В семье активиста Майдана, тяжело раненного в феврале на улице Институтской, родилась двойня. Мужчине, которого в первые дни после страшных событий в Киеве отправили на лечение в Польшу, срочно нужна операция по вживлению импланта, иначе он потеряет глазное яблоко
Рассказывая о новорожденных малышах, Евгений нежно улыбается, даже его голос становится мягче. «Мы назвали сыновей Макар и Назар, — говорит 32-летний Евгений Сагуйченко. — Долго выбирали имена. Мне кажется, они подходят деткам». Малышам уже исполнился месяц. За это время они хорошо набрали вес, научились держать головы и даже улыбаются, видя знакомые лица. Жена Евгения Екатерина целыми днями возится с младенцами, а по ночам к ним встает отец. «Знаете, все было бы просто замечательно, если бы нужно было заниматься только сыновьями, — говорит 28-летняя Катя. — Но меня ужасно беспокоит то, что Жене срочно нужна операция. Если ее не провести в ближайшее время, муж может потерять глаз. А польские врачи, которые обещали опекать пострадавших на Майдане, уже не торопятся это выполнять. Каждый день я физически чувствую, как уходит время, и уже не понимаю, что делать».
Одна из запомнившихся встреч с этой семьей у меня произошла в тот день, когда Евгения отправляли в Польшу. Я привезла им деньги, собранные неравнодушными людьми. Мужчина лежал на больничной кровати. Его правый глаз был закрыт марлевой повязкой. Каждые тридцать-сорок минут ему закапывали капли. В палату постоянно заходили друзья, волонтеры и активисты Майдана, которые занимались отправкой Евгения на лечение в Польшу. Катя, будучи в тот момент на восьмом месяце беременности, тихо плакала, сидя на соседней кровати.
— Ну как же так, мы ведь планировали вместе рожать, — делилась она тогда со мной своими печальными мыслями. — А теперь неизвестно, что с ним будет, когда он вернется из Польши…
В начале декабря митингующие заняли здание Киевской госадминистрации. Женя был одним из первых, кто вошел туда и стал налаживать жизнь евромайдановцев. Он собирал и распределял лекарства между медпунктами. Затем строил и защищал баррикады. Домой приезжал подремать и поесть. На Майдане не позволял себе взять даже бутерброд. «Туда приносят еду для тех, кто приехал издалека, кому некуда пойти, — объяснял Евгений супруге. — Я не могу их объедать».
— Когда 18 февраля собирала Женю на Майдан и застегивала на нем бронежилет, даже мысли не допускала, что с ним может что-то случиться, — говорит Екатерина.
— Вместе со своими ребятами, которые были сформированы в сотню «Галич», и с другими людьми я пошел к Верховной Раде, — рассказывал мне в больнице Евгений. — Никто не планировал столкновений. Все произошло неожиданно: силовики начали бросать гранаты и коктейли Молотова в мирное шествие. Люди вокруг падали со смертельными ранениями. Возле Дома офицеров силовики вместе с «титушками» забили до смерти несколько человек. Митингующие начали отходить к майдану Незалежности. За несколько дней до этого свои каску и бронежилет я отвез домой — надеялся, что уже не понадобятся… Пришлось срочно за ними ехать. Когда вернулся с экипировкой, помчался на Институтскую, где силовики оттесняли людей. Противостоять было очень тяжело. Раненых оказалось очень много — от гранат и резиновых пуль страдали в основном ноги, так как оставались незащищенными.
Остаток дня и ночь Евгений вместе со своими ребятами и примкнувшими к ним львовянами, иванофранковцами и тернопольчанами укреплял и защищал баррикаду между улицами Институтской и Крещатиком. Именно этот участок «Беркут» пытался смести бронетранспортерами поздно вечером. Видеокадры момента, когда бронированная махина на полной скорости въезжает на баррикаду, можно найти в интернете.
— По действиям силовиков было видно: им отдан приказ зачистить Майдан любой ценой, — продолжает Евгений. — Мы считали своим долгом защищать нашу территорию свободы. Ночью было очень жарко, так как мы жгли все, что могли найти поблизости. Затем загорелся Дом профсоюзов… В шесть утра началась атака. Мы заняли оборону полукругом — от монумента Незалежности до Дома профсоюзов. Все вокруг взрывалось. Одного из наших ребят ранили. Из-за баррикады нельзя было показать даже край головы — тут же стрелял снайпер, правда, пока резиновыми пулями…
Пытаясь прорваться на Майдан, силовики начали забрасывать нас коктейлями Молотова. От одного из них загорелась одежда на парне рядом со мной. Я схватил огнетушитель, сбил огонь и оттащил парня в безопасное место. Затем бросился тушить шины — в этот момент дым и огонь нам только мешали и вредили. И тут потерял бдительность, выскочил из-за баррикады. Чувствовал, как в плечо и ноги одна за другой попали пули. Три или четыре «резинки» ударились о каску. Запрыгивая за баррикаду, повернулся и увидел пулю, которая летела мне прямо в правый глаз. Инстинктивно зажмурился. Удар был очень сильным. Схватился рукой за лицо — казалось, что сейчас все протру, промою, как уже не раз было за эту ночь, и снова в бой. Но руки заливала кровь. Прокричал своим: «Пацаны, я без глаза!» Ребята передали меня в руки медиков… Уже в клинике я узнал, что от выстрелов снайпера на Институтской погиб 28-летний львовянин, который ночью примкнул к нашей сотне, и еще двое моих ребят…
Из глаза Евгения офтальмологи столичной Александровской больницы достали цилиндрическую металлическую пулю, которая полностью разорвала хрусталик, радужку, сетчатку… Кроме того, у мужчины лопнула гайморова пазуха, в костях черепа появились две трещины. Первые дни Евгений время от времени терял сознание.
