Известному российскому композитору, автору музыки к кинофильмам «Бумбараш», «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», «Зимняя вишня», «Собачье сердце» исполнилось 80 лет
Как и 40 лет назад, российский композитор Владимир Дашкевич сочиняет свою музыку на рояле знаменитой фирмы «Бехштейн». Он смог купить его на гонорар, полученный за фильм «Бумбараш». Эту картину Владимир Сергеевич называет своей самой любимой и говорит, что с нее началась его любовь к кино. Судя по тому, что работы мастера до сих пор востребованы, эта любовь взаимная. Несмотря на преклонный возраст Владимир Дашкевич продолжает активно работать, создавая музыкальные кинохиты. Правда, сетует, что интересных режиссерских предложений последнее время поступает все меньше и меньше.
— Пира никакого на свой юбилей я не устраивал, — признался на следующее утро после дня рождения Владимир Дашкевич. — Творческий вечер, который я давал в одном из концертных залов Москвы, закончился далеко за полночь. Это было для меня серьезное испытание на прочность. Через несколько дней вновь буду давать концерт. В общем, несмотря на возраст, моя творческая жизнь бурлит. Даже сегодня не дали хорошенько выспаться — с утра приехали за нотами музыки к фильму «Депортация», над которым я сейчас работаю. К тому же сейчас в Новосибирске ставится наш с Юлием Кимом мюзикл «Зойкина квартира» по пьесе Михаила Булгакова. Нужно срочно написать один номер.
— Где же силы черпаете?
— Да нигде их не черпаю, просто работаю и все. Музыка не дает стареть. Я до сих пор исполняю свои произведения на концертах без нот. Мне всегда казалось, что исполнитель, который играет по нотам, похож на актера старой школы, работавшего с помощью суфлера. Я так не могу, если автор не может запомнить свою музыку, что уж говорить о других.
— Почему же вы с таким музыкальным талантом после окончания школы подались в Московский институт тонкой химической технологии?
— Тогда я музыкой еще не занимался. А химия очень увлекала, я мечтал стать ученым. Но на третьем курсе все резко изменилось. Началось с того, что соседи по коммунальной квартире переставили к нам в комнату свое пианино. Еще одной соседкой была учительница музыки, показавшая мне, как можно играть. Это было потрясение! Я оказался очень смышленым учеником и уже через несколько месяцев на память играл произведения Шумана, Шопена, Бетховена. Пропустил время, когда нужно было играть гаммы и этюды. Но тем не менее, поступая в Музыкально-педагогический институт имени Гнесиных, по общему фортепиано я получил пятерку. Как, в общем, и по всем другим предметам, кроме русской литературы. Попал в класс к знаменитому композитору Араму Хачатуряну. Конечно, это было непросто, потому что сам Арам Ильич отбирал себе студентов. Ему понравилось мое сочинительство, кроме того, мы с ним оба начали заниматься музыкой с 18-ти лет.
— Восточный темперамент сказывался на характере Хачатуряна?
— Арам Ильич был властным человеком. Конечно, его эмоциональность иногда поражала нас, привыкших к более спокойным отношениям. Но, надо отдать должное, Хачатурян был человеком отзывчивым и доброжелательным. Мне кажется, Арам Ильич во что бы то ни стало хотел скрыть свой темперамент и это ему прекрасно удавалось. После «Гнесинки» мы иногда с ним встречались, хотя чаще созванивались по телефону. Помню, как Арам Ильич позвонил мне одним из первых после выхода картины «Бумбараш» и поздравил с успешной работой. Когда я заканчивал Гнесинское училище, встал вопрос, что делать дальше: идти в аспирантуру или на вольные хлеба. Я выбрал второе, и Хачатурян меня поддержал. Сказал, что на моем месте он поступил бы так же. Композиторская школа — это большая практика, а кино в то время давало самые разнообразные возможности для творчества.
— К тому же, наверное, работа в кино приносила приличные гонорары?
— Конечно, тем более, что я был из нуждающейся семьи. Уже был женат, и зарабатывание денег лежало на мне. Вообще, мой отец был потомственным дворянином, а дед — предводителем дворянства Тамбовской губернии. Так что я, можно сказать, потомственный дворянин, но богатства никакого наша семья не накопила. В 1938 году отца посадили, 18 лет он провел в ссылке. Капиталов никаких не нажил. Мама, кстати, родом из Украины — из небольшого городка Черниговской губернии. Никто из родителей не имел отношения к музыке, получается, я самородок.
— Многие советские композиторы мечтали о престижной работе в кино, но, увы, везло не всем.
— Это правда. Моей первой работой в кино стал мультфильм «Медвежонок на дороге». Это было в 1965-м, через год после того, как я закончил «Гнесинку». В следующем году буду отмечать 50-летие творческой деятельности. Моими дипломными работами были симфония и оратория «Фауст». Молодой режиссер из Литвы их услышала и на свой страх и риск пригласила меня писать музыку к фильму, продолжительность которого составляла десять минут, без единого слова. Недавно я пересматривал «Медвежонка на дороге», на мой взгляд, он сделан очень хорошо.
— Долго рождалась музыка?
