Съемочную группу канала «1+1» депортировали из Абхазии
Последние несколько месяцев на передовой во всех горячих точках Украины находятся тележурналисты. Именно они становятся свидетелями самых ярких и драматических моментов жизни страны. Многие из операторов и репортеров пострадали, освещая трагические события, происходящие в Крыму. Избитыми оказались журналисты съемочной группы канала «Интер» Андрей Цаплиенко и Елена Механик, которые до сих пор не могут оправиться от шока. Не меньшее потрясение получили и съемочные группы, отправившиеся накануне так называемого крымского референдума в Абхазию. Сначала оттуда местными властями была депортирована группа канала «Украина», а затем журналист и оператор «1+1». Корреспондент ТСН Наталия Писня, которую несколько часов допрашивали в отделении милиции в Гаграх, призналась, что эта командировка стала для нее самой экстремальной за всю ее журналистскую карьеру.
— Абхазия — это место, в котором время остановилось в начале 90-х годов, — говорит Наталия Писня. — Я совершенно не врала, когда рассказывала о том, что на 250 тысяч человек населения там лишь три банкомата. Россияне построили дорогу и вложили большие средства в реконструкцию Новоафонского монастыря. На этом «вливания» закончились. Сейчас в Абхазию из Краснодарского края добраться очень сложно. Всего два раза в неделю ходит автобус Анапа — Сухуми, а в связи с Олимпийскими играми отменили и его. Осталась только маршрутка Анапа — Туапсе. Мы с оператором на машине доехали до Туапсе. Потом пересели на поезд, идущий в Адлер. Оттуда всего десять километров до российско-абхазской границы. При этом мы ни от кого не прятались, просто смысла в этом не было.
— У вас возникли проблемы на границе?
— Около часа нас допрашивали офицеры ФСБ. Тогда же нам дали понять, что в Абхазии нас уже будут ждать соответствующие службы. Офицеров ФСБ интересовало, с каким настроением мы едем, что хотим снимать. При этом они говорили, что это не допрос, а всего лишь дружеская беседа. Мы провели в Абхазии чуть меньше двух дней и в результате были депортированы. Уже в конце первого дня нашего пребывания в гостинице в Гаграх нас попросили никуда не уходить, потому что с нами хотят поговорить из службы безопасности.
*Наталия Писня призналась, что командировка в Абхазию была самой экстремальной за всю ее журналистскую карьеру
— Тогда с вами и прервалась связь?
— Да. В Украине в социальных сетях сразу появилась информация о том, что мы пропали. В это время нами занимались начальник Гагрского отделения службы безопасности, двое его помощников, двое специалистов из Сухуми и два сотрудника ФСБ. Они доставили нас с оператором в отделение милиции. Требовали сказать на камеру, что хотим очернить абхазскую действительность. Признаться, что мы шпионы и намерены поссорить Абхазию и Россию. Кроме того, первым их желанием было увидеть все отснятые нами материалы. Мы понимали, если они их увидят, это будет верная смерть. К этому времени все наши вещи обыскали. Нас спасло только то, что видеоматериал, который хранился в компьютере, офицерам так и не удалось полностью открыть. К тому же мы «слили» на компьютер не всю запись, хранившуюся на флэшке, а лишь десять ее процентов. То, что увидели офицеры, их частично успокоило. Они ведь не знали, что посмотрели далеко не все. Это была очень напряженная встреча. В какой-то момент один из офицеров обмолвился: «Имейте в виду, это не шутки. Ваш консул, который нам звонил, для нас никто. Грузины здесь вас искать не будут, русские тоже помогать не станут. Хорошо подумайте — у вас семьи, дети…»
— Было страшно?
— Я очень боялась, что нас могут обыскать. Если бы это случилось, посадили бы. Именно на этих флэшках был записан весь снятый нами материал. Главным в той ситуации было выбрать правильный тон поведения. Я не стала становиться в позу, а «включила блондинку». Начала косить под дурочку, улыбаться, жаловаться, что не успела купить варенье, а меня уже собираются депортировать. В какой-то момент это сработало.
— Это была одна из самых экстремальных ваших командировок?
— Наверное, да. Самая большая проблема и беда была в том, что мы чувствовали себя совершенно бесправными. Это очень сильное чувство. Но, знаете, даже в той сложной ситуации, в которой мы оказались в Абхазии, у меня есть свой небольшой личный повод для гордости: я так и не закурила. Три месяца назад нашла в себе силы и рассталась с этой дурной привычкой, как раз перед волгоградскими терактами.
— Что больше всего поразило вас в Абхазии?
— Доброта людей. Я говорю о тех, кто не связан с властями. Мы познакомились с актерами драматического театра в Сухуми, которые ежедневно ходят пить кофе в маленькое кафе на берегу моря. У каждого из них своя чашечка, которая стоит на специальной полке в этом заведении. Они приходят туда, чтобы выпить кофе, сваренный на песке (порция стоит на наши деньги пять гривен), и говорят об обычных житейских проблемах. Каждый из них понимает, где и как он живет, но тем не менее выхода никакого не видят. Знаете, есть люди, которые за острыми ощущениями и реальной картинкой советского времени едут сейчас на Кубу. Так вот, пусть приезжают в Абхазию, там реальный «совок».
— В Абхазии следят за тем, что происходит в нашей стране?
— Женщина на пограничном пункте кричала нам вслед, что если бы она была не на службе, то стреляла бы нам в спину. Абхазцы почему-то уверены, что когда в Грузии была война, на стороне грузин воевали украинские снайперы. Не один раз в разговоре с людьми мы слышали: «Не приезжайте к нам! Ваш Майдан у нас не пройдет!» Вместе с тем люди думающие прекрасно понимают, что теперь Крым запросто может превратиться в такую же Абхазию. Очень жаль, потому что два этих края красивы и неповторимы. Похоже, сберечь их не удалось.
Фото в заголовке с сайта dusia. telekritika.ua