Писатель, драматург и журналист Денис Драгунский одним из первых подписал обращение российской интеллигенции против военных действий в Украине. Хотя Денис Викторович признается, что не любит участвовать в коллективных обращениях, поскольку никогда не скрывал свою личную позицию в отношении Украины, открыто ее высказывая. Сын известного детского писателя Виктора Драгунского, автора знаменитых «Денискиных рассказов», Денис Викторович стал прототипом главного героя. Он говорит, что с детских лет приучен к справедливости. Несколько лет писатель проработал политическим аналитиком в журналах «Дружба народов» и «Новое время», стал автором сценариев картин «По секрету всему свету» и «Удивительные приключения Дениса Кораблева». В начале 2000-х он разрабатывал теорию национального самосознания и говорит, что советские рассказы о «единой дружной семье народов» на самом деле лишь фантазии, порождающие весьма неприятные последствия.
*Денис Драгунский — сын известного детского писателя Виктора Драгунского, автора знаменитых «Денискиных рассказов»
— В нашей семье, конечно, есть украинские корни, — рассказывает Денис Драгунский. — У моей жены девичья фамилия украинская. Моя бабушка по маминой линии и ее сестра — из Славянска. Но дело даже не в этом. Наши страны связаны давно и очень серьезно. Общим происхождением в том числе. Мне ужасно обидно, когда вижу, что в «Википедии» название «Киевская Русь» заменяется на «Древнерусское государство». Мы ведь знаем, где на самом деле произошло Крещение. Но когда начинают выставлять Украину, а особенно ее народ, враждебной России силой, это меня эмоционально страшно подавляет. Кажется, российские политики, а вместе с ними и весь народ, никак не могут привыкнуть к тому, что живут уже в другом государстве. Точно так же, как и Украина. У нас разные президенты, законы. А это важно понимать и уважать позицию другого человека. Я ведь не могу, скажем, надеть штаны своего брата и пойти в них на улицу только потому, что они мне подходят по размеру, а он при этом — мой родной брат. Так не делается. Братство народов — это одно, а их самостоятельность — совершенно другое. Более того, мне кажется, взаимопонимание между странами и народами гораздо лучше, когда их границы четко прочерчены.
— Видимо, это не наш случай.
— В том-то и беда. В том-то и дело, что в свое время никто не удосужился провести границу. Это касается не только колышек с веревочками, но и идеологических понятий. Недавно в YouTube посмотрел ужасный ролик, где звучала песня, в которой есть слова, что Россия — это от Аляски до Одессы…
— Там еще пелось: «От Луганска до Кремля».
— Хотелось спросить, а те, кто придумывал эти слова, не полагали, что в другой стране, гораздо более мощной, могут вдруг запеть: «Китай — от Гонконга до Норильска»? Вот тут уже шуток не будет. Только тронь эту лавину, реакция не заставит себя ждать.
— Так ведь уже тронули.
— Вот-вот. Когда Ангела Меркель подарила Китаю карты XVII века, где вся Сибирь — китайская территория, у нас об этом промолчали. А китайская пресса была в диком восторге, заявляя, что вот, мол, Европа понимает, куда на самом деле простирается Китай! Ведь эти территории Россия отобрала у Китая во времена, когда эта страна была слаба. То же самое произошло с Крымом. Вы знаете, мне кажется, никогда не поздно сказать «стоп». Любой дворовый мальчишка знает, что наступает момент, когда надо сказать: «Извини, я был не прав». Не надо этого стесняться и заявлять, что мы такие крутые. Я очень жду, что у России возобладает трезвая мысль или хотя бы чувство самосохранения. Это не значит, что я не люблю свою страну, наоборот, я говорю как человек, который заботится о ней. Я ведь хочу, чтобы Россия осталась цела, чтобы у нас не было войны. Мне не хочется, чтобы мою страну заняли китайцы, как Россия заняла Крым.
— И тем не менее поддержка политики Путина в России зашкаливает. А людей, думающих так, как вы, увы, немного.
— Ну не скажите, такие настроения, как у меня, есть. Наверное, процентов 20—30 всего населения страны. Конечно, если бы мы консолидировались, можно было бы сделать что угодно.
— И даже свергнуть Путина?
— Ну почему сразу свергнуть? Устраивать пикеты, протесты, будоражить общественное мнение. Если бы каждый человек, который думает так, как я, начал бы открыто и серьезно высказывать свои мысли, скажем, на работе, дома, в такси, троллейбусе, давая отпор самоубийственным настроениям в обществе, это могло бы запустить процесс остановки войны. Но дело в том, что многие сейчас находятся еще в эйфории от осознания, что Крым наш. Это очень странные чувства, которые, честно сказать, я совершенно не разделяю. Может быть, я сумасшедший, но не понимаю, чему здесь радоваться. Нет, конечно, я понимаю, что где-нибудь в Севастополе живет человек, который из-за тысячи причин хотел, чтобы Крым был российским. И вот он обрадовался произошедшему. Но почему человеку из Свердловска, Новосибирска или Мурманска радоваться тому, что Крым наш, хоть убейте меня, не пойму. Тем более что мы знаем, какие адские экономические трудности сопровождают это присоединение.
— Теперь эта история с Новороссией.