— Я никогда не испытывал муки творчества. Пишу быстро. На «Медвежонка…» потратил пару недель. Деньги за мультфильм заплатили не очень большие, где-то на уровне средней зарплаты советского инженера. Но я был рад и этому. В то время мы с супругой снимали квартиру, и вся сумма была отложена как накопление на наше будущее жилье. Через два года смогли купить собственную квартиру. Тогда уже началась работа в большом кино, хотя пробиться начинающему композитору было достаточно трудно. В основном, в картины брали членов Союза композиторов. В 1967 году меня пригласил режиссер Михаил Юзовский в фильм «На два часа раньше». Правда, в прокат его не выпустили, потому что там снимался Вадим Мулерман, исполнявший песню «Хава нагила». Чиновники от кино положили ленту на полку. Следующее предложение поступило от Сергея Юткевича, пригласившего меня в киномюзикл «Клоп». Это была большая работа по сатирической комедии Владимира Маяковского. Именно там я познакомился с Юлием Кимом, ставшим моим другом на всю жизнь. К сожалению, Сергей Иосифович заболел и не смог закончить картину, но музыка была уже написана и мы с Кимом доделали ее как оперу, которая, кстати, успешно идет до сих пор во многих европейских театрах.
— Ваш первый большой успех состоялся после выхода картины «Бумбараш», песни из которой разлетелись по Советскому Союзу уже на следующий день после премьеры.
— «Бумбараш» действительно стал для меня знаковой лентой и навсегда влюбил в украинские земли. Поработать в фильме пригласил режиссер Николай Рашеев. Мы с Юлием Кимом приехали в город Канев, где и была написана песня «Ходят кони», многие другие. Счастливые дни, проведенные в Украине. В Каневе была киноэкспедиция, снимались Валерий Золотухин, Александр Хочинский, Юрий Смирнов, Катя Васильева. Правда, наша с Кимом поездка на съемки едва не сорвалась. Дело в том, что тогда КГБ инициировало процесс над диссидентами, которые выпускали хроники событий, рассказывающие о нарушениях прав человека в Советском Союзе. Их арестовали, а Ким был редактором этих хроник. Юлий проходил по делу, и его судьба висела на волоске.
Как раз в это время нам предложили работу над «Бумбарашем», но в Москве сосредоточиться было практически невозможно. За Кимом была установлена постоянная слежка. Однажды под видом настройщика пианино ко мне в квартиру пришел работник спецслужб, пытаясь выяснить, чем мы занимаемся. Под нашими окнами постоянно дежурили черные «Волги», сменявшие друг друга. В общем, мы с Кимом решили бежать. Уехали в Киев, где сели на электричку, отправлявшуюся в Канев. Нам удалось скрыться от преследования. И вот там, на свободных просторах Днепра, мы и стали вдохновляться. Кстати, в титрах фамилия Юлия Кима не появилась, он записан как Юлий Михайлов. Долгие годы, вплоть до 1985-го, Юлий был вынужден подписываться не своей фамилией.
— Помните, как родилась песня «Ходят кони»?
— Она была написана для бандита Гаврилы, чтобы его образ стал более человечным. Однажды вечером собралась вся съемочная группа, и мы представили песню: «Ходят кони над рекою, ищут кони водопою…» Валерий Золотухин тут же воскликнул: «Никому ее не отдам, это будет моя песня!» И режиссер уступил. Тогда мы, чтобы как-то загладить ситуацию, написали для Гаврилы, которого играл Юра Смирнов, песню «Дайте мне минуту отдыху, спокою…» Замечательное было время! Все наши песни создавались легко, в дружеской обстановке. Вечерами пили вино, наслаждались пейзажами, веселились. Одним словом, были молоды… После «Бумбараша» началась такая мода на Дашкевича в кино. Предложения посыпались одно за другим. В течение следующего года я написал музыку к 12-ти картинам. Часто бывал у вас в Киеве, на Киностудии имени Довженко. Останавливался в гостиницах «Украина» или «Лыбидь». Они были моими любимыми. Вечера проводил в ресторане Дома кино.
— В этом году исполняется 35 лет знаменитому советскому фильму «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», музыку к которому вы написали.
— К тому времени, когда режиссер Игорь Масленников приступил к работе над картиной, мы с ним уже сделали несколько фильмов: «Гонщики», «Сентиментальный роман», «Ярославна, королева Франции». Однажды он позвонил мне в Москву и попросил приехать в Ленинград. Мы встретились на «Ленфильме», и Игорь Федорович сказал, что собирается снимать картину о Шерлоке Холмсе. И даже предложил попробоваться на роль Шерлока. Но я отказался, сказав, что каждый должен заниматься своим делом. Тогда появилась кандидатура Василия Ливанова, который снимался до этого у Масленникова в фильме «Ярославна, королева Франции». Честно говоря, не помню, чтобы вокруг его имени были большие споры. Мы с Масленниковым взялись за «Холмса», чтобы избежать идеологического давления партии, которое сказывалось на советских картинах. Решили уйти далеко в сторону, аж в Англию. Худсоветы довольно охотно давали зеленый свет подобным картинам, поскольку никаких аллюзий по поводу советской действительности не возникало.
Масленников с легкостью отклонил возражения худсовета по поводу актеров, которых ему пытались навязать. Кстати, мелодия, ставшая заглавной в «Шерлоке Холмсе», родилась благодаря моей… лени. Масленников снимал картину в Ленинграде, а я жил в Москве. Игорь Федорович звонил утром каждую субботу после окончания рабочей недели, спрашивая, придумал ли я мелодию. Потом, видя, что работа не движется, предложил мне послушать заставку к одной из программ радио Би-би-си, выходившей в пятницу вечером. Я все забывал это сделать, и когда Масленников с угрозой в голосе позвонил третий раз, я просто взял телефон на длинном шнуре, перенес его к роялю и сыграл первое, что пришло мне в голову. Так и возникла тема «Шерлока Холмса». Масленников тут же все понял и лишь сказал: «Володя, возьмите карандаш и запишите все, что я только что услышал. Это потрясающе!»