— Врачи сразу сказали, что мужу нужна операция, чтобы хотя бы попытаться спасти зрение в правом глазу, — говорит Екатерина. — Провести ее взялись во вроцлавской клинике. Мне предложили лететь вместе с Женей, но акушеры-гинекологи запретили даже думать об этом, ведь стресс и дорога могли окончиться преждевременными родами. Поэтому я осталась дома.
Через несколько дней, после того как Евгений улетел на лечение за границу, Екатерину положили в роддом — волнение дало о себе знать. К счастью, все обошлось и роды начались в срок. К тому времени и Женя вернулся в Украину.
— Сыновья появились на свет 13 апреля, — рассказывает Евгений. — Я находился рядом с Катей, как мы и планировали. Как только врачи запеленали новорожденных, дали их мне на руки. Это было так трогательно! Я сразу увидел, что один мальчик похож на меня, а второй — на жену.
Несмотря на полученную травму и все пережитое, Евгений остается таким же активным, как и во времена Майдана. Если бы не крохотные дети и необходимость продолжать лечение, мужчина уже записался бы в добровольцы и защищал целостность Украины на востоке страны.
— Неожиданно моя сотня выдвинула меня в депутаты Киевсовета от Днепровского района, и я решил попробовать свои силы, — говорит мой собеседник. — Вся сегодняшняя ситуация показывает: несмотря на Майдан, на погибшую Небесную сотню, политики не сделали выводов, ведут себя так, как и прежде, коррупция снова процветает. С этим нужно что-то делать. И если не мы, люди Майдана, будем и дальше пытаться изменить ситуацию, то кто тогда? Кроме того, в этой стране, в этом городе жить моим детям, и я хочу, чтобы они чувствовали себя настоящими украинцами, европейцами.
Евгений даже словом не обмолвился, что пока находился на лечении в Польше, угнали его автомобиль, который он оставлял возле дома, где снимает квартиру. Об этом мне сказала Екатерина.
— Видимо, воры понаблюдали, что за неделю к машине никто не подошел, и решили этим воспользоваться, — вздыхает мама двойняшек. — Я написала заявление в милицию, но машину так и не нашли. Из роддома нас забирали друзья. Да и сейчас, если нужно куда-то съездить, предлагают свою помощь. Но мы же доставляем неудобства людям. Кроме того, я Жене говорила, что нужно бы заняться квартирным вопросом. Может, ему, получившему тяжелое ранение на Майдане, да еще как отцу двойни могли бы ее выделить? Однако муж строго мне говорит: такие сложные времена в стране, нельзя ничего просить. Заработаю сам.
— Сразу после страшных событий на улице Институтской люди начали сбор средств для помощи пострадавшим. Тебе передали какие-то деньги? — спрашиваю у Евгения.
— Пока еще нет. Не так давно правительство приняло закон о помощи семьям погибших и получивших ранения на Майдане, который тоже предусматривает выплату денежных средств.
— Когда тебе нужно провести следующую операцию?
— Да уже давно пора было вживить имплант. Но меня никак не вызовут на операцию, хотя в глазу идет разрушительный процесс. Поврежденный хрусталик разбухает, из-за чего деформируются и страдают зрительный нерв и сетчатка. Удалять его не стали, чтобы дополнительно не травмировать глазное яблоко. Если же в ближайшее время не выполнить операцию, вскоре в этом уже не будет необходимости — зрение просто не восстановится. Пока же достаточно высоки шансы, что после вживления импланта я снова буду видеть.
*Вот уже три месяца Евгений ничего не видит правым глазом, но, несмотря на все проблемы, остается активным. «Я должен и дальше что-то менять в этой стране, чтобы мои дети жили в по-настоящему европейской Украине», — говорит мужчина (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
— В чем же причина промедления?
— В польском консульстве, куда регулярно звоню, ничего не объясняют. Знаю, что офтальмологи военного госпиталя, в котором я находился, заказали имплант — его изготавливают под конкретного пациента, с учетом цвета радужки. Может, он пока не готов. Но с момента моего пребывания в клинике прошло уже два месяца… Когда я и 18 других ребят с ранениями глаз находились на лечении в Польше, к нам очень хорошо относились и врачи, и местные жители. Многие нас навещали, приносили вкусности, приходила даже жена мэра. Некоторым из нас провели операции. Одному пришлось удалить глазное яблоко. У двоих зрение восстановилось без хирургического вмешательства. Мне сказали, что у меня наиболее сложная ситуация. Я консультировался с киевскими специалистами, ведь знаю, что они проводят операции не хуже зарубежных коллег. Но в Украине, оказывается, не лицензированы импланты, которые изготавливаются в Европе или Америке. Приходится ждать ответа из Польши. Надеюсь, наши соседи выполнят данное обещание и помогут мне.
Женя и Катя стараются со всем справляться. Время от времени приезжают их мамы, чтобы помочь с малышами. Частенько наведываются женщины-волонтеры, с которыми Евгений познакомился на Майдане.
— После выхода статьи о Жене 26 февраля читатели «ФАКТОВ» активно меня поддерживали, в том числе и деньгами, — говорит Катя. — Это очень приятно и важно. Иногда без помощи не обойтись. Мне же самой сложно вывезти двойную коляску по ступеням парадного, а Женя не всегда днем бывает дома. К тому же на днях сломалась стиральная машина, которую нам подарили на свадьбу. Сплошные хлопоты. Но главное — это, конечно, зрение мужа. Очень переживаю за него.
P. S. Для желающих помочь этой семье указываем номер карточки Приватбанка: Сагуйченко Евгений Александрович 5168 7423 1333 0569. Телефон Екатерины: (093) 226−00−96.