120 лет назад родился выдающийся украинский кинорежиссер и писатель Александр Довженко
Имя Александра Довженко неразрывно связано с Украиной. Но знаменитому режиссеру и писателю пришлось уехать из Киева и навсегда остаться в Москве. Умирая, Александр Петрович просил, чтобы его прах покоился на родной земле, но режиссера таки похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве.
За свою творческую биографию Александр Довженко испытал великий успех и огромное разочарование. Им восхищался Иосиф Сталин, а потом цинично отобрал у Довженко любимое дело. После съемок легендарных фильмов «Арсенал», «Земля», «Щорс» мастер долгое время не мог работать в кино. Одной из его последних работ стала картина «Мичурин», где ассистентом Довженко стал тогда еще юный выпускник ВГИКа Георгий Натансон. Сейчас Георгию Григорьевичу 93 года.
*Георгию Натансону посчастливилось работать вместе с Александром Довженко (фото Getty Images/Fotobank)
— Я познакомился с Александром Довженко на съемках картины «Жизнь в цвету», — рассказывает Георгий Натансон. — Александру Петровичу меня рекомендовал Иван Пырьев, с которым я работал над фильмом «Секретарь райкома». Помню, пришел на «Мосфильм» для встречи с Александром Петровичем. Волновался — не то слово. Ведь в то время Довженко был величиной в кино, а я совсем мальчишкой, мечтавшим о работе с настоящими мастерами. Александр Петрович внешне был очень суров — высокий, с гривой седых волос, одет с иголочки. Элегантно ходил с палочкой. Он производил впечатление эдакого заокеанского мэтра. «Как вас зовут?» — спросил меня Довженко. «Георгий», — робко ответил я. «Я буду называть вас Жорочкой», — сказал режиссер. Мне рассказали, в чем будет заключаться работа ассистента, и Александр Петрович дал мне на сборы всего один день. Тогда на встрече присутствовала и его супруга Юлия Солнцева. Она была женщиной необыкновенной красоты.
— Александр Петрович рассказывал, как они познакомились?
— Ой, эта история всем известна. Они познакомились в Одессе на киностудии. Солнцева была достаточно известной актрисой, сыгравшей к тому времени главную роль в картине «Аэлита». Вроде бы после той случайной одесской встречи и начался между ними роман. Юлия Ипполитовна везде сопровождала Александра Петровича. На встречах она сидела немного сзади супруга, иногда вставляя какие-то реплики. Помню, в первый день знакомства она сказала мне что-то подбадривающее, видя, как строг со мной ее супруг.
— Фильм «Жизнь в цвету» был потом переименован в «Мичурин»?
— Собственно, и снимали мы картину в Мичуринске, в знаменитом саду, посаженном известным биологом и селекционером. В городок приехала вся съемочная группа вместе с Александром Петровичем и Юлией Ипполитовной. Поселились в местной небольшой гостинице. В первый же вечер Довженко неожиданно появился у меня в номере. Он был очень взволнован и сказал: «Жорочка, я забыл в Москве сценарий. Вот тебе ключи от моей московской квартиры и письменного стола, где в среднем ящике лежат бумаги. Поезжай завтра в столицу и сразу назад — в Мичуринск». Честно говоря, мне страшно не хотелось уезжать, потому что на съемки я взял с собой молодую жену и очень ревновал ее. Особенно к оператору картины Юлию Куну, который все время на нее заглядывался. Но ослушаться Александра Петровича не посмел.
