В Киеве состоялась премьера картины, созданной по мотивам произведений Гоголя, над которой работали шесть лет
Актер Виктор Бычков, он же егерь Кузьмич из «Особенностей национальной охоты», — стройный, импозантный мужчина, которому в этом году исполнится 60. Честно говоря, глядя на ухоженного, модно одетого, улыбающегося, с серьгой в левом ухе Виктора Николаевича, в это верится с трудом. В Киев питерский актер приехал вместе со своей третьей супругой Полиной, она младше Бычкова на 25 лет. В столицу Украины пара прилетела из Москвы, где накануне состоялась премьера картины «Вий», одним из производителей которой стал канал «Интер». Во всеукраинской премьере «Вия» принял участие и популярный российский актер Иван Моховиков. Главные исполнители ролей Алексей Чадов и Агния Дитковските приезжать в Киев отказались.
«Нас сразу предупредили, чтобы мы не вздумали идти на Майдан, — призналась супруга Бычкова Полина. — Не уверена, что мы будем следовать этой рекомендации. Виктор — человек, который очень интересуется политикой и имеет свое мнение по любому поводу». При этом женщина вынула из сумки красивый, крестиком вышитый галстук и позвала супруга: «Витюша, не забудь его надеть!» Оказывается, вещица принадлежит Полине, досталась ей от бабушки, которая была родом из Винницкой области. Виктор Бычков тут же выполнил требование жены, а надевая галстук, с удовольствием повторял новое для себя слово — «краватка».
— Виктор Николаевич, что-то не припомню вас раньше с серьгой.
*Специально для Бычкова сценаристы «Вия» придумали персонаж кузнеца Тараса
А еще серьга — это память об одном моем добром друге, которого сейчас уже нет рядом. У него тоже было проколото ухо. Знаете, ведь вся наша жизнь — это воспоминание. Будущее — оно туманно, а воспоминания окрашиваются положительными эмоциями.
— Наверное, мы начинаем ценить какие-то вещи лишь в более зрелом возрасте.
— Ну почему же? Я очень рано понял, что такое смерть — потерял бабушку, когда мне было девять лет. Память о ней живет в моем сердце всегда. Знаете, это такие философские материи, без которых наша жизнь несостоятельна. Например, долг (я сейчас не говорю о деньгах). Долг перед родиной, когда она тебя позовет — встать, шагнуть, а может, и уйти в вечность за нее. Это чувство не всегда лежит на поверхности, но должно быть внутри каждого из нас. Кстати, посмотрите, что сейчас происходит в Украине. Ведь это то же самое. Мне кажется, ваша страна перманентно переживает состояние ответственности и недовольства. У вас даже песни веселые, потому что вы — грустный народ. А Россия собой вообще не озабочена, потому что если заглянет внутрь, то там окажется так темно, что и жить не захочется. Великий Гоголь, которого никак не могут поделить между собой наши страны, все это предсказывал. Кстати, я счастлив, что сыграл в картине «Вий», созданной по мотивам многих произведений этого замечательного писателя.
— Хотя, говорят, сначала вы ответили режиссеру отказом.
— Действительно, когда шесть лет назад мне предложили роль в «Вие», я отказался. Просто физически тогда не мог участвовать в этом кинопроекте и на время забыл о нем. Съемки были длинными, тяжелыми, и неожиданно в начале шестого года работы над «Вием» мне вновь позвонили. Режиссер картины Олег Степченко сказал, что для меня специально написана роль кузнеца Тараса. По сути, я вскочил в последний вагон этого уходящего поезда. Возможно, сама судьба так захотела, чтобы я встретился с гениальным Валерием Золотухиным.
— Ведь работа в «Вие» стала последней ролью Валерия Сергеевича.
— Мне кажется, он это даже предчувствовал. В то время в жизни Золотухина происходило множество событий — после ухода из Театра на Таганке Юрия Любимова руководство труппой он взял на себя. К тому же Валерий Сергеевич уже был тяжело болен. Иногда приезжал на съемки совершенно разбитым, и мы старались окружить его комфортом и заботой. А как-то, помню, когда снимали в Праге, он, видимо, хорошо себя чувствовал, и показался мне совершенным мальчишкой. Золотухин веселил всю группу, принимал участие в посиделках, с удовольствием предавался воспоминаниям и даже пел песни. Все были от него в восторге. Он называл нас с Полиной идеальной парой, а мы, словно дети, радовались и ловили каждое слово этого умного старика.
— Полина всегда сопровождает вас на съемках?
— Увы, нет. Ей часто приходится оставаться дома, у нас подрастает сын — Добрыне уже шесть лет, — говорит Виктор Бычков. — Но, признаюсь, мне без Полинушки очень плохо. Она рядом, и я спокоен. Так было всегда. Вернее, все то время, что мы вместе. Полина — моя третья жена. И честно говоря, пока мы не поняли, что ждем ребенка, не собирались расписываться. Но потом как-то стало неудобно перед людьми. У нас с Полиной служебный роман. Он начался во время репетиций спектакля в Театре имени Ленсовета, где мы вдвоем служили, Полина — вторым режиссером. Было лето, пансионат под Питером, репетиции, посиделки, красное вино… Я долго и настойчиво ухаживал за Полиной, боялся даже показаться на глаза ее родителям. Но потом как-то все само собой сошлось. Теперь я понимаю, что мы нашли свои вторые половинки.
