Жительнице Донецкой области, которой срочно потребовались деньги на лечение тяжелобольного родственника, банк отказал в досрочном расторжении депозитного договора. Пока женщина выясняла отношения с финансовым учреждением, 12-летний мальчик умер
Иск о возмещении морального ущерба предъявила банку жительница Донецкой области, которой отказали в досрочном расторжении договора на депозитный вклад. Женщина не смогла вовремя воспользоваться деньгами, чтобы помочь своим родственникам, у которых тяжело заболел ребенок. Мальчик умер.
- Я сама год назад похоронила сына, которому еще и тридцати не исполнилось, — рассказывает жительница Донецкой области Любовь Швец, предъявившая банку иск о возмещении морального ущерба. — Поэтому, когда мой родной брат попросил денег на лечение больного ребенка, тут же побежала в банк, в котором у меня депозитный вклад. Средства срочно требовались для лечения племянника его жены. У 12-летнего мальчика обнаружили рак крови.
Любовь Швец говорит, что готова была продать свой маленький бизнес, а ее брат — квартиру. Но это нельзя сделать быстро. «Мы надеялись, что мой депозит спасет Алешу, — говорит Любовь Швец. — Но в банке в досрочном расторжении договора отказали».
Женщина утверждает, что письменное заявление на расторжение договора в отделении банка (по месту жительства) у нее принять отказались. Сослались на устный запрет руководства принимать такие обращения и посоветовали направить документы в Донецк. Письмо в главный офис Донбасского филиала банка отослал брат вкладчицы Александр Кудинов, который по доверенности представляет ее интересы.
- В своем письменном ответе руководство банка ссылается на постановление Нацбанка Украины №319, которое якобы запрещает досрочное расторжение депозитных договоров с вкладчиками, — говорит Александр Кудинов. — Но я не нашел в этом постановлении запрета на выполнение условий договора банка с вкладчиком: в частности пункта о досрочном возвращении депозита по первому требованию вкладчика. Пункт 2. 6 указанного постановления носит, с моей точки зрения, рекомендательный характер: «Проводить с целью недопущения досрочного снятия средств разъяснительную работу со своими клиентами». Разве это означает: не отдавать гражданам их деньги?!
Свой вклад Любовь Швец получила лишь по истечении срока депозитного договора. Мальчик, на лечение которого нужны были деньги, к тому времени умер.
- Мой брат готов был везти племянника на лечение в Москву, лишь бы его спасти, — говорит женщина. — Я не знаю, спасло бы это Алешу или нет. Но теперь всю жизнь буду думать о том, что могла помочь, но мне не дали этого сделать.
- Когда я впервые увидела в больнице малышей, которых лечат годами, то решила, что и нам предстоит долгий путь, — вспоминает Ольга Бахтиярова, мама мальчика, для лечения которого Любовь Швец собиралась потратить свои деньги. — Средства на лечение я надеялась добывать постепенно. Но деньги потребовались сразу, и немалые. В первые же дни пребывания Алеши в больнице только на шприцы и капельницы ушло 500 гривен. В целом список необходимых препаратов «потянул» на 12 тысяч гривен.
Беда грянула совершенно неожиданно. До того как Алеше Голубу диагностировали лейкемию, самой серьезной хворью, которой он переболел за всю свою жизнь, было воспаление легких. Семиклассник, пришедший в школу 1 сентября минувшего года, выглядел после отдыха на море свеженьким и здоровеньким. Школьник активно занимался спортом: играл в футбол, увлекался борьбой. Но в конце сентября у Алеши вдруг стало заметно опускаться правое веко, глаз не полностью открывался и немного припух. Создавалось впечатление, что наметился ячмень. Ребенка это не беспокоило, не было ни боли, ни ухудшения зрения. Окулист никаких отклонений не нашел и направил школьника в диагностический центр.
