Внештатный корреспондент «ФАКТОВ» поделился впечатлениями о путешествии из Киева на оккупированный полуостров
Из Киева в Крым я добирался подвернувшимся весьма кстати попутным автомобилем. По всей трассе, на постах ГАИ — укрепления из мешков с песком. Часто вместе с гаишниками можно видеть людей в армейском камуфляже.
Наш старенький «фордик» никто не останавливает. Видимо, больший интерес вызывают автомобили представительского класса. Чем ближе к югу, тем посты с мешками попадаются чаще. Наступает ночь. После Кировограда вооружение на постах уже посерьезнее: встречаются и БТРы, и зенитные установки. В Херсонской области на одном из безлюдных участков дороги — одинокий блокпост. Фары нашего автомобиля выхватывают из тьмы двух бойцов. Они безмятежно спят возле мешков.
Утро. Перед Красноперекопском — украинско-крымский пункт пропуска. Все вокруг ненавязчиво подчеркивает его временный статус: вместо служебных помещений — окопы. Вместо кабинетов — БТРы. «Газель» приспособлена под будку паспортного контроля. В ней жарятся под крымским солнцем два пограничника.
Таможенник подходить к нашей машине желания не изъявил. Зато пограничник из «Газели» оказался весьма придирчив. Ему чем-то не понравился то ли я сам, то ли мой украинский паспорт. И прапорщик устроил мне нудный допрос-проверку: «А какого числа вы родились? А как ваше отчество?..» После десятого или одиннадцатого вопроса я взорвался: «Послушайте, вы, пан Шерлок Холмс, а не хотите ли свои вопросики в Славянске боевикам позадавать? Крым про… али, теперь к мирным гражданам придираетесь?» Лицо пограничника моментально превратилось в одну сплошную доброжелательную улыбку: «О, извините, уже вижу, что вы наш!»
На расстоянии прицельного выстрела из автомата — российский пункт пропуска. В отличие от украинского, тут все обустраивается солидно и надолго: новенькие сборно-каркасные помещения, свежая краска, свежий асфальт.
Картину завершают лица пограничников с ярко выраженными азиатскими чертами. Среди «государевых людей» резко выделяется загоревший до черноты худой работяга со славянской внешностью. Стоя на коленях, он лениво долбит перфоратором новый асфальт. Этот, похоже, крымчанин. Пока идет осмотр автомобиля, спрашиваю: «Украинец? Из Крыма?» Работяга от возмущения чуть не выронил перфоратор: «Вы, гражданин, перегрелись?! Я еще с марта россиянин!» Наш разговор бесцеремонно пресек пограничник-"чингисхан". Он ткнул мне паспорт, разрешая тем самым проходить на землю моей страны.
Мы направляемся в Севастополь — «крымский Львов», как назвал его водитель нашего «бусика». По дороге несколько раз пересекаем рукава Крымского оросительного канала. Перекрыт канал или нет, я, честно говоря, не понял: одни его участки заполнены водой, другие совершенно пусты. Что касается часто упоминаемых в СМИ рисовых полей, то они действительно все высохли. Но вот были ли они засеяны перед высыханием — вопрос скорее политический, чем аграрный.
На трассе много машин с георгиевскими ленточками и российскими флажками. Значок «UA» на многих украинских автомобилях крымской регистрации «идейные» водители заклеивают российским триколором. Хотя нет: самые «идейные» уже получили на свои транспортные средства российские техпаспорта и теперь щеголяют тремя семерками на новеньких российских номерных знаках. «777» — один из кодов московского региона, милостиво подаренный «высочайшим указом» вновь испеченным россиянам как знак особой к ним милости.
В Севастополе я разговариваю с Григорием Апресовым, 56-летним пророссийским активистом, армянином и военным пенсионером, три недели назад награжденным медалью «За возвращение Крыма. 20.02. 2014 — 18.03.2014». Он замечает: «Вы думаете, я один тут такой герой Павлик Морозов? Медали в Севастополе получили все самообороновцы, а их около двух тысяч человек».
— После отсоединения Крыма от Украины поддерживаете контакты с друзьями на материке?
— Это очень больная тема. Многие люди, с которыми я дружил десятилетиями, теперь перестали со мной общаться.
