Доцент кафедры международной экономики Луганского университета, вынужденно выехав из зоны АТО, уже около трех месяцев живет в Одессе
— Заранее прошу прощения, если придется отвлечься от разговора и ответить на телефонный звонок, — извиняется Галина Пономарева. — Уже неделю ожидаю его от мамы, оставшейся в Луганске. Практически не отключаю мобильный, но… пока связаться с ней не получается.
— Галина Александровна, как выглядит сейчас Луганск?
— Он напоминает город из фильмов ужасов. Люди гуляют по улицам, на качелях катаются дети, а вдалеке слышны разрывы мин и снарядов, которые могут поразить кого угодно и в любой момент. Террористы размещают орудия и установки «Град» во дворах жилых домов, возле школ и больниц. Украинская армия никогда не стреляет первой, только в ответ — чтобы подавить огонь сепаратистов.
— А каковы настроения жителей?
— Большинство населения Луганска жили и живут мифами об Украине. Пребывают в полнейшем информационном вакууме, в каком-то параллельном мире. Они не знают, что вообще происходит в стране. Сидят неделями в подвалах. В городе нет электричества, а воду пьют ту, которая течет на улице самотеком из лопнувших труб.
В их представлении существуют ужасные бандеровцы и фашисты, которые хотят прийти и всех убить. Эти же идеи постоянно звучат по местному радио и телевидению. «ЛНР» даже печатает собственную газету. Никаких альтернативных источников информации у местного населения нет.
В том, что в городе отсутствует электричество и вода, тоже виновата, по мнению многих луганчан, украинская армия. Пока же жители приспосабливаются к новым условиям жизни как могут: возят воду в бочках, строят уличные туалеты во дворах многоэтажек. Большой ценностью стали свечи, которые в местных магазинах продают по 10 гривен за штуку. Мама просила передать спички — без них никак.
— Вы не сразу решились уехать из города?
— Да, я покинула Луганск со второй волной беженцев — в июне. Сначала люди уезжали из-за преследований по политическим взглядам: за проукраинские позиции, участие в митингах, помощь армии. Патриотам Украины, сторонникам единой и независимой страны угрожали: звонили, рассказывали, как будут резать живьем на глазах у их родных. Подобным образом угрожали и моей сестре: отрежем, мол, уши, руки, а затем сварим и заставим детей это съесть.
Время доказало: угрозы не были пустыми. Сепаратисты, захватив силой власть, распространили по всем своим блок-постам списки сторонников единой Украины. Затем так называемые ополченцы патриотов и просто мирных жителей задерживали и отправляли в здание бывшего Луганского СБУ, где жестоко избивали и пытали.
Списки приверженцев Майдана были в милиции, работавшей в связке с сепаратистами. Милиционеры пытали, в частности, моих студентов электротоком, загоняли им иглы под ногти, избивали. Одного парня убили, мы его похоронили. За что? За то, что молодые ребята выступают за евроинтеграцию, хотят жить в своей независимой стране — Украине…
16 июня стало последним рабочим днем в Луганском университете, где я работала. Нам заявили, что ополченцы заняли вузовские общежития, что вообще все небезопасно и мы должны уйти. Выбора не было — мы покинули университет. Многие выпускники, не получив дипломы, лишены возможности трудоустроиться.
Несколько дней спустя начались обстрелы пригородов, авиационные налеты. Помню, «элэнэровцы» приходили в наше общежитие — девятиэтажку на восточной окраине города — и заявляли: здесь нужно установить зенитный комплекс, чтобы сбивать украинские самолеты. Причем вопрос: «А если самолет упадет в центре города?» вообще не стоял…
Вскоре стала доноситься артиллерийская канонада. Дрожали окна в квартире, по ночам завывали сирены… Помню, как стреляли на День шахтера. Обычно у нас обстрелы начинались в половины второго ночи. Я из комнаты переползала в общий коридор — там было не так страшно. А в тот день у нас стреляли прямо под окном. Рядом с нашим домом сепаратисты обустроили себе базу, днем пели караоке, жарили шашлыки и начинали палить из автоматов. А после 18.00 армия ответила… Тогда я поняла: это широкомасштабная война. Взяла сына и уехала в Одессу — пригласила подруга, которая нашла тут для нас квартиру.
— Скажите, до этого вы были активисткой Майдана?
— Нет. Я не была активисткой ни в столице, ни в Луганске. Однако по профессии я экономист, доцент кафедры международной интеграции, и когда Янукович буквально за несколько дней до подписания договора об Ассоциации отказался от заявленного им же курса, мне стало понятно, что это откровенное вранье. Зачем стране нужен такой президент, с огромным госаппаратом, если вовремя не может просчитать — выгоден Европейский союз стране или нет?..
Поражает то, что мои земляки не хотят объективно смотреть на вещи. Так, они не были противниками евроинтеграции, пока ею занимался Янукович, но потом резко ими стали только потому, что процессом занялись другие люди. Украинскую власть после Майдана называют «хунтой» и самозванцами, хотя Верховная Рада осталась практически в том же составе. Порошенко, Яценюк и Турчинов — тоже ведь не новые люди во власти.
Все гораздо проще и серьезнее. За 23 года так называемой, как мне кажется, независимости в Луганске ничего не было модернизировано в промышленности. Я вспоминаю свой город, каким он был прежде: на каждом шагу — фабрики, заводы, комбинаты. Если бы эти предприятия перечисляли налоги, Луганск действительно кормил бы Украину. А сейчас в нашем городе остались два-три завода.
— Что происходило с другими предприятиями?
— «Лугансктепловоз» продан россиянам, Алчевский химкомбинат — тоже. На сегодняшний день Донбасс — достаточно бедный регион. Наши шахтеры решили, что в Европе их не ждут. Эти настроения активно внедряли «в массы», подогревая их, местные депутаты, народные депутаты от Донбасса и полпреды тогдашней центральной власти. Их основные тезисы-страшилки: когда вступим в Евросоюз, все наши предприятия прекратят свое существование, люди будут работать на европейцев и просто-напросто вымрут. Прибавьте страх перед бандеровцами и «Правым сектором»!
— В чем он выражался?
— Пропаганда сильно воздействует на людей. Все боялись, что придет «Правый сектор» и Ярош всех перережет. Ожидали приезда бандеровцев, которые что-то хотят захватить… А потом случилось то, что случилось. Луганчане решили защищать город от бандеровцев. Создавались отряды самообороны. Местная власть не реагировала, даже в какой-то степени поощряла это. 6 апреля так называемые ополченцы захватили административное здание СБУ, в котором находилась масса огнестрельного оружия, а 29 апреля заняли областную администрацию.
Несмотря на ужасную ситуацию, многие возвращаются обратно в Луганск. В основном это люди, у которых нет денег, чтобы снимать жилье и на что-то жить, уехав дальше вглубь Украины. Беженцы жили в палаточных лагерях недалеко от Луганска, но теперь холодает, и у них просто нет выбора. А у государства нет централизованной программы поддержки вынужденных переселенцев.
В целом же население Луганска, по словам Галины Пономаревой, очень пассивно. Люди и Майдан, и антимайдан поддерживали в основном сидя дома на диване и на кухне. За единую Украину активно выступали молодежь и интеллигенция, выходившие на митинги. Когда же в город пришли российские террористы, пассивное большинство поддержало «ЛНР», ожидая, что всем вскоре в два раза поднимут зарплату…
P.S. «ФАКТЫ» благодарят сотрудников Одесского кризисного медиацентра за организационную помощь при подготовке материала.