38-летний Игорь Ткачук погиб 20 февраля на улице Институтской в Киеве. Снайперская пуля пробила металлическую каску и попала мужчине прямо в висок. Без отца остались трое детей, младшему из которых всего год. Игорь мечтал построить новый дом, нарисовали с женой, как будет выглядеть их жилище. Теперь мечту погибшего героя Небесной сотни реализуют его земляки.
Во дворе Ткачуков в селе Великая Каменка Коломыйского района рядом со старой хатой идет строительство нового дома. Первый этаж уже готов, мастера начали возводить стены мансарды. Грузовики ежедневно подвозят кирпич, цемент и другие материалы, денег за которые, как и за работу, никто не берет. Единственные издержки семьи погибшего Игоря Ткачука — питание рабочих.
— Мы поженились с Игорем 18 лет назад, — рассказывает одетая во все черное Мария Ткачук. — Пять лет жили с родителями, а потом купили небольшую старую хату. Игорь регулярно ездил на заработки: дважды был в Чехии, находил работу в разных регионах Украины. Сам выучился разным специальностям — был каменщиком, плиточником, даже кузнецом. Такую красивую березку выковал…
Мы мечтали построить новую хату. Планировали все делать постепенно: за один год накопить денег на кирпич, потом — на отделочные материалы, кровлю. В феврале прошлого года родился сын Денис, и муж сказал: «Не поеду в этом году на заработки, хочу видеть младшего ребенка ежедневно, наблюдать, как он растет». И нашел подработок дома. А потом начались события в Киеве. Мы постоянно следили за ними по телевизору, ни о чем другом не могли думать. Игорь принимал все близко к сердцу, но молчал. А однажды поехал в Коломыю, встретился с друзьями и, вернувшись домой, сказал: «Еду на Майдан». Я не восприняла это серьезно, думала, поговорит и успокоится. Но муж стоял на своем. «Такое нельзя терпеть, — повторял он. — Да и людям, которые стоят там, необходима поддержка, поэтому я должен ехать». Записался в штаб самообороны, собрал сумку и 22 января отправился в столицу.
Первый раз он пробыл в Киеве две с половиной недели, жил вместе с другими односельчанами в палатке на Крещатике. Мы ежедневно общались по телефону, и муж постоянно говорил: «У нас все хорошо. Есть теплая одежда, горячий чай, продукты. Жаль, что тебя здесь нет, ты бы увидела, как люди поддерживают друг друга, стеной стоят за своих…» В тот период на Майдане не было серьезных столкновений, но в Киеве стояли лютые морозы. Игорь еще дома был немного простужен, и я переживала, чтобы не слег. Он вернулся 9 февраля. Умерла родственница, которую нужно было похоронить, кроме того, 10 февраля младшему сыну исполнялся годик.
Приехав, Игорь сразу сказал, что к 18-му числу должен вернуться в Киев, поскольку там намечается что-то серьезное. Пробыл дома неделю и снова стал собираться. «Но ты ведь уже был на Майдане, пусть теперь кто-то другой едет, — убеждала я его. — Оставайся с нами, дома тоже нужно что-то делать». А он отвечал: «Необходимо стоять до конца, мы же пока ничего не добились. Нужно ехать». 18 февраля в Киеве появились первые погибшие от снайперских пуль. Помню, муж стоял среди комнаты, смотрел по телевизору новости и повторял: «Я должен быть в Киеве. Там ведь моих ребят поубивают и до утра никого не останется. Нужно ехать».
В тот день я была у мамы, которая тоже следила за событиями на Майдане. «Смотри, что в Киеве творится, — говорила она с тревогой. — Иди домой и не отпускай Игоря никуда». «Не отпущу», — пообещала я. Но когда вернулась домой, муж уже собрал сумку. Я плакала, умоляла, чтобы он не ехал, потому что видела: там беда. Но Игорь стоял на своем, его невозможно было переубедить. «Я должен ехать, — отвечал на мои слова. — Если не поеду я, не поедет второй, третий… Что тогда будет? Ничего в стране не изменится. Мы с тобой достаточно набедовались, может, хоть дети лучше поживут». Автобус выезжал из Коломыи в 13 часов, и муж опаздывал на него. Но позвонил водителю, и он подождал. Если бы не стал ждать, может, трагедии и не было бы…
— В Киев муж приехал 20-го числа в 2 часа ночи и сразу позвонил мне: «Все нормально, ты не переживай, я пойду отдохну с дороги». И только утром проговорился, что на самом деле дежурил на Мосту влюбленных — в одной из самых опасных точек. Он никогда не говорил правду, ничего не рассказывал о погибших, чтобы я не переживала, всегда смягчал обстоятельства, успокаивал. В 8 утра я снова позвонила ему. «Все нормально, — сказал Игорь. — У меня закончилась смена, так что пойду посплю. Только ребят поищу с нашего села, они должны быть где-то здесь. Не переживай, все хорошо. Много «Беркута» уже перешло на нашу сторону, так что ситуация меняется». «Пожалуйста, не лезь на баррикады, оставайся где-то в толпе, — просила я. — Смотри, чтобы не случилось беды, ведь тебя дома дети ждут…» Он снова успокоил: «Не переживай, все будет хорошо, я не собираюсь умирать». Еще и пошутил: «Ты от меня так скоро не отделаешься!»
