Героически защищая людей на Майдане, 53-летний художник чудом остался жив
В киевской больнице № 17 уже ходят легенды о двух героях Майдана: медике-волонтере 21-летней Олесе Жуковской, чудом выжившей после ранения («ФАКТЫ» рассказывали о ней ранее), и 53-летнем художнике Тарасе Бильчуке. Он был на Майдане еще с ноября и дважды мог погибнуть: первый раз — когда получил тяжелейшую травму головы, второй — когда у него в руке взорвалась брошенная силовиками граната и его чуть не застрелили.
Справка «ФАКТОВ»
Тарас Бильчук — украинский художник, родился на Волыни. Выпускник Львовской академии искусств. Был редактором издания «Горнила» и одним из активных участников студенческой «революции на граните» в Киеве в начале девяностых. Тринадцать лет работал в США вместе с известным писателем Василием Баркой, где имел собственную художественную студию. Его работы находятся в частных коллекциях США, Канады, Швеции, Англии, Франции, Латвии, Польши и Японии. В основном рисует картины на тему казачества и Голодомора.
— Я и сам не понимаю, как выжил, — слабо улыбается Тарас Бильчук. После операции мужчина говорит медленно, время от времени замолкая и закрывая поврежденные после взрыва гранаты глаза. — Но знаю одно: даже если у меня была бы возможность прожить последние несколько месяцев заново, я поступил бы так же.
Первый раз Тарас Бильчук попал в больницу еще 30 ноября, в ночь, когда силовики жестоко избили студентов. Под утро художника госпитализировали с черепно-мозговой травмой. Когда «беркутовцы» начали наступать на мирных демонстрантов, Тарас Николаевич стоял возле стелы на майдане Незалежности. Студенты начали разбегаться.
— Между тем силовики догоняли и жестоко их избивали, — вспоминает мой собеседник. — Об этом много писали и говорили, но ужас, который мы пережили, невозможно передать словами. Перед нами как будто были дикие звери, которые любой ценой хотели нас растерзать, добить… Нет, даже не звери. Даже с диким волком иногда можно договориться. С «беркутовцами» нельзя было. Я, как и все, начал убегать. Но заметил, что передо мной упали несколько парней. На них тут же налетели спецназовцы, начали бить ногами. Я понимал, что один не справлюсь. Но в тот момент, ни о чем не думая, бросился на помощь. Оттаскивал студентов в сторону, каким-то образом уворачиваясь от ударов спецназовцев. И откуда у меня, человека не самого крупного телосложения, только взялись силы?
Когда я таки оттащил студентов в сторону, они «беркутовцам» стали неинтересны. Теперь их интересовал только я. Выкрикивая в мой адрес маты, силовики набросились на меня с новой силой… Я — опять давай уворачиваться. Понимал: если остановлюсь и попаду «беркутовцам» в руки, они не оставят на мне живого места. Наверное, даже убьют. Своим поведением еще больше их разозлил — ведь меня-то не трогали. Я сам бросился на рожон, увидев, как бьют тех беззащитных парней.
В какой-то момент мужчина понял, что больше не может сопротивляться.
— Это очень страшно: когда еще хочешь что-то сделать и как-то защититься, но у тебя совсем нет сил, — вспоминает Тарас Бильчук. — Я упал. Резко заболела голова, в шее, как мне показалось, что-то хрустнуло. Перед глазами все поплыло. Голова болела так сильно, что, казалось, вот-вот разорвется на части…
Следующие несколько недель художник провел в больнице. Все это время он наблюдал за событиями в стране по телевизору. А когда выписался, домой не поехал.
— Многие знакомые смотрели на меня как на сумасшедшего, — говорит художник. — «Ты мало в прошлый раз получил? — спрашивали они. — Еще хочешь?» Ведь, действительно, то, что полученная травма обошлась без последствий, было чудом. Как сказал врач, некоторые пациенты от такого умирают. Но я осознанно вступил в схватку с «беркутовцами», чтобы спасти студентов. Вот и решил, что на Майдане могу еще кому-то пригодиться.
Вернувшись на Майдан, Тарас Николаевич начал помогать сооружать баррикады. Тогда он еще даже не догадывался, что ему предстоит пережить 18 февраля. В тот день он вместе с другими протестующими пошел пикетировать Верховную Раду.
— Меня часто спрашивают, были ли мы вооружены, — говорит Тарас Бильчук. — Нет, не были. Вместо дубинок и «коктейлей Молотова» у нас в руках были нарисованные накануне плакаты. Я шел вместе с четырьмя студентками. К счастью, перед тем, как идти на пикет, догадался надеть на голову каску. Еще сомневался, стоит ли. Ведь на месте, куда мы собирались идти, не было никаких противостояний.
