Руководитель КБ «Ивченко-Прогресс», которому 18 марта исполнилось 80 лет, рассказал журналисту «ФАКТОВ» подробности своей жизни, связанные не только с созданием авиационной техники
Несколько лет назад на новом пассажирском самолете Ан-140 я летал в командировку в Анкару. Даже избалованные «Боингами» дипломаты восторгались тихой работой двигателей и комфортом украинской машины.
На созданных в запорожском машиностроительном КБ «Ивченко-Прогресс» моторах летали правительственные лайнеры Ил-18 и получивший на международной выставке в Брюсселе золотую медаль Ан-10. До сих пор успешно трудятся Ан-12, Ан-24, Ан-26, Ан-30, Ан-32.
Авиаторы хвалят и реактивные Ан-72, Ан-74, Ту-ЗЗ4, самолет-амфибию Бе-200, новый учебно-боевой истребитель Як-130, самые большие в мире грузовозы Ан-124 «Руслан» и Ан-225 «Мрiя», уникальный транспортник Ан-70, самый большой в мире вертолет Ми-26. «Новейший пассажирский Ан-148 невозможно свалить в штопор!» — восторгаются испытатели. Довольны газотурбинными двигателями и работники газотранспортных систем, электростанций.
Уже почти два десятилетия коллективом этого уникального КБ руководит генеральный конструктор, Герой Украины, член-корреспондент Национальной академии наук Федор Муравченко. Накануне его 80-летия с ним встретился корреспондент «ФАКТОВ».
- Федор Михайлович, самый лучший двигатель — холодная железяка, если сделан без души и вдохновения. Вы родились весной. Самое время поговорить о тех, кто нас вдохновляет, о любимых женщинах…
- Ну ты в моем возрасте задаешь такие вопросы!
- Так а разве не все возрасты любви покорны? У вас ведь жена, дочь…
- А, ну разуме-ется!.. С Зинаидой Ивановной мы живем уже 55 лет. Познакомились еще в школе. Она певунья, прекрасно танцевала. Хорошая фигура… Мы ровесники. Работает у нас в КБ переводчиком. Дочь и внучка — тоже. Младший внук еще школьник.
- Прошу извинить меня за следующий вопрос. Что случилось с вашим сыном, как он погиб?
- Об этом не буду говорить. Помогли.
- Вам посчастливилось быть знакомым с Олегом Константиновичем Антоновым…
- Коне-ечно! Я не раз встречался с ним, бывал у него дома. И обеих жен его знаю, и младшего сына Андрюшу. Антоновы дружили с семьей основателя нашего КБ Александра Георгиевича Ивченко.
Самое интересное в Антонове то, что это человек-созидатель. Он создал ОКБ, благодаря которому в Украине выросла авиационная промышленность. Без него этого не было бы. Иногда шутил: «На хорошем двигателе и ворота полетят!» Самолеты создавал прекрасные. Надежные, долговечные…
Я поражался целеустремленности Олега Константиновича, считавшего, что к цели надо идти, даже если приходится десять раз начинать сначала. Не бросай ее, если сразу не получилось! Одна из его книг даже так и называется «Десять раз сначала».
Судьба ведь у него была тоже непростая. И я поражался его интеллигентности, выдержке. Он, по-моему, даже никогда не ругался. Не то что я, как сапожник, если доведут.
- Часто доводят?
- Да всю жизнь. В юности в родном селе на Днепропетровщине я был одновременно секретарем комсомольских организаций школы и колхоза. Молодежь меня уважала. Да и взрослые. Сильным был, веселым. Не хитрил, не приспосабливался. Подрабатывал кузнецом, водил трактор, мотоцикл, автомобиль, комбайн. Девять классов закончил отличником. В десятом надо было сдать экзаменов штук четырнадцать. Половину я уже сдал, а тут выдвигают делегатом на комсомольский съезд. Я на конференции говорю: спасибо, товарищи, за доверие, но беру самоотвод, хочу поступать в технический вуз. Искренне сказал. А секретарь райкома партии мне говорит: «Ты запомнишь на всю жизнь, что значит идти против партии».
- И началось, — продолжает Федор Михайлович. — Директор школы получил указание не давать мне золотую медаль. А я все экзамены сдал на «отлично»!
Тогда директор собирает педсовет: «Муравченко вроде бы все правильно написал в сочинении, но ни слова не сказал о большевиках, руководивших молодежью! Его еще надо перевоспитывать и перевоспитывать!» После чего педсовет проголосовал за четверку. Один только учитель украинского языка был против — Федор Громадский. Поэтому я только с ним после этого поддерживал отношения. А в школу не заходил 17 лет.
Помню, пришел в школу после того, как меня лишили медали. Стоит сын председателя райисполкома с дружками и зубы скалит: ну что, доигрался? Я ему — по физиономии! Драться я умел. Кузнец же! Однажды, правда, меня отлупили. Но их было восемь человек. А с тремя-четырьмя я легко справлялся. Причем бил только один раз. И противник убегал.