…Каждый час городские часы исполняют начало гимна города: «Легендарный Севастополь, город русских моряков!» 24 раза в сутки. 8 тысяч 760 раз в год. За 23 года независимости Украины часы сыграли гимн около 200 тысяч раз. Я не буду утверждать, что это гипноз. Но… если бы у Севастополя был другой гимн, например, «Їхав козак за Дунай», исполненный такое же количество раз за такое же количество лет, кто знает, как развивались бы события сейчас.
Уже перед самым отъездом узнаю, что в Севастополе медалью «За возвращение Крыма» российскими властями были награждены еще и… шесть собак — Хаза, Ася, Дарина, Лаки, Граф и Кинг.
На вокзале ко мне подошел наряд полиции из трех человек — «просто проверить» документы. Я возразил, что документы у граждан «просто так» проверять нельзя. Для этого должны быть веские причины. У нас завязался вполне дружеский разговор. Мы даже познакомились. Выяснилось, что один полицейский — чеченец, другой — из Краснодарского края. А третий — местный. Оказалось, что этой зимой мы с местным полицейским в одно время были на киевском Майдане, правда, по разные стороны баррикад. Как только всплыли эти факты из наших с севастопольцем биографий, чеченец и краснодарец успели отреагировать быстрее, чем мы: крепко взяли своего товарища под руки и, не прощаясь, скрылись за углом.
Из Севастополя мой путь лежит через Ялту, Алушту и Симферополь в Керчь. Погода солнечная. Начало сезона. Но пляжи и санатории Южного берега Крыма практически пусты, несмотря на обещанные российским правительством толпы туристов-бюджетников.
— Вчера звонили мои постоянные отдыхающие из Тернополя, — рассказывает одинокой покупательнице скучающая продавщица мяса в Партените. — Говорят: «Вы предатели! Мы не приедем, пока у вас хоть один русский останется!» Представляешь, какие сволочи?!
— Сволота, настоящая сволота! Бендеры! — соглашается покупательница, запихивая в сумочку откормленную украинскую курицу.
— А хотят все-таки приехать, иначе бы не звонили! Забыли, что мы им, гадам, тут всегда рады, — не унимается торговка.
— Годика четыре еще будет тяжело, — просвещает ее покупательница. — Пока Путин мост не построит. Но ничего, потерпим.
На мост крымчане возлагают большие надежды — по нему из России должны пойти поезда, автомобили, вода, нефть и самое главное сырье, перерабатываемое полуостровом, — туристы. Но я бы не сказал, что паромная переправа сейчас не справляется с грузо-пассажиропотоком. Через пролив ходят четыре парома. Пустить больше, видимо, нежелательно из соображений безопасности. Да и не нужно — ныне действующие паромы ходят отнюдь не переполненные.
Возле автобусной остановки в поселке Кипарисное мается от безделья кучка таксистов. С утра ни у кого из них еще не было заказов. А дело уж к обеду. Развлекают друг-друга вялотекущим трепом: «Совсем отдыхающих нет». — «Как нет? Вон к соседям моего брательника целая семья поселилась на все лето, из Донецка!» Таксисты завистливо цокают языками: «Люди хотят от войны отдохнуть. Очень правильное решение, особенно если деньги есть».
Начальник пресс-центра «Артека» Татьяна Григорец — русская. Родом она из Забайкалья. После окончания донецкого вуза уже 20 лет живет в общежитии при лагере. Перспектив вселиться в собственное жилье у нее нет. Каждую зиму, когда лагерь закрывается, Татьяна Анатольевна сидит без работы. «Так не проще ли было бы вернуться в Забайкалье?» — задаю наивный вопрос. «А я в этом году и переехала. Только вместе с Крымом», — отвечает женщина.
Нынешним летом из десяти артековских лагерей удалось заполнить только три. Детей из Украины в них практически нет.
Заголовки крымских газет шокируют. Вот какие темы предлагает «Комсомольская правда в Крыму»: «В Донецке украинские войска бомбят 8-месячного малыша», «Украина должна Крыму почти 2 миллиарда гривен», «В Крым могут перебросить воды Кубани», «Каратели сдаются ополченцам». И только «Первая крымская газета» относится к стране с некоторой долей понимания. «Украинизм не вылечивается» — такой заголовок напечатало на своих полосах это издание.
