Ровно 65 лет назад после длительного перерыва, связанного с войной, в Киеве был открыт музей Кобзаря
Свое первое место прописки Национальный музей Тараса Шевченко получил в апреле 1941 года — тогда он разместился в Мариинском дворце. А через два месяца началась война. Самые ценные экспонаты отправили в Новосибирск. Обратно их привезли вскоре после освобождения Киева. Однако вновь принимать посетителей музей начал только весной 1949 года. Тогда по предложению министра образования Украинской ССР поэта Павла Тычины и заместителя главы правительства республики писателя Николая Бажана государство предоставило музею бывший особняк мецената сахарозаводчика Николая Терещенко, расположенный на бульваре Тараса Шевченко.
— За несколько дней до церемонии открытия там побывал лидер советской Украины Никита Хрущев, чтобы лично проверить подготовку к торжественному событию, — рассказывает научный руководитель отдела Национального музея Тараса Шевченко Надежда Наумова. — Это была эпоха культа личности Сталина, поэтому на стенах красовались его портреты. Никита Сергеевич спросил нашего первого директора Николая Мацапуру: «Чей это музей?» «Кобзаря», — удивился вопросу директор. «Почему же вы вывесили Сталина? Снимите», — распорядился Хрущев.
Никита Сергеевич приехал и на церемонию открытия. Тот воскресный день был особенно торжественным — праздновали Пасху. От старших коллег слышала, что многие люди вначале пошли на службу во Владимирский собор, который находится неподалеку, а затем отправились на открытие музея.
Когда 40 лет назад я поступила сюда на работу, еще застала первого директора. Правда, он был уже на пенсии, но часто нас навещал. Николай Иванович начинал карьеру в Галерее картин Тараса Шевченко, которая работала в 1930-е годы в Харькове. В начале войны ее эвакуировали на восток, а когда вернулись в Украину, фонды галереи объединили с нашими. В то время было принято правительственное постановление, обязавшее музеи Советского Союза передать нам экспонаты, касающиеся Кобзаря. Благодаря этому мы, например, получили из Третьяковской галереи портрет поэта Василия Жуковского кисти Карла Брюллова. Напомню, что его разыграли в лотерею, и за вырученные деньги группа деятелей культуры выкупила Шевченко из крепостничества.
В советские годы в туристических программах по Киеву обязательными были посещения двух музеев — Ленина и Кобзаря. В одном гостям рассказывали о коммунистической идеологии, во втором — об Украине и ее гении. Из Болгарии регулярно прибывал поезд дружбы — и пассажиры всех его двенадцати вагонов приходили к нам. Экскурсии мы вели под неусыпным надзором соответствующих органов.
— Сотрудники этих служб маскировались под туристов?
— Нет. Пинкертонов никто из себя не строил. Нас контролировал один и тот же человек, который и не пытался скрывать, где служит. Он присоединялся к группе посетителей, внимательно слушал и, если ему что-то не нравилось, делал замечание. Например, однажды Ольга Шевченко, молодая красивая специалист, начала экскурсию декламацией строк из стихотворения Кобзаря «Розрита могила»: «Світе тихий, крає милий, моя Україно, за що тебе сплюндровано, за що, мамо, гинеш?» Сотрудник спецслужбы тут же отреагировал: «Навіщо ви взяли цю цитату? Можна було б почати рядками "…Та з матерi полатану сорочку знiмати».
*Надежда Наумова: «Было несколько предложений о месте, где похоронить Шевченко. Одно из них — на горе Щекавице в Киеве». (Фото Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ»)
— В дни рождения Кобзаря организовывались концерты, на которых пели такие известные артисты, как Евгения Мирошниченко, Анатолий Кочерга, выступали поэты, писатели, — продолжает Надежда Наумова. — Следовало составить программу концерта и утвердить ее в Ленинском райкоме партии. Однажды кто-то из чиновников вычеркнул из программы «Заповiт». Планировалось его спеть, как обычно, в финале. И вот все номера исполнены, ведущая объявляет: «Вечір закінчено». Гости не расходятся. «Вечір закінчено», — повторяет ведущая. Но зал начал скандировать: «Заповіт!» И тут кто-то заводит: «Як помру, то поховайте…» Все подхватывают, с воодушевлением поем. И что вы думаете? Репрессий не последовало, а исполнение «Заповіта» нам больше не запрещали. Все-таки немало умных людей было тогда у власти.
Кстати, неофициальным гимном нашего музея была лирическая песня на слова Александра Олеся «Чари ночi» («Сміються, плачуть солов'ї…»). Девчата у нас были такие голосистые, что все говорили: «Поете, как профессиональный хор».
Во все времена наш коллектив состоял из профессионалов высочайшего класса. Многие обладали просто-таки энциклопедическими знаниями. Представьте ситуацию: для консультаций по творчеству писателей-одесситов Исаака Бабеля и Валентина Катаева Министерство культуры Украинской ССР командировало наших сотрудников в Одесский литературный музей. А мне вместе с коллегой Валентиной Судак посчастливилось участвовать в создании экспозиции музея Леси Украинки в Ялте. Сохранится ли он в оккупированном Крыму?