Томограмма головы показала смещение лобной кости и небольшое уплотнение «неустановленной структуры», расположенное на глазном дне. Врачи могли лишь предполагать, откуда взялась эта опухоль. В беседе с докторами Алеша припомнил, что летом ударился лицом о дно, когда нырнул в море с высоты своего роста. Медики не исключают, что болезнь явилась отдаленным последствием травмы. Мальчика направили в нейрохирургию на обследование, а затем — в детскую онкологию. По словам мамы Алеши, за две недели диагноз менялся несколько раз.
Ребенку назначили гормональные препараты, на которые организм мальчика очень болезненно отреагировал. У подростка начались сильные головные боли, день ото дня он слабел. Чтобы облегчить страдания сына, мать хваталась за последнюю соломинку. 16 октября, в день восьмилетия своих младших детей-близнецов, Ольга решила окрестить вместе с ними и старшего сына. Но отец Алеши был против. Мальчик, который после развода родителей, проживал у бабушки с дедушкой (родителей отца), не посмел ослушаться папу. Переждав обряд крещения младших, Алеша со словами: «Я так жалею, что не сделал этого» обнял маму и заплакал. Это было за месяц до его смерти.
Спустя две недели отец уже не возражал против крещения сына. Обряд провели прямо в больничной палате, когда мальчику назначили курс химиотерапии. Он уже не мог подняться с постели. За неделю до смерти Алеша потерял и сон. Когда выбившаяся из сил мама, сидевшая на краю его постели, начинала засыпать, он подталкивал ее ногой: «Только не спи».
- Ему казалось, если я усну, то он умрет, — плачет Ольга. — Сыну было очень страшно.
Горе собрало у постели Алеши всю семью. В палате подростка по очереди дежурили все, кто мог. В ночь на 19-е ноября с мальчиком была его мама. «Я очень боюсь», — позвонила Ольга мужу своей сестры, когда Алешу стало рвать кровью. Саша вскоре подъехал.
Незадолго до полуночи Ольга вышла на свежий воздух. Вернувшись, увидела, что в коридоре суетится медперсонал. «Беги скорее! Леша… » — крикнула Ольге соседка по палате, как только мама мальчика появилась на пороге. Ольга и Александр устроились под дверью реанимации, куда отвезли Алешу. Ждать пришлось недолго. Суета прекратилась так же внезапно, как и началась. Вскоре из реанимации вышел врач и направился в ординаторскую. Увидев доктора, Ольга облегченно вздохнула. В критическом состоянии сын за последние две недели оказывался уже не раз. Матери хотелось верить, что ребенка спасли и в этот раз. Поэтому, когда врач сказал: «Мы сделали все, что могли», она не сразу поняла значение его слов. Александр потянул женщину за руку: «Пойдем, Оля». Ольга упиралась: «Подожди! Что он сказал?».
- Саша не отвечал и тянул меня за руку: «Пойдем, пойдем», а я постепенно начинала понимать, что произошло, — вспоминает Ольга. — Я стала на пороге и окинула взглядом палату. Мне хотелось выть. Но там вместе со своими мамами спали больные детки — маленькие, лысенькие от химиотерапии. Я только посмотрела на пустую кроватку Алеши и решила, что и правда, мне лучше уйти.
Мать до сих пор не понимает, почему ее сын умер так быстро. Ведь его диагноз был не таким страшным, как у детей — соседей по палате. Ольга настояла на вскрытии тела сына. Мать и дядя ребенка, принимавший активное участие в его судьбе, честно признались, что без специалистов им в результатах экспертизы не разобраться. Однако, когда они подняли вопрос о проведении посмертного исследования тела, поведение врачей больницы, где лечился Алеша Голуб, насторожило членов его семьи: медики долго отказывались отдавать тело на экспертизу.
