Настоятель храма Святого великомученика Димитрия Солунского Богдан Тимошенко, тяжело пострадавший во время февральских событий на улице Институтской в Киеве, за последние две недели собрал 20 тысяч гривен для нужд военнослужащих в Херсонской области и передал специальный набор для причастия в полевых условиях
Фотографии, запечатлевшие батюшек в рясах с хоругвями в руках, стоящих между шеренгой силовиков и безоружными митингующими на улице Грушевского, уже стали историческими. Именно священники тогда заставили на время прекратить насилие с обеих сторон. С их молитв началось перемирие. То же самое служители церкви делали и в Крыму. Они становились перед воротами воинских частей и говорили российским захватчикам: «Чтобы войти внутрь, вам сначала придется выстрелить в меня». Накануне самого большого христианского праздника — Пасхи — мы поговорили со священником, который серьезно пострадал на Майдане.
— Беда объединяет, это всем известно, — говорит отец Богдан. — У всех нас уже несколько месяцев одна цель: победить зло, ненависть и неправду. Это понимают и простые люди, и священники.
— Вы были в шаге от гибели 18 февраля на улице Институтской…
— Всего лишь ранен. Да и то не так уж и тяжело, — улыбается отец Богдан. — Зная, что митингующие пойдут к Верховной Раде, посчитал своим долгом быть там. Шел вместе со своим другом отцом Константином Холодовым, который служит в селе Гуровщина Киевской области, и музыкантом Александром Пипой. Когда колонну начали разделять, отсекая группы людей друг от друга, понял: сейчас что-то произойдет. Затем стали бросать гранаты, стрелять резиновыми пулями. Люди побежали в сторону Майдана. А я помнил, как бегущая толпа в панике затоптала несколько человек на Софиевской площади в 1995 году. Поэтому расставил руки и останавливал людей, умоляя их не бежать, а быстро идти, помогая более слабым. В числе последних подошел к баррикаде возле метро. Между блоков был узкий проход. Меня так оттеснили, что я грешным делом подумал: сейчас здесь и умру. До сих пор в ушах стоит женский визг.
Упершись одной рукой в железобетонный блок, отец Богдан пытался устоять на ногах, одновременно освобождая место для прохода женщин. И в этот момент прямо возле его лица разорвалась граната.
— К ней был примотан щебень, — говорит мой собеседник. — Один камень пробил мне губы и язык, выбил зуб. Остальные посекли лицо — только вокруг глаза извлекли 15 осколков. Хорошо, что я зажмурился, поэтому глаза не пострадали. Но слышать сразу перестал. Да и сознание потерял секунд на десять. Когда открыл глаза, вокруг не было ни одного митингующего. Подходили силовики. До сих пор не понимаю, кто и как перетащил меня через баррикаду. После этого я позвонил друзьям, они приехали за мной и отвезли в больницу… Мне сделали операцию на барабанной перепонке. Я долго лечился. И хотя левым ухом ничего не слышу, врачи надеются, что слух восстановится.
Несколько недель отец Богдан не мог проводить богослужения. Но как только он вернулся к своей пастве, тут же начал искать возможность помочь крымчанам, военным, жителям юго-востока страны.
— За две последние недели мы с прихожанами собрали двадцать тысяч гривен и передали их военным частям, которые сейчас несут службу на границе с Крымом, — рассказывает отец Богдан. — Также купили евхаристический набор: с его помощью можно служить литургии, причащать солдат в полевых условиях. Все отправили отцу Сергею Чудиновецкому, который каждый день ездит по военным частям, блок-постам, наматывая по триста-четыреста километров. В последние дни ребята, оказавшиеся на передовой, просят их окрестить, благословить, многие исповедуются. Для них беседа со священником — серьезная душевная и психологическая поддержка. Мы же с прихожанами после каждого богослужения становимся на колени и читаем специальные новые молитвы, которые появились недавно: за мир, за наших солдат и офицеров. Так поступают сейчас во всех парафиях. Это наше христианское оружие.
— На Майдан вы ходили в рясе?
