Чтобы доказать вину докторов, из-за которых 42-летний Роман Залозный, перенесший вмешательство по замене тазобедренного сустава, подхватил синегнойную инфекцию и золотистый стафилококк и заново учился ходить, мужчина судился шесть (!) лет. Согласно решению Апелляционного суда, Киевский институт ортопедии и травматологии должен был выплатить пострадавшему тридцать две тысячи гривен. Отказываясь это делать, юристы учреждения подали документы на кассацию
— Считается, что доказать врачебную ошибку в нашей стране практически невозможно, но мне это удалось, — говорит Роман Залозный из Запорожья. — На это я потратил шесть лет, за которые прошел три судебные инстанции. И несмотря на попытки врачей доказать свою невиновность (доктора полностью переписали мою медицинскую карту, а также за два дня до судебного заседания распорядились госпитализировать свидетеля, который тоже заразился синегнойной инфекцией в этой больнице), решение суда было однозначным: «Обязать институт выплатить пострадавшему тридцать две тысячи гривен материального ущерба, обеспечить пациента лечением и протезами».
*Первый год после неудачной операции Роман мог передвигаться только на костылях. Мужчину, которому нужно установить эндопротезы, сейчас готовы принять на лечение в Латвии
Впервые историю Романа «ФАКТЫ» рассказывали в 2008 году. На тот момент после операции по замене тазобедренного сустава, которую провели в Киевском институте ортопедии и травматологии, прошло полгода, и мужчина практически не мог ходить.
— С девяти лет я страдаю артритом, у столичного хирурга Александра Коваленко (имя и фамилия врача изменены. — Авт.) наблюдался много лет, — говорит Роман. — Именно он установил мне первые эндопротезы на обеих ногах. И когда пришло время их заменить, я опять обратился в Киев. Если честно, хотел лечиться у других специалистов, ведь в прошлый раз хирург установил мне цементные протезы вместо бесцементных, за которые я уплатил деньги. Но врачи других клиник отказывались меня принимать, объясняя это тем, что снять цементные протезы очень сложно. Мол, пусть это делает тот, кто их устанавливал. Поэтому мне пришлось опять ехать в Киев. В этот раз протезы, которые мне бесплатно выделило государство, я привез с собой. К тому времени Коваленко уже стал руководителем клиники заболеваний суставов у взрослых Института ортопедии и травматологии. Осмотрев меня, врач назначил две операции. Выполнял их другой хирург — Иван Гражданский (имя и фамилия изменены).
В ходе двух операций врачи планировали заменить по суставу. Но через два дня после первого вмешательства у меня поднялась температура, почернел шов, рана воспалилась и начала гнить. «Это обычное осложнение. Скоро все пройдет», — сказали врачи, дав антибиотик. Но через десять дней мне стало хуже. Без ведома докторов я сделал рентген, который показал, что в левой ноге находится… часть сверла, сломавшегося во время операции. Однако лечившие меня врачи не хотели его удалять, говоря: «Ничего страшного. Даже лучшие инструменты могут ломаться». Спустя двенадцать дней сверло все-таки извлекли. Это оказалось не единственным «сюрпризом». После операции прошел месяц, а рана не заживала. Из нее вытекал гной, появился приторный запах карамели. Тогда супруга связалась по телефону с врачами из Запорожья. «Это признаки синегнойной инфекции, которую можно подхватить только в больнице», — заочно сказали они.
— Как отреагировали врачи, узнав, что у вас синегнойная инфекция?
— Коваленко говорил, что такого не может быть, назначил мне сильные антибиотики и постоянно требовал, чтобы я выписался из больницы. Но когда анализы подтвердили наличие синегнойной инфекции и золотистого стафилококка, доктор сказал, что они развились из-за слабого иммунитета. Позже уверяли меня, что я уже приехал с инфекциями. Если это так, то почему предыдущие анализы их не показали, а меня согласились оперировать? Поскольку у нас двое маленьких детей, супруга не могла постоянно находиться возле меня и время от времени уезжала в Запорожье. Там Оксана консультировалась с местными врачами.
— Все как один уверяли: «Эндопротез нужно удалять». Но киевские врачи не хотели этого делать, — вступает в разговор Оксана. — Зная, что мы прихожане церкви Свидетелей Иеговы, хирурги говорили, что смогут провести операцию только в случае, если муж согласится на переливание крови. Но Роман не хотел этого делать, ведь во всем мире уже давно применяют заменители крови для таких пациентов. Когда мужу стало уже совсем плохо, протез все-таки удалили. Ставить новый было нельзя. В результате супруг остался без левого протеза и с полуразрушенным правым (ведь его так и не заменили), из-за чего с трудом передвигался. Кстати, Рома находился в общей палате, инфекция могла передаться и другим пациентам. Но врачей это не заботило. Они по-прежнему хотели выписать его из клиники. Тогда мы с супругом обратились в санитарно-эпидемиологическую службу. И в клинику пришли с проверкой.
— Меня перевели в инфекционное отделение института, а в клинике затеяли генеральную уборку, — продолжает Роман. — Санитарки мыли все: полы, стены, подоконники, потолки, кровати. Использовали дорогие моющие средства. А когда проверка закончилась, меня пытались выгнать. Тогда моя супруга находилась в Запорожье с детьми. Врачи этим воспользовались и вынесли мои вещи в коридор, где я с высокой температурой провел ночь. Когда люди вопросительно смотрели на меня, медсестры и санитарки громко заявляли: «Не обращайте внимания, это бомж. Его жена бросила, вот он и не хочет отсюда уходить». Такое слышать было обиднее всего. Я даже вызвал милицию, сотрудники которой составили протокол. Но это так ничего и не решило.