Помню, приехал в Москву рано утром. Довженко жил в центре, в доме ЦК партии, в трехкомнатной квартире на четвертом этаже. Я полагал, что дома никого нет, открыл ключом квартиру, но тут неожиданно из соседней комнаты вышла мама Юлии Ипполитовны. Она испугалась, воскликнув: «Кто вы такой?» Я начал оправдываться, что не вор и приехал по поручению Довженко. Тут же показал ей ключи от квартиры и от его рабочего стола. Она поверила, знаете, время тогда было не такое тревожное, как сейчас. Не стала даже сопровождать меня в кабинет Александра Петровича. Сказала лишь: «Ну если вас направил сам Сашко, то делайте, что он велел». Я вошел в кабинет. Это была просторная квадратная комната, в центре которой стоял массивный дубовый стол. Сверху бумаг практически не было. Я открыл средний ящик и ахнул: на меня «уставился» черный браунинг, а рядом лежал орден Боевого Красного Знамени. Я аккуратно поднял оружие, вытащил бумаги. Это был сценарий «Мичурина». Когда вернулся на съемочную площадку, отдал ключи и бумаги, Довженко с интересом на меня взглянул и спросил: «Все было в порядке, никаких неожиданностей?» Не знаю, что он имел в виду, по-моему, я покраснел, опустил глаза и ответил: «Все прошло великолепно, вам привет от тещи».
— Говорят, на съемках Александр Довженко был непредсказуем.
— Иногда казалось, что он создает фильм буквально у меня на глазах. Александр Петрович — великий режиссер. Он видел картину целиком, при этом замечая все, до малейших деталей. Однажды сказал мне: «Жорочка, я ехал по городу и увидел человека в замечательном картузе — шапке такой. Вот бы нашему герою ее! Раздобудь мне в точности такой же». Я пошел на местный рынок и купил первую попавшуюся шляпу. Принес на съемки. Александр Петрович покрутил ее в руках, покачал головой и сказал: «Ну что же, картуз неплохой, достань мне напильник». Принес я ему напильник, и он стал тереть эту шляпу, состаривая ее.
Костюмы всех персонажей фильма Довженко оценивал лично. Он знал, как должен выглядеть главный герой и самый незначительный персонаж. Очень сложным грим был у актера, игравшего главную роль: пять часов стилисты работали над тем, чтобы его состарить, превратив 40-летнего мужчину в глубокого старца. На съемках все немного побаивались Довженко. Не помню, чтобы он шутил, рассказывал анекдоты, участвовал во всеобщих сабантуях. Александр Петрович вообще был сдержан в своих чувствах. Я никогда не видел его с сигаретой, он не был пристрастен к выпивке. Не то что режиссер Борис Барнет, у которого на съемках всегда стоял чайничек, куда наливали исключительно коньяк.
*Александр Довженко был очень сдержан в своих чувствах. На съемках актеры побаивались его
— Ведь именно в картине «Мичурин» свою первую роль в кино сыграл Юрий Любимов, ставший позже главным режиссером легендарной «Таганки».
— Юре досталась малюсенькая роль иностранца. Довженко показалось, что этот актер обладает европейской внешностью. Кстати, не только Любимов дебютировал в «Мичурине», но и юная Алла Ларионова. Она тогда только заканчивала десятый класс. Аллочка играла эпизодическую роль — одну из девушек, опыляющих яблоневый сад. Помню, когда Довженко ее впервые увидел, его глаза аж загорелись — такая она была красавица. Я в нее сразу влюбился. И, кстати, благодаря мне она попала потом в картину Александра Птушко «Садко».
— Правда, что во время съемок Александр Петрович жил в палатке?
— Первую неделю он находился в гостинице вместе со всей съемочной группой и, конечно, с Юлией Ипполитовной. А затем неожиданно для всех попросил поставить ему палатку прямо в саду. Помню, Солнцева тогда рассердилась и сказала, что останется жить в комфортных условиях. Александр Петрович предложил и мне переселиться к нему в палатку. Разве я мог ему отказать? Палатка была обыкновенная: брезентовая, зеленого цвета, не очень большая. Она стояла в саду среди яблоневых деревьев. Было тепло и очень душевно. Каждую ночь мы подолгу не засыпали — Александр Петрович предавался воспоминаниям об Украине. Говорил: «Жорочка, мне надо высказаться. Запоминайте все, что я вам скажу». Он тысячу раз повторял, как бесконечно влюблен в места, где родился. Вспоминал маму, не очень богатую жизнь, рассказывал, как работал учителем, а потом в годы гражданской войны служил добровольцем в петлюровской армии.
