— Посмертные маски, представленные на выставке «Украинский пантеон», мы собирали более десяти лет, — говорит директор столичного Музея одной улицы Дмитрий Шленский. — Это слепки лиц выдающихся украинцев — политиков Симона Петлюры, Евгения Коновальца, Степана Бандеры, классиков литературы Тараса Шевченко, Николая Гоголя, Ивана Франко, Богдана Лепкого, Александра Олеся, Остапа Вишни, художников Николая Ге, Ильи Репина, Казимира Малевича, композиторов Николая Лысенко, Александра Кошица, Бориса Лятошинского, Льва Ревуцкого, деятелей театра Марии Заньковецкой, Соломии Крушельницкой, Амвросия Бучмы, Бориса Гмыри. Этот список можно продолжать и продолжать.
*Дмитрий Шленский: «Увидев у нас слепок лица гениального Шевченко, астролог Павел Глоба сказал: «На портретах Кобзаря обычно рисуют суровым, но посмертная маска свидетельствует об обратном — он был человеком мягким, даже беззащитным» (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
Выставленные здесь маски Ярославы Стецько и Николая Лебедя (первый начальник Службы безопасности ОУН) прижизненные. Их создал скульптор Петр Кулик (автор двух памятников запорожскому гетману Ивану Подкове, установленных во Львове и возле Тарасовой горы в Каневе Черкасской области. — Авт.). Старший брат этого скульптора Николай воевал в одном из отрядов УПА, после войны вынужден был уехать в Канаду. В годы горбачевской перестройки Петра Кулика выпустили из СССР в Торонто повидаться с братом. Там на одном из мероприятий он встретил Славу Стецько (в то время она жила в эмиграции) и Николая Лебедя. Мастер удивил и насторожил их неожиданным предложением: «Задержите ненадолго дыхание — и я сделаю слепки ваших лиц». Понятно, что ветераны ОУН-УПА отнеслись к этой идее с недоверием — опасались, что таким образом КГБ пытается их уничтожить. Но, разобравшись, что имеют дело с украинским патриотом, согласились. Кулик (ему сейчас 81 год, живет во Львове) рассказал нам, что в таких случаях скульптор обычно вставляет в нос человека полые трубки, чтобы тот мог дышать, и затем накладывает на лицо гипс. Но Петр Иванович использовал другой материал — глину, а работу выполнил так быстро, что удалось обойтись без трубок.
Как видите по нашим экспонатам, в некоторых случаях делают не только посмертные маски, но и слепки рук. Меня особенно впечатляет рука выдающегося офтальмолога из Одессы академика Владимира Филатова (1875—1956 гг.): удивительно, как такими крупными пальцами удавалось делать микрохирургические операции на глазах! Найти этот слепок мне удалось случайно. После кончины известного украинского скульптора Александра Ковалева (автор памятников композитору Николаю Лысенко и писателю Александру Пушкину в Киеве и бюста Пушкина в вестибюле столичной станции метро «Университет». — Авт.) один из его учеников пригласил меня в мастерскую своего наставника. Когда мы забрались на чердак, обнаружили маску и слепок кисти Филатова (в начале 1950-х Ковалев создал его скульптурный портрет. — Авт.).
— Они использовались для лепки скульптуры академика?
— Да, это обычная практика. Кстати, раньше, да и сейчас многие российские скульпторы старались первыми снять либо прижизненные, либо посмертные слепки лиц тех или иных известных людей. Ведь таким образом они как бы получают приоритетное право на создание памятников, бюстов этих деятелей. В Украине подобную гонку мастера не устраивали, а если и делали посмертные маски, то по просьбе родственников умершего или из уважения к нему и его заслугам. Наглядный тому пример — история создания маски крупнейшего украинского переводчика Бориса Тена (блестяще выполнил перевод с древнегреческого поэм «Илиада» и «Одиссея»). Скульптор Василий Фещенко случайно узнал о его смерти (1983 год) и, пригласив несколько помощников, поспешил на квартиру Тена. Пришел туда, когда усопшего уже выносили. Уговорил родственников занести его обратно в дом, чтобы сделать слепок.
Тогда, в советские годы, государство поручало снимать посмертные маски разве что лидеров СССР: Леонида Брежнева, Константина Черненко, Юрия Андропова, министра иностранных дел Андрея Громыко. Эти заказы неизменно получал московский скульптор Иулиан Рукавишников.
Рекордсменом же по созданию посмертных масок был народный художник СССР, автор многочисленных памятников Сталину Сергей Меркуров (учился в Киевском политехническом институте. — Авт.). Он автор слепков лиц едва ли не всех известных людей, ушедших из жизни в бывшем Советском Союзе в первой половине прошлого столетия — более 250 масок. Когда в Крыму в Коктебеле умирал выдающийся украинский художник и поэт Максимилиан Кириенко-Волошин (в Советском Союзе не принято было называть первую часть его фамилии), Меркуров направил к нему форматора (специалист, участвующий в отливке скульптур) Жукова. Тот целый месяц жил в доме художника, дожидался его кончины. Затем снял слепок лица, а последние, так сказать, штрихи навел Меркуров.
Кстати, очень важно успеть сделать маску в первые три часа после смерти человека — тогда она получается как бы одухотворенной.
— Степан Бандера был убит в Германии. Как вы раздобыли его посмертную маску?
— Ее копию нам предоставил Музей Степана Бандеры, который находится в Лондоне. Таким же образом мы получили маску автора знаменитой картины «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» Ильи Репина. После большевистского переворота он жил в Финляндии в своей усадьбе Пенаты. Советское правительство даже посылало к нему писателя Корнея Чуковского уговорить переехать в СССР, но Репин отказался (по одной из версий, так поступить ему посоветовал сам же Корней Чуковский). Сейчас дом-музей художника в Пенатах согласился сделать дубликат маски Репина.
— Сколько за это пришлось заплатить?
— Не хотел бы говорить об этом. Заоблачные суммы запрашивают разве что за маски мировых звезд. Например, за слепок лица Энрико Карузо просят сто тысяч евро.