Где-то в 10 часов я включила телевизор и увидела, что в центре Киева снова стреляют снайперы, есть погибшие. Сразу позвонила Игорю, но он не поднимал трубку. Я подумала: наверное, спит. Лучше не буду звонить, а то еще разбужу, и муж снова пойдет на баррикады. Сижу в хате и не могу сдержать слез, на душе так тревожно… Позже узнала, что в 10 часов, когда звонила, муж уже был убит. Кто-то из находившихся рядом с ним ребят увидел вызов «Кохана» (так я записана в телефоне Игоря), но не решился ответить. Нашему соседу позвонили в 11 часов и сообщили, что Игоря убили, но он тоже не отважился сказать мне об этом. А ровно в двенадцать на мой телефон позвонили с неизвестного номера. Я сразу поняла, что случилась беда, не стала поднимать трубку в хате, где находились дети, а вышла в коридор. Какой-то мужчина сказал: «Мы увидели в телефоне ваш вызов, владелец этого мобильника погиб». Я спросила, есть ли какие-то документы. Мужчина ответил, что есть ксерокопия, и назвал имя, фамилию, год рождения Игоря. И тогда я поверила. Переспросила еще с последней надеждой: «Может, он ранен и требуется помощь?» — «Нет, ему уже ничем не поможешь, пуля пробила каску, попала в висок и прошла навылет…» Я кричала так, что сестра Игоря Орыся услышала на улице метров за сто и прибежала в хату.
Очевидцев смерти мужа я пока не нашла. Говорят, на Институтской улице обозначено место, где его убили. Во время той атаки Игорь погиб первым, поскольку был впереди. Правда ли это, не знаю. Хочу поехать в Киев и посмотреть на то место…
Тело погибшего привезла домой его сестра Орыся.
— В морге, куда я приехала за братом, было очень много погибших, — рассказывает Орыся Николаевна. — При мне мать забирала тело 17-летнего сына — своего единственного ребенка. Погибших в столкновениях с милицией было так много, что с пола не успевали смывать кровь, поэтому меня попросили пройти в отдельную комнату, куда позже принесли Игоря. Я сначала не могла опознать брата — его лицо было окровавлено и изуродовано. Попросила: «Покажите, пожалуйста, его ладони». По ним — натруженным, мозолистым — и узнала. В тот же день после обеда Игоря вместе с другими погибшими отпевали на Майдане при огромном стечении народа. И тогда, стоя на сцене, я не только узнала, но и почувствовала, что это мой брат.
— Когда Орыся везла Игоря домой, я все время звонила и спрашивала: «Где вы? Когда приедете?» — говорит Мария дрожащим голосом. — Так же звонила Игорю, когда первый раз возвращался из Киева. Казалось, что и в этот раз он войдет в дом, живой и невредимый. Муж снился мне только раз. Зато дети видели его во сне чаще. Старшему сыну Жене трижды приснилось, как папу убили. Первый раз — что пуля попала ему в голову и он упал на землю. Второй сон — то же, только будто в замедленной съемке. А в третьем — сын подставляет руки, и отец падает на них. Дочери Иванке отец приснился и попросил: «Солнышко, не плачь…» Когда мы вернулись с похорон домой, я присела на диван, а дочка как вскрикнет: «Мамо, коло вас тато сидить»! Самый младший Денис не понимает, что случилось, но чувствует, что отца нет. Тянется ручками куда-то, плачет.
После похорон, которые прошли со всеми почестями и при огромном количестве людей, мэр Коломыи и председатель районной рады предложили семье погибшего помощь. Была возможность даже предоставить Ткачукам квартиру в Коломые, но Мария отказалась — не захотела уезжать из родного села, где все напоминает о прожитых с Игорем годах. И тогда представители власти, предприниматели и простые люди решили построить Ткачукам новый дом. Старшим на стройке стал предприниматель Мирослав Адамский, житель Великой Каменки, находившийся с Игорем Ткачуком в одной палатке на Крещатике.
— Строительные материалы собираем всем миром, их привозят предприниматели, сельсоветы, заводы, — говорит Мирослав Адамский. — Мастера из разных сел бесплатно предлагают свои услуги, один берется установить электропроводку, другой — сделать отопление. Рабочая сила — в основном наши односельчане. Люди сами приходят, некоторых специалистов мы приглашаем. Бывает и так, что даже обижаются, если я не зову на строительство. Громада у нас дружная, работа спорится, так что до конца года надеемся закончить дом. На первом этаже будут кухня, прихожая и две комнаты, а на втором — две спальни для старших детей. Отопление сделаем трехвариантное: газовое, электрическое и дровяное. Если Игорю не судилось, то пусть хоть его родные поживут в комфорте.
— Когда семья сама начинает строить новое жилье, она представляет, каким оно будет, живет постоянными хлопотами и чувствует себя счастливой, — говорит Мария. — У меня совсем другие ощущения. Да и люди разные бывают. Кто-то искренне радуется, что нам помогают всем миром, но есть и такие, что начинают завидовать. Если бы можно было вернуть время назад, я бы все отдала, только бы Игорь был рядом. Мы бы и дальше жили в этой старой хате, зато все вместе. Признаюсь, я не ожидала, что мне будут помогать. После первого шока, в котором пребывала, узнав о смерти мужа, начала думать, где взять денег, чтобы привезти его домой и похоронить по-христиански. У меня ведь ничего не было отложено, имелось каких-то пару гривен. Думала одолжить денег, а потом как-то выкручиваться, что-то продать. С самого начала, когда знакомые и незнакомые люди стали предлагать помощь, мне было очень горько — возникало ощущение, будто продаю Игоря. Но затем пришло понимание, что люди искренне отозвались на наше горе. Я вспомнила слова мужа с Майдана: «Ты бы видела, как люди здесь помогают друг другу, стеной стоят за своих…»