По словам Ольги Бахтияровой, даже когда врачам привезли направление на судмедэкспертизу из районного отдела милиции, они продолжали сопротивляться: «Что за блажь? Мы сами все исследуем». Это лишь укрепило мать в ее сомнениях. Ольга не уверена, что врачи с самого начала поставили правильный диагноз ее ребенку и избрали максимально эффективное лечение. Стремительное ухудшение общего состояния подростка заставило членов его семьи задуматься о поисках альтернативных путей лечения. Александр Кудинов настаивал на поездке в Москву, где ребенка дополнительно обследовали бы. Деньги на эту поездку и должна была дать сестра Кудинова Любовь Швец.
- Наверное, нужно было сразу ехать в Москву, — рассуждает мать Алеши. — Возможно, российские врачи и подтвердили бы поставленный сыну диагноз, но тогда уже мы были бы уверены, что сделали все для спасения Алеши. Но без наличных денег мы не могли позволить себе эту поездку.
Необходимые для лечения мальчика препараты получали в аптеке по безналичному расчету. За них расплачивалось предприятие, на котором работает отец Алеши Голуба. Руководство организации, где трудится мать подростка, тоже пообещало выделить Ольге Бахтияровой ссуду на лечение.
- В день, когда должен был рассматриваться вопрос об этой ссуде, мой сын умер, — плачет Ольга. — Будь у нас сразу наличные средства, мы могли бы попытать счастья в других клиниках…
- 22 года назад моей матери тоже поставили смертельный диагноз и велели нам готовиться к похоронам, — говорит Александр Кудинов. — Но нашелся доктор, который отважился оспорить приговор врачей и сделал матери операцию. И вот недавно мы маме 72-й день рождения отметили.
Руководитель депозитного направления банка, которому предъявляет иск Любовь Швец, заверила собкора «ФАКТОВ», что в банке ничего о тяжелобольном родственнике вкладчицы не знали. По словам сотрудницы банка, женщина не подкрепила свое обращение документами, подтверждающими наличие непреодолимых жизненных обстоятельств, заставивших ее требовать досрочного расторжения депозитного договора. Служащая сообщила, что за период действия постановления Нацбанка Украины № 319 (с 11 октября по 4 декабря) их финансовое учреждение пошло на досрочное расторжение депозитных договоров примерно с 200 вкладчиками. «Досрочно получили деньги вкладчики, предоставившие документы о своих исключительных обстоятельствах», — уточнила собеседница.
- Какое право имеет банк требовать от вкладчика объяснений о том, как человек намерен распорядиться своими деньгами? — выдвигает свои контраргументы Александр Кудинов. — В договоре с банком предусмотрено досрочное расторжение соглашения, но не указано, что вкладчица обязана предоставлять какие-то справки. Ведь она не о благотворительном взносе просила! Сколько времени нам потребовалось бы, чтобы добыть справку о том, что моя сестра имеет родственные отношения с Алешей Голубом, который находился на грани жизни и смерти? А если бы сестра спасала жизнь своей близкой подруге? Или самой Любе срочно потребовалось решить проблему, о которой она не захотела бы сообщать банку?! В каком законе написано, что банк должен оценивать жизненные обстоятельства вкладчика и решать, достаточно ли они «исключительные», чтобы вернуть человеку его деньги?
Ольга Бахтиярова подозревает, что не только ее сын поплатился жизнью из-за невозврата денег вкладчикам по первому требованию. Антиконституционное, с точки зрения известных правозащитников (в частности, Нины Карпачевой) постановление Нацбанка от 11 октября 2008 года четвертого декабря отменили. Но жизнь ребенку не вернешь.
- Мой сын чувствовал чужую боль: мог подойти и обнять меня, когда это было нужнее всего, — со слезами на глазах вспоминает Ольга. — Дети порой мудрее взрослых. Одноклассники Леши поставили у входа в школу баночку, куда складывали деньги для сына. Гривни, которые родители давали им на еду…
Школьные товарищи писали Алеше в больницу теплые письма. Не дожидаясь его дня рождения, подарили ему Книгу рекордов Гиннесса. Мальчику нравилось это издание. К сожалению, до своего 13-го дня рождения Алеша Голуб так и не дожил.