К зданию Верховной Рады было не подойти — его оградили КамАЗами. Мы решили обойти эти машины. Но как только подошли к ним, сверху полетели светошумовые гранаты. Я даже не сразу понял, что происходит. Откуда дым? Откуда эти взрывы? «Ложитесь! — закричал какой-то парень, упав на землю. — Убивают!» Митингующие один за другим начали падать на асфальт, прикрывая головы руками. Я не знал, куда спрятаться, и начал делать то же самое. Как вдруг мне прямо на руку упала граната. Раздался оглушительный взрыв. Я почувствовал, как в глаза впились осколки разбившихся очков. Боль адская. Рука ужасно пекла, как будто горела. Но я не мог открыть глаза и посмотреть, что с ней. А еще на несколько минут пропал звук. Полностью. Я не слышал ни шума, ни криков, ни очередных взрывов. Я будто оказался в каком-то вакууме. Так стоял несколько минут. Потом почувствовал, как меня подхватили под руки и куда-то повели. Это были врачи. На санитарном посту на перекрестке мне перебинтовали руку, дали стакан (приоткрыв глаза, я уже мог кое-что увидеть. Но изображение все равно расплывалось). Думал, что мне дали воду. Оказалось, молоко…
Вскоре я начал приходить в себя. Митингующие, с которыми я пришел под Верховную Раду, продолжали сражаться с «Беркутом». А потом с противоположной стороны начали наступать войска МВД. Наших окружили с двух сторон. Военные начали бить всех подряд, даже женщин и пенсионеров. Увидев, как пожилой мужчина упал на асфальт без сознания, я не выдержал и начал бросать в войска МВД камни. Митингующие стали делать то же самое. Другого оружия у нас не было. Мы бросали в них все, что попадалось под руку, лишь бы отступили. Одновременно оттаскивали в сторону раненых. А когда войска вроде бы начали оступать, кто-то закричал: «Только не это!» Оборачиваюсь: а с другой стороны уже стоят «титушки». Их ни с кем не перепутаешь: они были в масках, но мы все равно видели их озлобленные глаза. Их было, наверное, больше тысячи. Тогда уже стало понятно, что это спланированная акция. Власти знали, что мы пойдем к Верховной Раде. И сделали так, чтобы нас атаковали и «беркутовцы», и войска, и «титушки».
— Отступать было некуда, — продолжает Тарас Бильчук. — С крыш домов в нас опять полетели гранаты. Из-за этого мы не могли отступить: уходя от «титушек» и «Беркута», сразу попадали под обстрел. На моих глазах люди один за другим падали, теряли сознание… Почти у всех лица были в крови. Потом со стороны «Беркута» тоже начали стрелять. Кто это делал — не знаю. Возможно, сами спецназовцы, возможно, снайпер. Но в нас полетели пули. Люди получали ранения либо в шею, либо в грудь, падали и погибали на месте. Рядом со мной мужчина лет шестидесяти держал большой щит. Вернее, пытался держать, но сам уже буквально падал от усталости. Он был ранен. «Не могу больше…» — прошептал. Тогда я выхватил у него этот щит и вышел вперед — стал перед всеми митингующими. В меня сразу начали стрелять. Но я успел прикрыться. Щит был единственным, и я понимал, что должен закрыть им всех митингующих. Увидев, в какую сторону стреляют, молниеносно подбежал и закрыл людей. Пули ударились о металл. «Поймал!» — с облегчением вздохнул я и тут же ринулся в другую сторону, в которую начали стрелять. Все пули, конечно, поймать не смог. Но несколько угодили в щит. Я не видел, что происходит у меня за спиной. Оказалось, там люди смогли пробиться через «титушек» и, укрываясь от летящих с крыши гранат, начали убегать. Заметив, что толпа идет назад, я начал двигаться туда же. Но продолжал держать свой щит и ловить пули…
Сосредоточившись на том, что происходило передо мной, я не увидел, что сбоку подошли «беркутовцы». Они начали бить меня палками по ногам. Я старался уворачиваться от ударов, но они били до тех пор, пока я не упал вместе со своим щитом. Сначала силовиков было двое, потом уже четверо. Они били со всех сторон. Сняли с меня каску и начали прыгать у меня на голове. Били так сильно, что мое тело подбрасывало в воздух. Я потерял сознание.
Сколько пролежал на земле, не знаю. В какой-то момент почувствовал, как кто-то дотронулся до моей руки. «Ты живой?» — спросил женский голос. Приоткрыв глаза, я увидел над собой женский силуэт. «Да», — еле слышно ответил. Женщина попробовала меня поднять, но я, наверное, был слишком тяжелым. Тогда она взяла меня за руку и поволокла к машине скорой помощи. Врачи отвезли меня в больницу.
В Киевской больнице № 17 Тарасу Бильчуку сделали трепанацию черепа. В администрации больницы «ФАКТАМ» сообщили, что операция прошла успешно, мужчина пошел на поправку.
Тем временем в соцсетях сейчас только и разговоров что о героически защищавшем людей художнике.
«Я в тот день был под Верховной Радой и все видел, — написал в соцсети „Фейсбук“ киевлянин Андрей. — До сих пор не могу вспоминать об этом без слез. На митингующих нападали со всех сторон. Самым страшным был момент, когда силовики начали стрелять. Как вдруг перед активистами появился этот мужчина. В рваных джинсах, перекошенной каске, весь черный, как трубочист. Он выставил щит и сразу принял несколько пуль. Это был не просто человек. Настоящий ангел-хранитель».
Сейчас телефон Тараса Николаевича буквально раскалился от звонков. Художнику звонят его коллеги и ученики, всячески стараются поддержать. Вчера мужчину на реанимобиле перевезли в одну из львовских больниц.
— Даже после того, что мне пришлось пережить, я все равно вышел бы на Майдан, — признается Тарас Бильчук. — Я чувствовал, что могу там пригодиться. Так и оказалось. А тем, кто опасался «беркутовцев», хочу сказать: что-что, а бояться их точно не нужно. Люди, которые коллективно нападают на одного человека, — это обыкновенные трусы. Такие не побеждают.