Александр Христиченко перенес сложнейшую операцию на головном мозге, вновь научился ходить и нашел врача батальона «Миротворец» Всеволода Стеблюка, который спас ему жизнь — на своей машине с позывным «Жужа» он вывез паренька из пекла. 31 октября чудом выжившему солдату-контрактнику исполнилось 20 лет
Худой высокий парень ходит, опираясь на один костыль. Левая нога еще не очень хорошо слушается. Сашина голова исполосована огромными шрамами. «Когда кладу руку на затылок, чувствую, что она немного проваливается — там нет части черепа, — говорит Александр Христиченко. — Дефект размером приблизительно с мою ладонь». Боец и его мама надеются, что зимой нейрохирурги проведут еще одну операцию и сумеют установить парню титановую пластину. Правда, ее еще нужно купить. Сейчас семья собирает необходимую сумму. Большую часть уже удалось найти, причем в этом тоже очень помог врач Всеволод Стеблюк, который называет Сашу своим третьим ребенком. Боец, выросший без отца, не возражает.
*"Саша для меня стал младшим сыном, — улыбается Всеволод Стеблюк. — У нас с ним теперь есть общая вторая дата рождения — 29 августа, когда под Иловайском расстреляли колонну украинских военных". Инна с ужасом вспоминает, как в те дни ждала от сына хотя бы какую-то весточку
Врач, вывезший из Иловайского котла почти 80 раненых на своей маленькой машине с позывным «Жужа», рассказал мне о Саше во время нашей первой встречи. Интервью вышло в «ФАКТАХ» 17 сентября 2014 года. Реаниматолог, отправившийся на войну добровольцем и попавший в окружение, переживал за молодого солдата с раздробленным черепом. Боялся даже лишний раз пошевелить раненого. «Сквозь мелкие отломки костей черепа я видел мозг, — рассказывал Всеволод Владимирович. — Это было страшно. Думал, что паренек не дотянет до утра, а мы не знали ни его имени, ни фамилии. Он был в полубессознательном состоянии, только постоянно просил пить. А воды у нас не было».
О том, что Саша выжил и практически полностью восстановился, Всеволод Стеблюк узнал во время записи телевизионной программы. Когда на экране стали показывать сюжет о парне, тяжело раненном в Иловайском котле, врач и его побратим Виталий с позывным Грек, который помогал Всеволоду в те непростые дни в конце августа, буквально вскочили, выкрикивая: «Это же наш раненый! Наш! Живой!»
— Вы не представляете, насколько счастливым я себя тогда чувствовал, — говорит Всеволод Стеблюк. — Мой опыт реаниматолога позволял предполагать, что этот солдат, скорее всего, погибнет. При таких повреждениях в 95 процентах случаев пациенты не выживают. Они не переносят переезд, я уже не говорю об операции. Но Сашка со всем этим справился.
…Всеволод Владимирович нашел раненого паренька на той дороге, которая должна была стать «зеленым коридором» для украинских военных, попавших в окружение. Однако колонну людей и техники безжалостно расстреляли. Саша не помнит, как получил ранение и как его вывозил доктор. Но то, что творилось во время выхода из Иловайска, запомнил навсегда.
— Я с двумя другими ребятами сидел внутри БМП, — рассказывает Александр Христиченко. — Когда нас начали обстреливать, машина остановилась. Пули прошивали броню, как бумагу. Было настолько жутко, что я весь сжался. Когда стало тихо, мы втроем выпрыгнули на дорогу. Мимо как раз проезжали ребята из 51-й бригады. Мы попросили их забрать нас, а после этого… я очнулся уже в реанимации в больнице. Голова болела, я ничего не помнил и не мог встать.
— Когда мы с Греком нашли Сашу, сразу положили его в «Жужу» и больше из кузова не доставали, чтобы лишний раз не тревожить, — говорит Всеволод Стеблюк. — Я смотрел на него — и накатывало отчаяние, ведь ничем не мог ему помочь, даже перебинтовать голову Саше не решился. Сдвинул бы отломки черепа — и только ухудшил бы ситуацию. В общем, в тех условиях я как врач ничего не мог сделать! Мы только поили Сашу. Причем воды у нас не было, и мы смачивали бинты своей слюной, наливали пару капель коньяка (предусмотрительно спрятанная бутылка которого нашлась в «Жуже») и давали раненому. Днем тогда было жарко, а ночью становилось довольно холодно. Единственным спальным мешком накрыли Сашу. Чтобы его голова не очень болталась, подложили под нее скрученный мягкий бронежилет. Когда из соседнего села удалось привезти немного воды, Грек с ложечки поил Сашу, как малыша. Я считаю, что именно этим он и спас солдата — не дал погибнуть от обезвоживания.