— Честно говоря, смотрю на вас и не верю, что скоро отпразднуете 60-летие.
— А что, мне и правда 60?! Я просто стараюсь не задумываться о возрасте. Знаете, с некоторых пор стал перенимать манеры французов. Они живут долго и счастливо, не болея. А почему? Потому что каждый день пьют красное вино и закусывают сыром с плесенью, который борется с раком. К своему здоровью надо относиться очень заботливо. К сожалению, я не всегда это делаю. По крайней мере заставить себя делать физические упражнения или идти в спортзал, бассейн, для меня практически нереально. А стройный я такой, наверное, благодаря генам.
— Правда, что, заканчивая школу, вы мечтали стать гинекологом?
— Признаюсь, это моя легенда, поскольку актер должен состоять из загадок. Все же знают, что нам лучше не верить. Помню, когда снимался в картине «Кукушка» Александра Рогожкина, я был очень толстым. А все потому, что как раз в это время бросил курить. Но Рогожкину такая версия моей полноты не нравилась и он придумал свою: мол, на съемках мне пришлось съесть очень много черной икры, вот и разнесло. После этого на меня многие коллеги смотрели с глухой завистью.
А в том, что касается мечты стать гинекологом, есть правда. Я вырос в неполной семье с мамой и парализованной бабушкой. Мы жили в восьмикомнатной коммунальной квартире, где у нас было 40 соседей! Иногда я приходил на работу к маме, где трудились одни женщины. Из-за того, что им приходилось поднимать тяжести, многие не могли потом родить. Меня, маленького мальчика, «накрывало» чувство жалости к этим тетям. Вспоминая, я даже сейчас его отчетливо ощущаю.
А тогда я совершенно искренне, желая как-то облегчить жизнь маминых подруг, решил, что должен стать гинекологом. Правда, моя попытка попасть в медицинское училище после восьмого класса оказалась неудачной. Я поступил на рабочую специальность в ПТУ, в 15 лет уже трудился на заводе. И тогда задумался еще об одной своей мечте — стать актером. Кстати, о гинекологии я вспомнил, когда шесть лет назад рожала моя Полина. Тогда доктор спрашивал, хочу ли я присутствовать при родах. Я ужаснулся и сразу ответил отказом. Вспомнил о хомячках. Хомяк-отец действительно присутствует при родах самки, облизывает едва родившихся детенышей. И все почему? Потому что хомячиха может забеременеть лишь в первые три часа после родов. Что же, думаю, я хомяк какой-то! В общем, для меня гинекология и рождение детей так и остались таинством.
— Вы признавались, что благодарны Советской армии за то, что она помогла вам стать актером.
— Вернувшись из ее рядов, я действительно без проблем поступил в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. Но, признаюсь, говорю «спасибо» армии не за это, а за то, что стал мужчиной, прослужив в ней. Помню, я демобилизовался, пришел домой и случайно осколком стекла глубоко порезал ладонь. Видимо, задел артерию. Кровь хлынула так, что попала на потолок. И вдруг я понял, что от всего этого не падаю в обморок. Я стал мужчиной. Для меня это было как открытие. Вообще, нас, сильный пол, делают таковым открытия: что мы мужественные, смелые и в ответе за все свои «игрушки».
— У вас они дорогие?
— Если вы о том, обеспеченный ли я человек, то скажу, что ни в чем не нуждаюсь. Но у меня совсем обыкновенная квартира, не самый дорогой «Мерседес» и нет, увы, своего кордона, как у моего егеря Кузьмича.
— Кстати, в этом году 20 лет, как начались съемки одной из самых популярных российских комедий — «Особенности национальной охоты».
— И водка тоже?
— Но не в таких количествах. Иначе мы бы просто не могли работать. Хотя если у нас несколько дней не было съемок, то все располагало к спиртному. Помню, как в выходные дни по утрам на крыльцо гостиницы, в которой жили все актеры, любил выходить Алексей Булдаков и своим низким хриплым голосом произносил: «Вилле, водка есть?» В общем, было весело.
— Медведь и корова на съемках тоже были настоящими?
— Что касается медведя, то он был даже не дрессированный. Его нашли в Питере возле Растральных колонн, где он подрабатывал тем, что снимался с иностранцами. Хозяин медведя говорил, что у косолапого добрейшая натура и он никого не тронет. Но в результате получилось, что мишка не подпускал к себе никого, кроме меня. Почему он проникся ко мне любовью, непонятно. Но я кормил зверя грибами, говорил с ним, давал ему руку, которую он сосал. Однажды во время сцены, где я читаю, мишка даже подошел и лизнул меня в щеку.
А вот с коровой все обстояло сложнее. Вернее, коров было несколько. Каждую приходилось раскрашивать тушью — рисовать пятна. Та корова, которая в фильме вынуждена была лететь в самолете, оказалась беременной. Узнав об этом, съемочная группа очень волновалась, хорошо ли пройдет отел. Слава Богу, все закончилось благополучно и на свет появился теленок с замечательным именем Летчик.
Фото в заголовке Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»