Сегодня известный сатирик отмечает 70-летний юбилей
«ФАКТЫ» уже сообщали о том, что Одесский горсовет продал Роману Карцеву двухкомнатную квартиру за… 1,2 гривни. Накануне своего 70-летия знаменитый сатирик посетил родную Одессу, и мэр города Эдуард Гурвиц торжественно вручил Роману Карцеву ключи от жилища.
- Очень волнует, когда тебя так встречают, — сказал Роман Карцев, выйдя из кабинета Эдуарда Гурвица. — О переезде в Одессу мечтал уже давно. Надо возвращаться к этому воздуху, морю, людям… Здесь можно поговорить на улице даже с незнакомым. В Москве этого нет. Там если кто подойдет, то не дай Бог!
- Роман Андреевич, идете «жванецким путем»?
- И не скрываю, что одесская квартира — заслуга Жванецкого. Он написал письмо в мэрию, собрал людей из Всемирного клуба одесситов…
- Остается только к земле привыкнуть, как заметил Михал Михалыч…
- Это вы здорово подметили: в моем возрасте и О земле уже подумать нужно. В том смысле, чтобы привыкать… Хотя надеюсь еще немного задержаться НА земле — хочется выступать и вообще «повоевать». Время бы немного назад отмотать, но приходится идти вперед. Пока я всячески времени сопротивляюсь: плаваю, играю в теннис, стараюсь как-то двигаться. Хотя никуда не денешься от тезиса Жванецкого: что с человеком ни делай, он упорно ползет на кладбище. Что до «земли Жванецкого», на которой ему пишется так, как нигде более, то от моего жилища она совсем недалеко. До Аркадии (там располагается дача писателя. — Авт. ) минут двадцать на пятом трамвае.
От Миши Жванецкого я постоянно отстаю: с популярностью, с женщинами, не говоря уже о написанных книгах — здесь я еще совсем пацан! Скажу больше, я живу, чтобы удивлять Жванецкого. Он был потрясен, когда я наконец попал в театральный институт, куда поступал раз пять и меня никто не брал. Удивил Жванецкого, женившись на рослой русской семнадцатилетней девушке. Удивил его, написав книгу. Я совсем не собирался писателем становиться. На фоне Жванецкого это по меньшей мере самонадеянно. Сам показать ему свои опусы не решился бы, но вмешался случай. Как-то я снимался в картине и жил в гостинице «Юность». А тут приехал в Одессу мой друг Шура Лозовский (нас было четверо друзей: я, Миша, Витя Ильченко и Шура, мы все начинали в театре «Парнас»). Он спрашивает меня при Мише: «Говорят, ты там что-то написал». Я отнекиваюсь. Он настаивает. Ну, пришлось почитать. Им понравилось. Похвалил меня Жванецкий: хорошо получилось. И написал предисловие. Книжка называется «Родился я в Одессе». Это вторая книга рассказов, а первая — «Малой, Сухой и Писатель».
- Алла Борисовна тоже не может без Одессы: отметила 60-летие не только в Москве и Киеве, но и здесь.
- Помню времена, когда Пугачеву и Ротару нам давали в «нагрузку». Году эдак в 1971-м. Одно отделение выделяли нам, а другое — молодым артистам. Пугачева — рыженькая такая, красивая, стройная — пела хорошо. Однажды хохма была, когда вырубился микрофон — аппаратуру ведь неважную давали. Алла нервничала: выходила на сцену, заходила за кулисы, плакала у меня на плече. Зал был жуткий, свистел, кричал: «Давай Карцева и Ильченко!» Алла нашла какой-то микрофон — он дымится, взяла второй — поломан. Берет третий, не выдерживает и говорит в него:
«… твою мать». И тут он включается… Зал лежал! После этого зрители ее стали отлично принимать. Ничего лучшего, чем наш мат, еще в мире никто не придумал. Мы с Мишей Жванецким несколько раз бывали у Аллы дома в Вишняках. Она нас угощала своей фирменной яичницей.
- Дружите?
- Миша — да, а мы с Аллой просто приятели. Надо отдать ей должное, компанейская и свой возраст не скрывает. Несмотря на прощальный тур по городам, думаю, она будет выступать и дальше — никуда не денется. Очень талантлива. Люблю талантливых людей.
- Как и Долину, Кобзона…
- Лорочка Долина тоже наша, одесситка. А Иосиф Давидович — это отдельная тема. Во-первых, я обожаю, как он поет. Во-вторых, он помог мне с квартирой. В 1980 году, когда мне с женой и двумя детьми (мальчик и девочка) давали двухкомнатную, хотя я написал заявление на три комнаты, Иосиф завел меня на прием к главному начальнику по распределению жилья в Москве. Зашел в кабинет к чиновнику, нашел у него на столе мои документы и сам исправил «двухкомнатную» на «трехкомнатную».
- Говорят, в отношениях с коллегами-юмористами вам везет меньше.
- Со Славой Полуниным дружим уже целую вечность. А с Петросяном и Хазановым общаться получается с трудом. Леонид Трушкин уговорил меня сыграть в спектакле вместе с Таней Васильевой, с которой у нас на расстоянии огромная симпатия. Я не говорю уже о том, если поближе подойти… Мы долго репетировали, были готовы костюмы, декорации, объявлена премьера. Вдруг на генеральной репетиции Трушкин сказал: «Спектакля не будет!» Потом я понял, что случилось. На репетиции сидел Хазанов, его друг, видимо, ему спектакль понравился. Сейчас вместо меня с Таней его играют Хазанов с Чуриковой.