Когда к раненым подошла помощь, Сашу одним из первых забрали в мобильный госпиталь неподалеку от села Розовка Запорожской области. Доктор Стеблюк попал туда гораздо позже.
— Я расспрашивал коллег, удалось ли спасти паренька с пробитой головой, — продолжает Всеволод Владимирович. — Мне лишь ответили: «Все ваши живы». Это уже было хорошо.
Из мобильного госпиталя вертолетом Сашу доставили в Днепропетровск. Оттуда он умудрился позвонить маме. Сам парень не помнит этого, но для мамы его звонок стал самым важным в жизни.
— Две недели я ничего не знала о сыне, — рассказывает мама бойца Инна. — Его телефон, как и телефоны ребят, с которыми он служил, не отвечали. Саша успел сообщить мне, что их первый батальон 93-й бригады направляют под Иловайск. Я уже тогда начала нервничать, спросила сына, может ли он написать рапорт и уйти из армии. На это он ответил: «Ребята, с которыми я служу, должны идти воевать, а я их брошу? Я так не могу». Мне оставалось только ждать и молиться. Новости в тот период старалась не смотреть, ведь в августе только и говорили об Иловайском котле и погибших. Я и так по вечерам выла от страха и дополнительно слушать о происходивших там ужасах просто не могла.
Инна 15 лет работает на рынке родного города Рубежное Луганской области. В течение тех страшных двух недель каждое утро женщины начиналось с вопросов коллег: «Ну, как сын, хотя бы что-нибудь известно?» Невозможно представить, что чувствовала мать…
— Я как раз была на рынке, когда раздался звонок с незнакомого номера, — продолжает Инна. — «Мама, это я, — услышала Сашин голос. — Я в больнице». «Какой?» — переспросила. «Не знаю», — ответил он. Я попросила сына дать телефон тому, кто находился рядом. Так я познакомилась с медсестричкой Наташей Нечепоренко. Именно у нее Саша взял телефон, чтобы позвонить домой. Она же мне рассказала, что сын попал в нейрохирургическую клинику Центральной городской больницы имени Мечникова в Днепропетровске и что сейчас его везут на операцию. В течение суток я постоянно звонила Наташе, и она рассказывала: перенес операцию, отключили от аппарата искусственной вентиляции легких… Я не могла дождаться утра, чтобы выехать к сыну. Всю ночь собиралась. В пять утра снова позвонила Наташе, просила прощения за беспокойство, а она: «Да о чем вы говорите! Разве я не понимаю? Сегодня за день к нам поступили 170 раненых из-под Иловайска…»
Инне позволили сразу же войти к сыну в реанимацию. Это было 1 сентября. С того дня женщина ни на секунду не отходит от Саши. В палате, куда его перевели, лежали еще четверо ребят с различными ранениями. Все они были из разных регионов страны. Для них Сашина мама стала «мамой Инной».
— Саша узнал меня по голосу, ведь какое-то время ничего не видел, — продолжает Инна. — Затем зрение стало постепенно восстанавливаться. Пока один глаз сына видит на 40 процентов. Надеемся, с каждым днем ситуация будет улучшаться. Когда я спрашиваю его о войне, он отвечает только одно: «Мама, мне было очень страшно. Очень!»
После лечения в Днепропетровске Сашу перевели в Одесский военный госпиталь. Именно там о нем сняли телевизионный сюжет, благодаря которому врач узнал своего тяжелораненого. Всеволода Стеблюка Саша тоже увидел по телевизору, когда тот как раз рассказывал о парне с тяжелым ранением в голову.