Когда я получил аттестат, райком дал команду военкому забрать меня в армию. Тот вызвал: «Вот список военных училищ, выбирай любое, кроме политического». «Спасибо, — ответил ему, — я хочу в гражданский технический вуз». «А ты подумай», — сказал военком и закрыл меня на ключ в комнате.
Трое суток держал меня взаперти, я пил одну воду. На исходе третьих суток военком зашел и спросил: «Ну что?» — «Нет, — ответил я, — товарищ военком, в армию не пойду!» — «Молодец! — неожиданно сказал он. — Уважаю за стойкость». И отпустил. Он был фронтовик, мудрый мужик.
Летом я получил вызов на вступительные экзамены. Сообщил об этом председателю колхоза. А он: мать-перемать, уборочная!..
Перед отъездом я пошел в поле с ружьем птичек пострелять. Навстречу председатель: «В тюрьме сгною! Никуда ты не поедешь, всю жизнь будешь быкам хвосты крутить!» Направил на меня коня и поднялся, чтобы кнутом хлестнуть. А я взял коня за узду и рванул на себя. Председатель вылетел из брички и хрясь на землю. Я вскочил на бричку и рванул в село! «Ну все, — сказал отец. — Теперь точно посадит. Бери манатки, сухари и беги… »
Я забрался на крышу товарного вагона и уехал в Харьков поступать в авиационный институт, который окончил с отличием.
А председатель колхоза снял побои (хотя я его пальцем не тронул!) и заявил в милицию. Против меня возбудили уголовное дело, а потом… закрыли. Я год не появлялся в селе. Председателя сняли. За то, что не смог меня перевоспитать.
- После института на работу меня, зеленого конструктора, принимал лично Александр Георгиевич Ивченко, основатель нашего КБ и наш учитель, — продолжает Федор Муравченко. — Главный урок, который я вынес из многолетнего общения с Ивченко: конструктор или любой другой специалист должен постоянно расширять свой кругозор. Если надо, осваивать другие, казалось бы, чуждые нам отрасли знаний. В декабре 1997 года мы (имею в виду наш коллектив) пережили большое горе. В Иркутске во время взлета упал на жилые дома поселка авиазавода «Руслан», который вез за границу несколько истребителей Су-27. Были большие человеческие жертвы, разрушения.
Государственная комиссия пришла к выводу: внезапный выход из строя трех двигателей — самолету не хватило высоты, чтобы продолжить взлет на одном. Представляете, какой это удар по престижу и фирмы-разработчика, и нашего постоянного партнера — серийного завода «Мотор-Сич»?
Но главное, нас волновала причина. Чтобы из строя вышли сразу три двигателя? Это слишком. Проведя собственное расследование, мы пришли к выводу, что в топливе, залитом в баки «Руслана», оказалось слишком много воды. Она, как правило, конденсируется на стенках не полностью залитого бака при перепадах температур. Помните, раньше плохо утепленные окна зимой «потели», потом мороз рисовал узоры? Это тот самый конденсат. «Руслан» несколько дней находился во Вьетнаме, где субтропики, повышенная влажность, а потом прилетел в Иркутск, где стояли сильные морозы. Вода замерзла. Когда на взлете топливные насосы начали усиленно сосать керосин, образовавшиеся в баках частички льда перекрыли подачу горючего через фильтры. Как тромбы перекрывают приток крови к сердцу, после чего оно останавливается.
С нашей версией был согласен тогдашний премьер-министр России Виктор Черномырдин — технарь, умный мужик. Виктор Степанович должен был утвердить акт госкомиссии, но не стал этого делать, требуя согласовать его с исследовательскими институтами и нами, разработчиками двигателей.
Однако на нас пошло дикое давление. Одни мягко просили меня не оглашать нашу версию, дескать, говори, что работает комиссия. Другие прямо говорили: будешь настаивать на своем — все может случиться.
Дело в том, что до окончания работы госкомиссии, то есть до выяснения причин аварии, на прикол были поставлены несколько десятков «Русланов», принадлежащих России и Украине. Все они выполняли выгодные международные коммерческие перевозки. И мы со своей версией, требовавшей продолжить расследование, затрагивали колоссальные финансовые интересы определенных структур.
К сожалению, занявший место Черномырдина новый премьер Сергей Кириенко утвердил пресловутый акт — липовый, по существу, документ, который давал право страховой компании предъявить нам, разработчикам, и заводу-изготовителю двигателей судебный иск на сумму, грозившую нашему КБ разорением.
Мы, разумеется, не сдавались. Провели множество экспериментов, исследований, результаты которых подтвердили нашу правоту, которую отстаивали в суде. И лишь на шестом заседании суд принял во внимание наши аргументы — после экспериментального вскрытия при температуре воздуха минус два четырех баков «Руслана» авиакомпании «Волга-Днепр» наши специалисты извлекли из них от ста граммов до двух с половиной килограммов кусочков льда. Наши исследования доказали, что чем сильнее мороз, тем больше в топливе образуется льда…
Страховая компания отказалась от своих претензий. Но суд почему-то так и не аннулировал пресловутый акт госкомиссии. Что ж, будем обращаться к премьер-министру России Владимиру Путину. Ведь загадочные катастрофы исправных самолетов продолжаются!