— Как правило, облачение снимал. Хотя в моменты особо острых противостояний выезжал прямо из церкви, не успев переодеться. И тогда ко мне на Крещатике мог подойти человек в каске, бронежилете, с битой в руках и попросить: «Батюшка, благословите на ратный бой. Простите все грехи: вдруг погибну. Не хотелось бы уйти из этого мира без отпущения грехов». Я проводил обряд посреди мостовой, в сотне метров от горящих шин и выстрелов. Но при этом было такое ощущение, что нахожусь в храме. Вы со мной согласитесь: Майдан стал святым местом. Его земля и земля прилегающих улиц, где стояли баррикады, пропитаны невинной кровью. Образовавшийся в декабре палаточный город в центре Киева многие сравнивали с Запорожской Сечью. У меня тоже было такое ощущение. Самоорганизация, самообъединение в желании изменить жизнь и создали ту особую атмосферу. Кроме того, все события Майдана так или иначе оказались связанными с христианскими датами, святынями. Впервые студенты вышли на Майдан в день святого Михаила — покровителя Киева. Когда их избили 30 ноября, монахи Михайловского собора открыли ворота монастыря и спрятали детей. Первые жесткие столкновения произошли на улице Грушевского на Крещение. Бог постоянно присутствовал на Майдане вместе с людьми.
— Почему же Он допустил гибель «Небесной сотни«?
— Потому что без крови не получишь волю. Это же дар Божий — погибнуть такой смертью за свободу своих соотечественников. Каким же надо было быть патриотом, украинцем, чтобы осознанно идти под пули, прикрываясь только фанерным щитом! Понимаю, как больно и тяжело родным погибших, осиротевшим детям, овдовевшим женам. Но нельзя злиться и обижаться на все произошедшее, а нужно понять и принять геройство своих близких, которые сделали свой выбор — отдали жизнь за каждого из нас.
— Вы знаете, благодаря событиям на Майдане произошли значительные изменения в сознании граждан, — продолжает отец Богдан. — Последний месяц протоиерей, пресс-секретарь Украинской православной церкви московского патриархата Георгий Коваленко открыто говорит о том, что пришла пора священникам объединяться, что он поддерживает стремление украинских священников создать поместную церковь.
— В домах сбежавших правителей Украины обнаружили множество икон. Например, у Пшонки они занимали чуть ли не целую стену. Разве может верующий человек так себя вести: отдавать приказы стрелять, врать всему миру?
— Думаю, они не верили в Бога, а боялись Его наказания. Истинные христиане — это безоружные люди, которые три месяца на морозе, под снегом и дождем, с молитвой и гимном, не боясь снайперских пуль и арестов, протестовали против диктаторского режима. Меня, кстати, пригласили осмотреть запакованные и приготовленные к отправке иконы, найденные в гараже Межигорья. В основном там были современные иконы, скорее всего, подаренные Януковичу, ведь ко многим были прикреплены визитки или сделаны дарственные надписи. Несколько работ — по-настоящему ценные. Одна икона датируется второй половиной XVII столетия, другая — столетняя — в богатом киоте из дерева. На меня произвела впечатление лампада, изготовленная в XVII веке, — очень тонкая и красивая ручная работа. Иконы передали для временного хранения в один из музеев Киева. Надеюсь, вскоре их распределят между церквями. В гараже мы нашли также 28 ценных книг, сложенных в чемоданы. Среди них «Апостол» Ивана Федорова 1574 года (правда, не все страницы) и рукописное «Евангелие»
— Во время служб вы говорите с прихожанами о политике, ситуации в стране?
— Да, потому что людям нужно объяснять происходящее, говорить о пропаганде российского телевидения, которое многие все еще смотрят по привычке. Кстати, я сам чуть было не попался на удочку пророссийских информаторов. Церковь, в которой служу, находится в этнографическом комплексе «Украинское село». На его территории мы собираем старинные дома из разных регионов страны: находим заброшенные и перевозим, максимально сохраняя оконные рамы, двери, крыши. У нас не было типичного для Слобожанщины дома, и я, признаюсь, боялся ехать в Луганскую область. Был уверен, что меня, украиноговорящего, там не воспримут, не захотят со мной иметь дело. Но все же решился. И каково было мое удивление, когда в ответ на мои вопросы мне отвечали тоже на украинском языке, старались помочь. Везде живут хорошие люди, которые любят свою страну. Не надо слепо верить телевизору. И я считаю, что даже сейчас, когда мы находимся в шаге от войны с Россией, любовь и прощение помогут нам победить, вернуть Крым, сохранить страну, объединить церковь. Любовь и прощение — это самое главное.