Харьковскому незрячему художнику Дмитрию Дидоренко за 18 лет полной слепоты удалось добиться всемирного признания своего таланта. Недавно его работами заинтересовались знаменитые аукционы «Сотбис» и «Кристис»
«Самый длинный путь начинается с первого шага» — так называлась первая после потери зрения графическая работа Дмитрия Дидоренко. Его жизнь — уникальный пример победы человека над, казалось бы, непреодолимыми обстоятельствами (впервые «ФАКТЫ» писали о Дмитрии в 2000 году). И действительно, что может быть страшнее для художника, чем потеря зрения? Дмитрий — сапер по армейской профессии — потерял его во время поисковой экспедиции на местах боев Великой Отечественной войны еще в 1991 году. После того как у него в руках взорвалась немецкая мина, он полностью ослеп после ранения и пережил клиническую смерть. А через четыре месяца снова… начал писать картины. И вот уже 18 лет незрячий художник с мировым именем своей жизнью доказывает нам, зрячим, истину о том, что мир обязательно «прогнется под нас», если смело идти вслед за своей мечтой.
Сейчас в каталоге Дмитрия Дидоренко тысяча 350 картин. Работы мастера хранятся в частных коллекциях США и России, в музейных собраниях Украины. Его имя занесено во Всеобщую энциклопедию художников, «Книгу рекордов планеты» и энциклопедию современной Украины.
Я встретилась с Дмитрием в его квартире, которая одновременно является и мастерской. Скромно обставленная комната, небольшой письменный стол — вот, собственно, и вся обстановка. Во время нашего разговора у меня ни разу не возникло ощущения, что я беседую со слепым человеком. Не знаю, что было тому причиной — то ли уверенные движения моего собеседника, то ли удивительное чувство, будто Дмитрий все же видит этот мир — не глазами, а каким-то особенным внутренним взором.
- Дима, вы никогда не задумывались, почему именно у вас в руках во время той роковой экспедиции взорвалась немецкая мина?
- Конечно, задумывался. И наверняка знаю ответ, — после небольшой паузы отвечает 41-летний Дмитрий Дидоренко. — Я принадлежу к фамилии, которая предусматривает успех. У нас, в роду Дидоренко, что ни дед — то или герой войны, или директор завода, или еще какая-нибудь «первая скрипка». Мне рассказывали: когда только родился, бабушка, взяв меня на руки, посмотрела и разочарованно сказала: «Не наша порода». И всю жизнь я потом только и слышал: «Не позорь фамилию Дидоренко». Моя жизнь должна была быть связана с каким-либо подвигом. Но совершить его в мирное время маловероятно, да еще с моей спокойной профессией — художник. Сейчас я понял: если бы не ранение, то не смог бы так серьезно обозначиться в жизни. Отнять у художника зрение — более тяжелой беды невозможно и представить. Получается, — смеется Дмитрий, — мне были даны жизнью самые настоящие, «дидоренковские», события, когда хуже — не бывает.
- Вы верите в предопределенность человеческой судьбы?
- Не думаю, что Бог мне с момента рождения приготовил слепоту. Он наоборот всячески отводил от меня эту беду. Уже потом, после всего случившегося, я вспомнил несколько «сигналов», которые проигнорировал.
Меня всегда привлекали военные подвиги. Долгое время, еще до ранения, снился один и тот же сон: война, и меня как офицера Советской Армии немцы ведут на расстрел. Я просыпался с ощущением физической боли. Наверное, желание испытать дух войны, почувствовать себя в том времени и сделало меня участником поисковых экспедиций. Мы разыскивали погибших, без вести пропавших солдат. До роковой седьмой экспедиции я лично поднял из земли 29 воинов. А потом… нашел немецкую мину, которая разорвалась в моих руках.