— На самом деле, это очень старая история и идея. Помню, где-то в начале 90-х я беседовал с главным редактором журнала «Дружба народов» украинцем Александром Руденко-Десняком. Он говорил, что действительно Украина делится на несколько частей: центральную, западную, которая в составе Украины только с 40-х годов, и восточную, населенную преимущественно русскоговорящими людьми. Отдельно шла речь об Одессе как эдаком Порто-Франко. При этом существовала еще и Слобожанщина, куда входили части Ростовской, Курской, Белгородской областей, населенные украинцами. Украина неоднородна, это всем известно. Но, с другой стороны, нет ни одной абсолютно однородной страны. Возьмите хотя бы Францию, Германию, Англию. И уж, конечно, это не повод другой стране начинать боевые действия, чтобы восстановить якобы справедливость. А Россия, что называется, просто прицепилась к этой идее.
— Но какова ее мотивация?
— Их на самом деле две. У России нет четко очерченной западной границы. По Северному Ледовитому океану у нее есть заслон, есть Кавказский хребет, через Охотское море не попрешь. Есть граница с Финляндией. А там, где идет Украина, Белоруссия и отчасти Польша (Россия завоевала Польшу в XVIII веке), ее, по сути, нет. И здесь речь в основном идет о языковых ограничениях. Ведь, по большому счету, язык всех этих стран похож. Германия, Чехия, Румыния, Венгрия — совершенно другая языковая среда, поэтому Россия никогда не стремилась там закрепиться. И вот Россия сейчас пытается как бы нащупать свою западную границу, упереться в какую-то территорию, где тебя уж точно не поймут на русском языке.
Вторая причина поддержки пророссийских сепаратистов в Украине — экономическая. На вашей территории слишком много предприятий, которые долгие годы служили промышленности моей страны и потерять их сейчас было бы катастрофой. К тому же России теперь критически необходим сухопутный проход к Крыму. Но самое главное, России ужасно не хочется, чтобы на ее западной границе появилось европейски ориентированное государство, в котором русский будет себя чувствовать, как дома. Если вы его таки построите и у вас не будет коррупции, откатов, взяток, то, как говорится, и ежику понятно, что все здравомыслящие люди переедут к вам. Особенно та часть, которая занимается бизнесом.
— И вы тоже?
— Посмотрим. Я и без того могу свободно к вам ездить. Но пока, признаюсь, мне и в России неплохо. Я не занимаюсь бизнесом, доходы у меня небольшие, налоги у нас низкие. Другое дело, что сейчас мне морально некомфортно в России. Дело даже не во мне, а в том, что людям дела будет гораздо интереснее жить в стране с европейскими ценностями. Для них тогда появится практически родная страна, куда все начнут стремиться. Но вы же понимаете, что руководству нашего государства это совершенно не подходит. Менять что-либо у себя и принимать европейские ценности, отказываясь от коррупции, оно не собирается, поэтому всяческими силами пытается дестабилизировать ситуацию в Украине. Отсюда и растут ноги у истории с Новороссией. Хотя, по большому счету, никто не собирается приобретать новые территории для России. Все делается для того, чтобы Украина как можно дольше оставалась нестабильной, бедной страной.
— Долго, думаете, это протянется?
— Если бы я это знал, меня бы звали Господь Бог. Я бы с вами не по телефону говорил, а вещал с облаков. К сожалению, не знаю, когда закончится война. Мне кажется, сейчас очень важно вести работу по всем направлениям, в том числе и договариваться друг с другом, объяснять свои позиции. Сейчас как никогда важна так называемая народная дипломатия. Чтобы люди встречались, устраивали круглые столы, обменивались мнениями.
— А можете себе представить, что во времена Великой Отечественной войны российская интеллигенция вдруг начала бы ездить в Германию и вести там дискуссии?
— Я понимаю вас. Но, согласитесь, что сравнение с Великой Отечественной войной не совсем корректное. Да, сейчас стреляют, гибнут люди, но это противостояние, скорее, похоже на то, что происходило в Чечне. Или войну в Таджикистане, о которой мы очень мало знаем. Нечто подобное происходило, когда Россия воевала с Грузией. Тогда интеллигенция двух стран все же пыталась как-то повлиять на ситуацию. Мне кажется, это обязательно должно происходить и сейчас. Помню, как сам принимал участие в армяно-азербайджанском круглом столе по поводу Карабаха. Должны работать все международные организации и сообщества. Думаю, по-настоящему долго это не может продолжаться, но на год-два затянется. Дело в том, что военная ситуация отягощена еще и огромными социальными проблемами, территориальными вопросами. И не надо забывать, конечно, о Крыме.
Думаю, даже если бы сейчас каким-то чудом украинские власти решили отправить Луганскую и Донецкую области в свободное плавание, то ни их жители, ни их руководители не приветствовали бы это. А что им делать дальше? Ведь те, кто сейчас воюет на этой территории, это люди, которым война, так сказать, мать родная. Это для нас с вами страшно, а для боевиков, бандитов легче, чем жить в мире. Это уже психологическое состояние: с утра надевать бронежилет, брать винтовку и идти сражаться непонятно с кем. Не надо думать ни о семье, ни о детях, ни о завтрашнем дне. Вот таких людей породила эта война и поди теперь их усмири.