Кстати, немногие знают, что Довженко прекрасно рисовал и даже изучал графику в Германии. Потом я много раз пожалел, что не записывал каждое из воспоминаний Александра Петровича. Кино в его жизни появилось в 1925 году, а первая должность была на Одесской кинофабрике в качестве стажера. Все, о чем бы он ни рассказывал, так или иначе было связано с Украиной. Однажды он мне сказал: «Жорочка, я знаю, что ваша семья наполовину тоже украинская, ведь ваша супруга из Киева». И это было чистой правдой.
— Довженко рассказывал о своих встречах со Сталиным?
— Он говорил, что однажды вождь пригласил его вместе смотреть картину «Чапаев». Тогда вся страна была в восторге от этого фильма, и Сталин видел его не один раз. Борис Бабочкин, сыгравший главную роль, был одним из самых популярных актеров советского кино. И вот тогда Сталин и сказал Александру Петровичу: «Товарищ Довженко, за вами украинский «Чапаев». Имелись в виду съемки картины «Щорс». С этого времени и ведет свое начало ваша легендарная Киностудия имени Александра Довженко. Премьеру «Щорса» первым делом, конечно, устроили для Сталина. Был на ней и Довженко. Картина так понравилась вождю, что в конце он обнял Довженко, поблагодарил его, а потом пешком провожал режиссера к его дому на Остроженке. Александр Петрович рассказывал, что они шли по совершенно пустой Москве — было четыре часа утра, сзади ехала машина охраны, а Сталин, не обращая ни на кого внимания, во весь голос распевал украинские песни.
— Но расположение Сталина продлилось недолго.
— Гнев вождя пришел после того, как Довженко написал сценарий «Украина в огне», где речь шла о героях Великой Отечественной войны, в основном украинцах. Сталина это просто взбесило. Причем в начале текст прочел Никита Хрущев, и сценарий ему очень понравился. Сталин же был так возмущен, что созвал политбюро ЦК КПСС, вызвал Довженко и сказал: «Товарищ Довженко, вы — украинский националист. Судя из вашего сценария, в Великую Отечественную сражались только украинцы». С этого времени Александр Петрович попал в опалу. Несколько лет он вообще не мог работать. В конце концов над мастером сжалились и разрешили ему поставить картину о Мичурине. В этот момент я и встретился с великим режиссером. Конечно, ему хотелось излить душу молодому, неопытному человеку. Мне иногда казалось, что Довженко, рассказывая о себе, специально учил меня жизни и умению обходить острые углы. Эти уроки я запомнил навсегда.
«Мичурин» Сталину не понравился. В фильме был эпизод, в котором Мичурин увлекся студенткой-практиканткой. Сталин рассердился, сказал: «Это какое-то безобразие! Выкинуть эпизод из картины». Было и еще несколько таких моментов. Помню, я пришел к Довженко домой на следующий день после премьеры. Меня встретила расстроенная Юлия Ипполитовна и сказала: «Жорочка, пойдите к Сашку в кабинет, успокойте его». Я вошел и увидел, как Александр Петрович лежал на кровати и плакал. Я стал его успокаивать, говорить, что картина замечательная, но в глубине души понимал, что значили для мастера слова Сталина.
Потом в жизни Довженко была еще одна попытка снять кино. Он написал сценарий фильма «Прощай, Америка». Даже приступил к съемкам, но правительству что-то не понравилось в задумке режиссера, и картина была снята с производства. Конечно, судьба у Довженко довольно драматичная. Было ведь время, когда Каганович предложил Александру Петровичу вернуться в Украину. Но это так и не состоялось.
— После съемок вы продолжали общаться с Александром Петровичем?
— Я сам занялся режиссурой, и наши встречи, увы, были нечастыми. Правда, иногда я таки забегал на чай к Юлии Ипполитовне и Александру Петровичу. Знал, что для него было очень важно находиться в курсе всех дел киностудии. Частенько просил у Довженко советов. Последние годы жизни Александра Петровича мы виделись редко. Смерть гениального режиссера стала для меня, как и для многих, огромной утратой. Я помню этот день. Прощание с Довженко проходило в московском Доме литераторов, людей было море. Эта картинка у меня до сих пор стоит перед глазами: Александр Довженко лежит в гробу, обложенный яблоками.
Фото в заголовке с сайта vk.com