Затем была клиническая смерть. Я запомнил, что все вокруг почернело, посерело, потом передо мной возникло очень яркое белое дупло — очень похожее на какой-то выход. Меня в него тянуло. Я увидел себя со стороны. Увидел, как ребята встали с земли и пытались меня поднять. Хотел крикнуть: «Не трогайте, ему больно». И тогда бросился к своему телу. С того момента стал чувствовать боль. Врачи насчитали в моем теле 75 осколков, а саперы определили, что у меня в руках взорвалось 800 граммов тротила. Обычно после такого не выживают! Но теперь я точно знаю, что меня спас Бог — в момент ранения у меня на груди была ладанка, которую надели еще моему прадеду при крещении. Он с ней прошел всю Первую мировую войну, был в ссылке и выжил. Со мной тоже произошло чудо.
- Сколько себя помню, я рисовал всегда: в детском садике, школе, военном училище. В моей жизни был момент, когда я словно раздвоился — это был выбор между карьерой военного и художника. Но я выбрал рисование, оставил учебу в Калининградском военном училище и поступил в Харьковский художественно-промышленный институт.
А потом — ранение. Помню, первые два месяца, пока я лежал в реанимации, главной мыслью было не сойти с ума. Думал: чем мне теперь в жизни заниматься? Врачи предполагали, что зрение может вернуться. Но внутренний голос подсказывал: не надо ждать, пока оно вернется. Нужно брать и рисовать. И я начал работать. Уже через четыре месяца после ранения написал первую картину — «Самый длинный путь начинается с первого шага». Сначала я работал тушью и пером, но постепенно начал писать в цвете. Мое желание рисовать было столь велико, что отсутствие зрения не явилось помехой.
- А как вам удается переносить замысел картины на холст?
- Для меня это является основной задачей. Сначала я в уме выстраиваю композицию, потом наполняю ее деталями. Вырезаю лекала — для каждого цвета отдельное. А потом переношу все на холст. Многие сюжеты картин я «вытаскиваю» из снов, некоторые возникают в голове после прочитанных книг. Недавно прослушал аудиокниги Куприна и Бунина, и родился сюжет: «Куприно-Бунинский дворик». Надо сказать, после ранения я получил различные знания. Вот, например, сейчас с вами разговариваю, а сам вижу, что происходит в том, другом, мире — как на экране.
- То есть вы видите мир вокруг себя?
- Конечно, вижу. Но не глазами, а душой. Ведь, когда человек покидает тело, он же остается зрячим, видит свое тело со стороны. Вот и я научился «видеть душой». Я мог бы читать газеты, абсолютно свободно ходить по улицам. Месяцами не помню о том, что я незрячий. И только страх мешает мне видеть по-настоящему.
- Дима, а как складывается ваша личная жизнь?
- Личную жизнь я комментировать не буду, стараюсь этого избегать. Хотя теория у меня такая: каждый человек любит внутри себя определенный образ, который ему понятен. И как только на горизонте появляется человек, очень похожий на тот образ, что-то включается, наступает влюбленность. Но чем старше человек, тем точнее он знает, что ему не нужно. Поэтому, когда я в очередной раз признаюсь себе, что встретившаяся на моем жизненном пути девушка — совсем не мой образ, ничего страшного не происходит. Примерно лет десять назад я сдал экзамен по прекращению любовных переживаний и всяческих страданий. Открыл волшебные слова, которые помогают мне разрешить любую ситуацию. Эти слова — «брезгливость к унижению». Они очень помогают мне и в бизнесе, и в любви. Если я зафиксировал факт унижения — все, ухожу не задумываясь и от любимых женщин, и от бизнес-партнеров. Себя нужно уважать.
Но об истории любви слепого художника Дмитрия Дидоренко и поэтессы Ольги Корсак журналистам все же стало известно в 2006 году. Они познакомились в Москве, на ежегодной выставке в Центральном Доме художника, где Дмитрий представлял экспозицию картин, а Ольга — поэтический сборник «Игры со страстью». «ФАКТЫ» рассказывали своим читателям эту трогательную историю, которая, к сожалению, завершилась разрывом. Тогда Дмитрий признался журналистам, что они с Ольгой очень берегли друг друга и расстались потому, что не хотели переходить на более низкий уровень взаимоотношений. Ольга честно призналась: «Я тебя не люблю». Дмитрий молча развернулся и ушел.