Украинское правительство в крымских СМИ называют не иначе как фашистской хунтой, саму Украину — нЕзалЕжной, украинцев — украми. Свое возмущение по поводу публикаций крымских СМИ я высказал Аркадию Петровичу — пожилому интеллигентного вида москвичу, с которым мы разговорились на симферопольском вокзале. Москвич посмотрел на меня удивленно: «Не понимаю, почему вы возмущаетесь: разве вас кто-то заставляет ЭТО читать?»
Зато пенсионеры, коих на полуострове предостаточно, насмотревшись российского телевидения, чувствуют себя экспертами в крымско-российско-донецко-украинских вопросах. Моя 80-летняя тетя из Алушты с пеной у рта требует прекратить истреблять мирных людей в Луганске. На мое замечание, что «мирные жители» вооружены огнестрельным оружием, она отвечала: «Что ты мне рассказываешь? Я всю правду знаю! Я каждый день телевизор смотрю!»
Владелец гостиницы «Корона» в поселке Кипарисное, не захотевший называть свое имя, заявил: «Пройдет еще пять-шесть месяцев, и донецкие вместе с россиянами погонят вас, хохлов, аж до Карпат». На вопрос, откуда такая уверенность, он ответил: «У нас православная вера. А в Украине антихрист — Киевский патриархат. У нас же в России — законный Московский».
Гостиница моего собеседника стоит на берегу моря, практически на пирсе.
— Так ведь российские власти грозились снести постройки, которые находятся ближе чем в 200 метрах от моря. Значит, и ваш бизнес пострадает?
Бизнесмен посмотрел на длинный ряд гостиниц и ответил: «Нет, не сделают они этого. У Крыма в России, как раньше в Украине, тоже будет свой особый статус!»
По всему Крыму к 9 Мая были установлены билборды. На растиражированной картинке — фронтовик, победивший фашизм, и… «зеленый человечек». Догадайтесь с трех раз, какую «нечисть» победил «человечек»?
Между тем реальные «зеленые человечки» через керченскую переправу массово вывозятся из Крыма. Некоторые бросают за борт монетки — видимо, хотят сюда вернуться вновь.
На трассе Симферополь — Алушта возле поселка Мраморное активист крымской самообороны продает БТР. «Зачем он мне? — откровенничает мужчина. — Война у нас кончилась, а за такую игрушку в России и на Белое море могут переселить».
В Симферополе на здании меджлиса гордо реет единственный на полуострове украинский государственный флаг. Пророссийские самообороновцы пытались его снять, но флаг у них в жестокой рукопашной схватке отбили. Нет, не татарское ополчение и не боевики «Правого сектора», а три отчаянные женщины-татарки: пенсионерка-сторож Зодие, пресс-секретарь меджлиса Лилия и бухгалтер Марлена.
Первого июня Крым перешел на рубли. Из России завезли достаточное количество крупных купюр. Подумать про мелочь московские чиновники не удосужились. Розничная торговля, общественный транспорт и сфера услуг — отрасли, где всегда требуются мелкие разменные деньги, оказались на грани коллапса.
— Самолет с 40 тоннами мелочи уже вылетел из Москвы в Симферополь, — заверили меня в одном из привокзальных обменных пунктов Симферополя, выдавая рубли тысячными купюрами.
Водитель троллейбуса Симферополь — Ялта на маленькой курортной остановке возле Ботанического сада высадил женщину с двумя маленькими детьми, протянувшую за проезд сторублевую банкноту. «У меня нет сдачи, — орал водитель, брызгая слюной. — Не буду же я вас бесплатно возить!» Женщина оказалась отдыхающей из Мурманска. «Интересно, за кого этот водитель голосовал на референдуме?» — подумал я.
В Джанкое у меня снова попросили для проверки документы. На этот раз представились местной самообороной. Документы предъявлять я отказался наотрез: «Зовите милицию!» Пришла милиция. Я попросил сержанта предъявить свое служебное удостоверение. Он предъявил… российский паспорт с джанкойской регистрацией и справку без печати о том, что проходит службу в полиции Джанкоя. Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Мое веселье милиционер понял по-своему: «Мы почему документы проверяем — время неспокойное. Вчера вон тоже приличный с виду был гражданин, а в сумке пистолет вез».
Ни один из российских банков в Джанкое не работает. Говорят, сбой программы. Поменять гривни на рубли негде. А билеты на поезд только в рублях. Еле уговорил владельца привокзального ломбарда взять у меня гривни за треть цены под залог рублей. И, конечно же, под проценты. Он взял, смачно похрустел купюрами и пожелал мне счастливого пути…