- Зато вы в кино снимаетесь не меньше самой Чуриковой.
- Не считаю себя киноартистом, это отдельное искусство и им должны заниматься другие люди. Хотя с удовольствием снимаюсь в фильмах Рязанова. Чтобы фильм получился смешным, надо играть очень серьезно. Самой смешной картиной для меня был сериал «Семнадцать мгновений весны». Я решил, что это гениально сделанная пародия и очень смеялся, когда смотрел, как Штирлиц долго сидит, как он ходит, задумывается, очень долго поворачивается и опять сидит… Какие красавцы немцы, этот наш Табаков. Ну нет таких немцев! Я фальшь чувствую моментально! Понимаю, что это искусство, но надо же хоть чуть-чуть быть приближенным к жизни.
- Поклонницы вам сильно надоедают?
- Мне — нет. Чего надоедать, когда толку уже мало?! У меня за всю жизнь было дамочек пять, которые приходили и говорили: «Вы мне нравитесь как мужчина».
Женщина — это успех и политика, и артиста, а заодно и его несчастье. Женская логика укладывает меня на лопатки. Ну кто поймет бабу, если даже Чехову это не удалось? Хотя временами женщина бывает логична. Однако редко, гораздо реже, чем мужчина.
- Изменился ли юмор в Одессе?
- Юмор — нет, иное дело — публика. Зрителя, к сожалению, больше тянет на анекдоты, шутки, даже на пошлость. Особенно меня удивляют женщины. Они хохочут над пошлостями первыми! А вот сатиры сейчас нет. Все пошли в пародию.
- Это вам не нравится?
- Вкусы здесь ни при чем. Просто все это заимствования, в основном заокеанские. В то время, когда отечественная школа (задумывается. — Авт. ), российская и украинская, одним словом наша, давным-давно признана ведущей в мире. Настоящий юмор всегда немного печален. В Театре миниатюр грустные вещи были рядом со смешными. Это школа Райкина. Я бы сказал, школа настоящего русского юмора с одесским акцентом. Каждое время выдвигает своих юмористов, артистов, свои театр, кино. Это естественно. Если что-то не нравится, нужно это как-то пережить. Я думаю, все равно вернутся к Гоголю, Булгакову, Чехову.
Гоголь — гений, то же самое можно сказать и о Жванецком. Я знаю его жизнь, как ему было трудно. Мы с Витей не выступали на правительственных концертах, потому что там не хотели объявлять автора миниатюр Жванецкого. Лет пятнадцать, пока Мишу не разрешали, мы пропагандировали его, где только можно было. Он ведь жил впроголодь. Я ему давал 10 рублей на еду. О чем говорить, если даже Райкин не воспринимал его вещи три года — не врубался…
На правительственных концертах ничего не принимали: ни «Раков», ни «Ликеро-водочного завода». Потом, уже при Ельцине, не принимали миниатюру «Наш человек на складе». Мы ее играли в гробовой тишине. Молодые политики смотрели на старших и тоже молчали. За все годы советской и постсоветской власти у нас научились здорово понимать одно: как надлежит воровать. А здесь какие-то артисты, полуразрешенные.
- Тем более с такими фамилиями.
- У нас в театре была костюмер, которая не могла выговорить мое отчество. Она называла меня Андреевич вместо Аншелевич. Заставили поменять и фамилию. Точнее, попросили в театре у Аркадия Райкина. Фамилия моя родная Кац. Но Райкин сказал: «Очень короткая, ее не запомнишь… »
Мы с Мишей и Витей организовали свой жанр в Театре миниатюр. Не похожий на райкинский. С Витей были тридцать лет вместе. Поссорились только один раз. Неделю не разговаривали, но играли на сцене.
- Вы говорили, что после смерти Виктора Ильченко помогаете его вдове.
- Да, я отдаю ей деньги от продажи кассет, где записаны наши с Витей номера. Миша тоже старается помогать, потому что ей нелегко. Недавно исполнилось 17 лет, как с нами нет Вити. Я люблю выступать в Петербурге, в Одессе, в Израиле, в Америке, но играю спектакли и в Ереване. Иногда ко мне подходят на улице: «А вы еще выступаете?» Просто у нас менталитет такой: если человека нет на телевидении, значит, он умер или спился. Вот был на открытии года русского искусства в Армении. Там сидел Путин, а я рассказывал анекдоты про него. Он реагировал более-менее. Мне кажется, у него есть чувство юмора. Он иногда острит. Правда, не всегда удачно… Считаю, человек, который им не обладает, либо гений, либо убийца. С такими людьми очень тяжело.
- Как будете отмечать юбилей?
- Я праздновать не хотел, да родственники заставили. Вечер состоится в московском Театре сатиры. Без всякой помпы. Вот слышал на днях, что собираются мне какой-то орден вручить, но я не верю! Да и что он мне даст? Главное, рядом в этот вечер будет Миша Жванецкий, должны приехать Сеня Альтов, Лариса Долина и Иосиф Кобзон, обещал и Вячеслав Полунин. Сыграем. Потом выпьем, закусим. Все как обычно. И буду ждать следующего юбилея…