— Вы видели, что вам не спешат помогать. Почему не перевелись в другую больницу?
— Врачи других больниц говорили Оксане, что не возьмут меня с такой инфекцией, а дома я от нее не избавлюсь, ведь синегнойная палочка нечувствительна к антибиотикам. Так произошло с мужчиной, с которым я познакомился в инфекционном отделении института. Ему меняли коленный протез и тоже «наградили» синегнойной палочкой и стафилококком. Если я своим поведением показывал, что не уйду, пока не вылечусь, то он под давлением врачей все-таки выписался. И сейчас, спустя шесть лет, синегнойную палочку у мужчины обнаружили и в моче, и в слюне. Он практически не выходит из дому, постоянно болеет. Можете ему позвонить. Он сам все расскажет.
— Из Киева меня выписали в ивано-франковскую больницу, но местные врачи не знали, как лечить человека с синегнойной инфекцией, и не смогли мне помочь, — говорит 73-летний Дмитрий Тимчук. — Тогда я вернулся в столицу, но в Институте ортопедии меня не хотели принимать. В результате я лечился препаратами, которые мне советовали фармацевты. Но это не помогало. Сейчас я передвигаюсь только по квартире, постоянно болею бронхитами, воспалениями легких.
— Роман рассказывал, что вы должны были стать свидетелем на суде, но вас неожиданно госпитализировали.
— Да. За несколько дней до суда хирург, который меня оперировал в Киеве, позвонил в ивано-франковскую больницу и попросил, чтобы меня положили на лечение. Сказал мне, что там смогут помочь. Мол, в другой раз такого шанса не будет. Естественно, я согласился. Но в больнице мне назначили расширенный курс антибиотиков, который ничего не дал. Хотя за лекарства я заплатил две с половиной тысячи гривен при пенсии восемьсот гривен. А когда суд прошел, меня выписали домой. Позже Роман рассказал, как на суде адвокат, защищающий институт, возмущался, что я не явился, требовал не учитывать мои письменные показания и документы. А ведь я предоставил выданную киевскими врачами выписку о том, что выписывался из больницы с синегнойной инфекцией.
— Именно этот документ и стал решающим на суде, — говорит адвокат, директор юридической компании «Центр медицинского и фармацевтического права» Сергей Антонов. — Кроме того, нам удалось доказать, что в период, пока Роман находился в институте, там проходила проверка санитарной службы, которая выявила синегнойную палочку. Хотя сотрудники клиники это скрывали. Мы даже нашли врачей, которые, согласно заключению экспертизы, были носителями золотистого стафилококка. Представители клиники до последнего доказывали свою невиновность. Обычно в таких случаях врачи и пациенты договариваются между собой, не доводя дело до суда. Тем более что Роман не настаивал на том, чтобы врача уволили. Мужчину заботило лишь восстановление здоровья. А для этого нужны средства. Но врачи категорически отказывались идти ему навстречу. Они настаивали на судебно-медицинской экспертизе. Роман прошел их две. И хотя судмедэксперты редко дают заключение против своих коллег, в этот раз они сделали это.
— По решению суда институт должен компенсировать Роману тридцать две тысячи гривен. Как определили именно эту сумму?
— Согласно всем сохранившимся у Романа чекам, такую сумму он потратил на медикаменты и лечение в других клиниках. Кроме того, в конечном итоге мужчина остался без протезов. А поскольку второй раз государство не выделит их бесплатно, суд решил, что институт обязан компенсировать протезы моему подзащитному и провести операцию. Но ведь Роман больше не хочет оперироваться у столичных хирургов. Поэтому мы будем настаивать на том, чтобы институт оплатил лечение в другом медучреждении. Ведь Роман до сих пор живет без эндопротезов, которые нужно было установить еще шесть лет назад. Сейчас латвийская клиника сможет принять Романа на лечение, которое обойдется примерно в 50 тысяч гривен, не считая стоимости протезов. Таких денег у моего клиента пока нет.
— Почему в Украине сложно доказать, что врач совершил ошибку?
— В отличие от многих других стран, в Украине отсутствует судебно-медицинский кодекс, в котором четко прописано, какую ответственность несет врач за ту или иную ошибку, халатность. У нас это очень длительный и дорогостоящий процесс, который не все могут выдержать. Например, судебно-медицинская экспертиза, понадобившаяся Роману, стоит пятнадцать тысяч гривен. К счастью, нам удалось договориться, что эти деньги будут заплачены уже после решения суда. А по закону все судебные издержки несет проигравший. В противном случае Роман не смог бы оплатить экспертизу и доказать свою невиновность. Нужно также учесть, что тридцать две тысячи гривен, которые теперь должны возместить мужчине, он потратил в то время, когда доллар стоил пять гривен. Сейчас эти деньги имеют совершенно другую ценность.
P.S. Когда материал готовился к печати, стало известно, что Институт ортопедии и травматологии не согласился с решением Апелляционного суда Киева и подал документы на кассацию. «ФАКТЫ» связались с представителями института и попросили их объяснить свои действия.
— Я ничего не буду говорить, — сказал руководитель клиники Александр Коваленко. — Если есть вопросы по судебному разбирательству, обращайтесь к нашему юристу.
Но юрист тоже отказалась комментировать ситуацию: «Это дело рассматривает Высший специализированный суд, и пока я не имею права ничего комментировать».
Фото из семейного альбома