— Сын мне тогда сказал: «Мама, это же он обо мне говорит, надо найти этого человека», — рассказывает Инна. — Я позвонила на телеканал и мне дали номер телефона врача. Я тут же позвонила Всеволоду Владимировичу. Правда, говорить не могла — рыдала…
— Я тоже плакал, — улыбается Всеволод Стеблюк. — Так мы с Сашей нашлись. Узнав, что парню нужна реабилитация, встретился с замечательным киевским неврологом Марианной Бровченко. Она руководит лучшим в нашей стране центром нейрореабилитации. Попросил принять Сашу, несмотря на то что он не киевлянин. Курс лечения пошел парню на пользу, он уже ходит практически без опоры. Надеюсь, в ближайшее время Саша отправится в Луцкий реабилитационный центр, ведь ему предстоит длительное восстановление.
Мы увиделись с Сашей, его мамой и врачом-спасителем накануне выписки из киевской больницы в начале этой недели. Во время разговора выяснилось, что 31 октября парень отпраздновал 20-летие.
— Какой хотелось бы подарок?
— Очень хочу домой. Не был в Рубежном почти год. Пошел служить по контракту 26 ноября прошлого года. В мае, когда начались военные действия, нас отправили на границу с Воронежской областью — там простояли пять месяцев. Было спокойно. Потом нас бросили под Иловайск. Там бронежилет я не снимал даже на время сна, да и не разувался практически неделями.
— Много твоих друзей погибли во время выхода из «котла»?
Солдат не ответил, просто кивнув головой…
— Саша, мы победим в этой войне?
— Обязательно! Ведь много украинцев «проснулись» и готовы отстаивать нашу свободу, защищать родную землю. Поэтому войну мы выиграем точно.
*В ближайшее время Саше понадобится еще одна операция: раздробленные на затылке кости черепа пришлось удалить и теперь его мозг прикрыт только кожей. Этот дефект нужно закрыть титановой пластиной, которую семья вынуждена покупать за свои средства
— Мы с сыном пока даже не говорим о будущем, — добавляет Инна. — Он окончил училище по специальности газоэлектросварщик. А вообще Саша музыкант, девять лет занимался игрой на баяне, ему это очень нравилось. Но сейчас для меня главное, чтобы в январе сыну поставили пластину и закрыли мозг. Еще нужно заняться оформлением всех документов. Паспорт и боевой билет Саши сгорели под Иловайском. В днепропетровской больнице ему, как и многим другим ребятам, выдали новые. Но до сих пор сын не получил статус участника военных действий. Ему не выдали денег, положенных при ранении. Да что говорить: все еще нет зарплаты (а это чуть меньше трех тысяч гривен) за сентябрь. Деньги нам нужны, чтобы купить пластину. К тому же пребывание в клиниках требует расходов… Государство ведь обязано позаботиться о бойцах, которые его защищают, и очень обидно, что это не делается.
— Вместе мы все преодолеем, — говорит Всеволод Стеблюк. — Узнав нашу с Сашей историю, размещенную в «Фейсбуке», многие люди решили помочь. Вот даже из Калифорнии передали деньги на лечение Саши. На данный момент уже собрана большая часть суммы для покупки титановой пластины. Но этой семье и в дальнейшем нужна будет поддержка, ведь Инна сама растит двоих детей. У нее есть еще дочь — 18-летняя Полина. Правда, теперь я считаю Сашу своим младшим сыном, и он не против.
— Когда мы встретились с доктором на вокзале в Киеве, сразу почувствовал — это мой родной человек, — улыбается Саша. — Есть между нами какая-то связь, это точно.
— Всеволод Владимирович, многие раненые, которых вы тогда вывезли из «котла», дали о себе знать?
— Несколько десятков. Даже не знаю, где они находят мой номер телефона. Звонят, благодарят, рассказывают, где и как их лечат. Когда я говорю: «Простите, что „Жужа“ очень тряслась, когда мы выезжали, и было не очень удобно», смеются: «Доктор, вы мне жизнь спасли со своей „Жужей“. Спасибо!» Многие говорят, что теперь всю жизнь будут за меня молиться. Знаете, после всего пережитого я стал каким-то сентиментальным, глаза сразу на мокром месте…
— Всеволод Владимирович, вы уже уходите? — обращается Саша к врачу. — Тогда я вас провожу.
— Сын, а костыль возьмешь? — уже вслед удаляющимся мужчинам спросила Инна.
— Не-а, — протяжно ответил Саша. — Пора его выбрасывать…
P. S. Для тех, кто хочет поздравить Сашу с днем рождения и помочь ему в дальнейшем лечении, оставляем номер мобильного телефона его мамы Инны: (097) 083−13−28.