- Докапываясь до причин катастрофы в Иркутске, изучая природу и свойства воды, вы пришли к некоторым интересным выводам, которые могут быть полезны не только в авиации, но и в медицине, быту…
- Физикой и химией воды я интересовался еще с молодости. И со временем сделал вывод, что легенда о живой и мертвой воде — это не миф. Моя бабушка, дожившая до 115 лет, была знахаркой, лечила людей. Часто брала меня с собой собирать травы. Выходила из дому всегда утром и босая. Если было хоть немного росы, траву бабушка не собирала. Позже я сделал вывод, что роса — это конденсированная из воздуха, то есть мертвая, вода, которая ухудшает целебные свойства трав. А живая вода — это талая вода.
Помню, бабушка даже складывала одному парню поломанные кости руки. Перед этим дала больному выпить воды. И просила мать потерпевшего периодически поить его из ложечки. Складывала кости около получаса. Больной даже не вскрикнул! Он был в полном сознании и говорил, что не чувствует боли. Стало быть, вода обезболивала? Думаю, ученым неплохо бы изучить этот вопрос.
Когда я болел пневмонией, бронхитом, другими хворями, заметил, что нередко после капельниц и мне, и другим пациентам становилось хуже. А теперь думаю, что причина ухудшения самочувствия заключается в воде, которая используется для лекарственных растворов. Дистиллированная вода — мертвая вода. Она хороша в маленьких количествах, скажем, для обеззараживания ран — убивает бактерии. Но, если в растворе ее оказывается больше, чем живой, она плохо действует на организм.
Растворы для капельниц можно оживить, если охладить их до замерзания, а затем оттаять. Разумеется, если в растворах содержатся препараты, которые можно замораживать.
От воды в значительной мере зависит и качество спиртных напитков. Почему одной водки выпьешь рюмку, и утром голова раскалывается, а другой — куда больше, и ничего? Особенно это касается самогонки. Чем хорош первач? Тем, что это продукт первой, начальной, стадии технологического процесса, когда из закваски выпаривается больше спирта (потому первач и крепче, градусов 60-70) и меньше — водяного пара, превращающегося в мертвую воду.
Во вторичке же наоборот — градусы значительно слабее, потому что там уже испаряется в основном вода. Та же мертвая вода. И вот некоторые изготовители самогонки, вместо того чтобы перегнать вторичку повторно, то ли по незнанию, а скорее всего умышленно, смешивают ее с первачом, чтобы уравновесить крепость. Получается пойло, водка-яд, от которой люди болеют и даже умирают. Так что разбавлять первач господам самогонщикам рекомендую только живой водой.
- В круговороте работы и семейных хлопот удается выкроить время на какие-то увлечения?
- Боже мой, я ведь живой человек!.. И рыболов, и охотник. Когда-то и стихи писал… А рыбу ловил не как любитель, а по заказу. Щука нужна — ловлю щуку. Сом — иду за сомом. Кому окунь — иду за окунем, а не просто какая подвернется. Ведь для всякой рыбы нужны своя снасть, наживка, технология.
А охотником я стал еще в 14 лет. В школу ходил в другое село за семь километров. С ружьем. В голодном 1947-м все, что добывал по дороге, оставлял учителям. По очереди каждому что-то приносил. Голод был. Учителя пухли.
У нас в школе преподавал математику профессор из Днепропетровска. Он временно жил в селе, в городе квартиры не было. Боже, как он голодал… И вот однажды подошла его очередь на мою дичь. Я же пришел пустой. С вечера снегу навалило, охота не получилась. А он, бедный, так на меня надеялся. В 1933-м у моих родителей нас было девять детей. Шестеро братьев и сестричка умерли. Остались я да старший брат Иван, — Муравченко откашливается и снова достает сигарету. — Так вот, еще перед селом, подходя к скирде, я думал, может, заяц оттуда выскочит. А там была тьма грачей. Свистнул, они взлетели. От нечего делать, не целясь, двумя патронами выстрелил и ушел. Грачи посыпались — десятка два осталось лежать на земле.
Увидев отчаяние в глазах профессора, рассказал ему об этих грачах. Он дал нам сложную контрольную работу на три часа, а сам взял мешок — и к скирде…
Через годы я встретил его в Днепропетровске. Он пригласил нас с женой в гости и сказал: «А ведь твои грачи мне жизнь тогда спасли. Ничего более вкусного никогда не ел… »
- Но вы сами-то чем питались, если добытое отдавали?
- В ту зиму в стране объявили всесоюзный конкурс юных охотников. Его возглавлял знаменитый летчик трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин. На этом конкурсе я занял третье место — добыл 66 зайцев, 18 лис и двух волков. А за волков колхоз дал барашка. Словом, мама насолила мяса, и до весны мы дожили. Только в мае, когда продукты кончились, отец опух. Но тогда разрешили весеннюю охоту, и я снова выручил семью.