— За годы работы вашего музея удалось разыскать какие-либо картины, рукописи, личные вещи Шевченко?
— Пожалуй, самое ценное приобретение — акварель «Пожежа в степу», которую он нарисовал в 1848 году, когда, находясь в ссылке, участвовал в научной экспедиции к Аральскому морю. Это очень сильная работа. Напомню сюжет: на переднем плане стан кочевников-казахов, а вдали — зловещая стена огня. Мы знали об этой картине. Она находилась у исследователя украинской деревянной архитектуры, коллекционера Степана Таранушенко. Когда он был уже пожилым человеком, наши сотрудники начали вести с ним переговоры относительно акварели Шевченко. В 1971 году Таранушенко согласился продать картину (как сообщила заведующая фондами музея Юлия Шиленко, за эту работу уплатили 4500 рублей. — Авт.).
— Вскоре после провозглашения независимости Украины в 1993 году итальянский предприниматель Лучио Дженовезе подарил нам две работы Шевченко: картину «Дерева серед камiння» и портрет Бориса Суханова-Подколзина (в юности Суханов-Подколзин брал у Тараса Григорьевича уроки рисования. — Авт.), — говорит заведующая фондами Национального музея Тараса Шевченко Юлия Шиленко. — Фирма, которая принадлежит Дженовезе, привезла тогда в Киев выставку картин промышленника и коллекционера из Швейцарии барона Тиссен-Борнемисы (ныне эта коллекция принадлежит испанскому государству. — Авт.). Выставка проходила в залах Национального художественного музея Украины. Экспонировались шедевры Караваджо, Кандинского, Пикассо… Среди них были и две названные мной работы Тараса Шевченко. Украинский фонд культуры выступил с инициативой приобрести их для нашего музея. Организатор выставки Лучио Дженовезе выкупил их у барона Тиссен-Борнемисы и подарил нам.
— Значительная часть наследия Кобзаря была собрана сразу после его смерти в 1861 году в Петербурге, — продолжает Надежда Наумова. — Друг Тараса Григорьевича художник Григорий Честаховский составил тогда подробный список вещей, принадлежавших Кобзарю, вплоть до чайника, медной кастрюли… К слову, он стал главным распорядителем похорон, настоял на том, чтобы поэта похоронили возле Канева на Чернечей горе. Хотя были и другие предложения. Одно из них — гора Щекавица в Киеве. Киевские студенты даже могилу там выкопали.
В Украине живут потомки Честаховского. У одного из них была шкатулка, которую его предок получил в подарок от Шевченко. Владелец этой вещи предложил музею купить шкатулку. Подключился Киевский фонд культуры — и необходимая сумма была найдена. Теперь шкатулка у нас.
Первым собирать все, что связано с Шевченко, начал другой друг поэта — меценат Василий Тарновский. Вещи Кобзаря ему передал Честаховский и другие люди. Эту коллекцию Тарновский вначале хранил в своем имении, в селе Качановка на Черниговщине, а затем — в организованном им историческом музее в Чернигове. Собранная Тарновским коллекция сейчас является частью фондов нашего музея.
— Во время войны какие-то вещи Кобзаря находились в оккупированном Киеве?
— Некоторую часть экспонатов не удалось эвакуировать. В Киеве в тот период работал музей Шевченко — в хате, в которой он жил. Эта хата расположена в центре города по соседству с майданом Незалежности, сейчас в ней находится филиал нашего музея. К сожалению, в годы войны оттуда исчезли золотые часы, которые поэт купил незадолго до смерти и которые ему очень нравились.
— Фасад и интерьеры особняка, в котором расположен музей, сохранились в первозданном виде?
— В первые годы советской власти там находились различные государственные учреждения. Помещения в этот период переделали — они приобрели безликий казенный вид. На моей памяти интерьеры стали такими, какими были до революции. Помнится, к нам пришла архитектор Раиса Быкова с фотографиями комнат и залов особняка, предложила все восстановить по этим снимкам. Это вызвало бурную дискуссию, но все же было принято.
В прошлом году была проведена реконструкция здания нашего музея, вызвавшая протесты многих деятелей культуры. Но к их мнению не прислушались. В результате перестройки переделаны часть помещений, даже центральный вход теперь расположен не в центре, а в торце здания.
Кстати, существенные изменения произошли и в музее Шевченко на Чернечей горе. Сейчас там на самом видном месте стоят экраны и современная скульптура. На сегодняшний день мониторы выглядят современно, но завтра будут восприниматься просто как устаревшая техника. А вот красная китайка (полотнище), которой был укрыт гроб с телом Кобзаря, во все времена останется интересной для посетителей. Она должна быть в центре экспозиции, а не в дальнем углу.
*В минувшем году проведена реконструкция особняка, в котором находится Национальный музей Тараса Шевченко. Там, где раньше был центральный вход, теперь скульптура Кобзаря. Вход перенесен в торец здания (Фото Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ»)
P. S. Завтра исполняется очередная годовщина перезахоронения в 1861 году Тараса Шевченко на Чернечей горе под Каневом.