- Но у наших чувств нет срока годности, — делился тогда Дмитрий. — Я пытался их уничтожить, но не уверен, что из этого что-то получилось.
А Ольга признавалась, что ее роман с незрячим художником — это лучшее, что может быть между мужчиной и женщиной, и лучшее, что было в ее жизни.
- Дима, поделитесь, как вам удается вести довольно успешный бизнес по продаже картин? Коснулся ли вас кризис?
- Лично на себе я кризиса не ощутил. Насторожило, когда у меня чаще начали просить деньги в долг довольно обеспеченные люди. Причем, — смеется Дмитрий, — называют такие суммы, что мне даже лестно становится. Это единственное, в чем меня коснулся кризис. К трудностям мне не привыкать, потому что я всегда готов к более тяжелым испытаниям. Я три раза все начинал с самого начала, три раза меня серьезно обманывали. Однажды оставил часть коллекции картин в московской квартире своего партнера — морского офицера России, капитана первого ранга. Когда же захотел забрать работы, он потребовал сумму, которую я должен был заплатить ему за… собственные картины. Я тогда все оставил. И никогда больше с ним не связывался. В таких случаях Бог рекомендует не мстить, а предоставить это ему: «Мне отмщение, и Аз воздам». Так я и поступил.
Никогда не переживаю, если останавливается продажа картин. Были времена, когда за восемь месяцев не мог продать ни одной работы. Но все равно продолжал создавать новые коллекции. Сейчас готовлю коллекцию, которую повезу на выставки во Францию и Германию. Параллельно идут переговоры со всемирно известными аукционами — «Сотбис» и «Кристис», которых заинтересовали две мои работы — «Путь к успеху» и «Театр белого жеста».
Конечно, мой доход может кому-то показаться скромным: в год я имею от 18 до 24 тысяч долларов. Но начинал я с пяти копеек, никогда ничего не украл и никакого наследства не получал. Эти деньги я зарабатываю только искусством.
Мне дали волшебную возможность начать жизнь с чистого листа еще раз, в 23 года. Когда я вышел, слепой, из больницы, то ничего не мог. Конечно, можно было сесть на лавочку и сложить руки. К тому времени все мои друзья разбежались, и я остался один. Мне пришлось пройти свой путь, обрести новый смысл в жизни. Сейчас я охотно делюсь этим знанием со студентами, когда выступаю перед ними на выставках. Я им говорю: «Помните, что рассчитывать на государство — себя не уважать. Вы выйдете из институтов с дипломами на шее и никому не будете нужны. Если будете искать того, кто вам что-то должен, — просто потратите время. Занимайтесь собой, своим делом, любите и уважайте себя — и все у вас обязательно получится».
И еще: я понял очень важную вещь, которой хочу поделиться с читателями «ФАКТОВ». Когда человеку предстоит испытать благо и счастье, то темные силы это чувствуют и всячески стараются запугать его. Вы, счастливый, им не нужны. Это закон: если кажется, что у вас все очень плохо, нужно вытерпеть. Впереди обязательно будет свет.
И в заключение — мнение специалиста, который знаком с Дмитрием Дидоренко уже не один десяток лет. Директор Харьковского художественного музея, искусствовед Валентина Мызгина так отзывается о феномене Дидоренко:
- Когда я смотрю на работы Димы, мне становится стыдно: мы так много жалуемся на жизнь, так часто говорим, что нам плохо, и при этом мы видим этот мир. Дмитрий не жалуется, он работает. Каждая работа — это мир, который он знал, знает, узнает. Для нас, специалистов, самое главное, что он был профессионалом до трагических событий и профессионалом остался. Изменился его творческий почерк, но он остался прекрасным колористом, стилистом. Это действительно настоящий художник, без каких бы то ни было скидок.