Гуманитарная миссия «Черный тюльпан», которой руководит 43-летний глава криворожской общественной организации «Союз «Народная память», уже разыскала на оккупированных территориях Донецкой области останки более 170 украинских солдат
Сколько на самом деле пропало без вести в зоне проведения антитеррористической операции украинских военных и добровольцев, наверное, точно не знает никто. Только в Иловайском котле на поле боя по разным оценкам остались от 300 до 500 бойцов. По данным СБУ, общая цифра пропавших без вести в зоне АТО — более 1600 человек. Согласно Женевской конвенции, воюющие государства должны с уважением относиться к телам погибших, поэтому переговоры Министерства обороны Украины с руководством так называемых «ДНР» и «ЛНР» об их выдаче ведутся уже давно. Но одно дело достичь договоренностей и совсем другое — организовать поиск изувеченных, сгоревших, полуразложившихся тел. Когда эту непростую задачу предложили взять на себя руководителю криворожской общественной организации «Союз «Народная память» Ярославу Жилкину, он ни минуты не раздумывал.
*Из этого разбитого танка поисковики-добровольцы извлекли останки двух солдат, а под бронемашиной выявили тело третьего бойца. Особые приметы и вещи каждого погибшего записывают на специальных карточках (фото из архива Ярослава Жилкина)
Командир первого взвода первой роты добровольческого батальона «Днепр» Денис Томилович был в районе АТО практически с первых дней. В июле он успел съездить домой в короткий отпуск. Во время той побывки жена Юля вручную за несколько вечеров, пока муж играл с маленькими дочками Лизой и Владой, поменяла на его камуфляже замки-«молнии» на новые. Казалось, вложила в каждый стежок столько любви и молитвы, что это должно обязательно оградить мужа от всех несчастий.
В августе Денис был в Мариуполе, почти каждый день говорил по телефону с женой и старшим на восемь лет братом Тарасом. Потом оказался под Иловайском, и голос с каждым разговором становился все тревожнее. Из Интернета Тарас узнал, что наши подразделения попали в окружение, и помчался в Днепропетровский штаб национальной защиты, который формировал батальон «Днепр». Там успокоили: ситуация под контролем, к бойцам идет подкрепление. Инициативная группа родственников днепропетровских добровольцев побывала и в Генштабе, где получила тот же ответ.
— Последний раз мы говорили с Денисом 28 августа, — вспоминает брат пропавшего без вести бойца Тарас Томилович. — Его голос был уже бодрее: «Нам готовят для выхода «зеленый коридор». Позже от друзей брата я узнал, что экипаж Дениса ехал на бронированной инкассаторской машине. Российские военные, стоявшие возле танков вдоль посадки, издали махали им руками, вроде как на прощание. Оказалось, заманивали в ловушку. Как только украинские подразделения прошли первое кольцо окружения, на них обрушился шквальный огонь из минометов и гранатометов. Очевидно, эта операция была тщательно подготовлена и продумана. Машину брата подбили, оставшихся в живых бойцов забрали на свои БМП десантники 51-ой бригады. Уже въезжали в Екатериновку, когда в тягач, на котором они сидели, прямой наводкой дважды попали из крупнокалиберного оружия. Снаряд угодил Денису прямо в голову, второму бойцу оторвало ногу. Идущую впереди БМП разнесло в клочья — взрыв был такой силы, что сидевшие на броне солдаты повисли на деревьях. Друг брата Роман около полудня позвонил Юле: «Денис погиб, не знаю, выйдем ли мы из этого ада».
Тарас три ночи провел в штабе национальной защиты, надеясь хоть что-то узнать о брате. Только 1 сентября в одну из днепропетровских больниц привезли бойцов из экипажа Томиловича. Трое едва шли сами, двоих с оторванными ногами несли на носилках. А вскоре в госпиталь доставили и друга Дениса Романа. Тот отдал Тарасу телефон брата и подтвердил: Денис погиб.
— Рома сказал, что документы Дениса не забирал, чтобы потом тело легче было опознать, — продолжает Тарас. — Мы с Юлей объездили все морги Запорожья, Днепропетровска, но брата так и не нашли. Я продолжал искать свидетелей его гибели, пока не познакомился с бойцом 40-го батальона теробороны Виталием, тоже побывавшим в котле под Иловайском. Он рассказал, что был тяжело контужен, пролежал всю ночь без сознания, а утром вернулся к подбитому тягачу и, увидев на нем мертвого бойца, стащил его и присыпал листьями в посадке. Мы с Виталием составили примерную карту той местности, и я начал искать волонтеров, которые могли бы заняться поиском тела.
Единственной организацией, которая имела доступ на оккупированные территории, оказался «Союз «Народная память». Родные Тараса Томиловича связались с его руководителем Ярославом Жилкиным. Тот через несколько дней позвонил: есть похожее тело. И сбросил по электронной почте фотографию. Это был не Денис. Огонек надежды вспыхнул в середине сентября — старший поисковой группы, представившийся Геннадием, сообщил, что в указанном месте тело не обнаружено. Может, Денис жив и где-то ждет помощи?
— Мы с Юлей просто не находили себе места, — дрожит голос у Тараса. — Отчаяние сменялось надеждой. В конце концов один из поисковиков выяснил, что похожее тело было найдено на этом месте другой группой еще 12 сентября и отправлено в морг поселка Чаплино. Мы помчались туда. Это был наш Денис: его давние шрамы, его комбинезон с Юлиными замочками. Не нужно было даже делать генетическую экспертизу. Похоронили брата 1 октября, за неделю до сороковин гибели. Несмотря на боль утраты, пришло облегчение: все-таки Денис с нами, а не где-то в поле на семи ветрах…
Историй, подобных этой, руководитель поисковой экспедиции Ярослав Жилкин знает множество. Задолго до того, как в Украине началась война, бывший криворожский бизнесмен создал общественную организацию «Поиск-Днепр» и занялся исследованием мест сражений Великой Отечественной войны. С 2011 года его волонтеры обнаружили и с почестями захоронили свыше четырех тысяч останков советских воинов. Около 500 из них были опознаны по медалям, жетонам, именным вещам. Еще тогда организация начала тесно сотрудничать с Военно-историческим музеем Министерства обороны Украины. Не удивительно, что именно к Жилкину обратилось в начале осени руководство музея: «Нужны добровольцы для поиска тел в зоне АТО». Он согласился сразу.
Нужно сказать, что достичь договоренностей с сепаратистами «ДНР» было непросто. Но, в конце концов, они тоже люди и понимают, что воевать с мертвыми — бессмысленно и бесчестно, что каждая мать, потерявшая сына, имеет право оплакать его на могиле. Однако «дэнээровцы» выставили волонтерам ряд условий: работать можно только в разрешенных местах и только гражданским лицам.
— Свою гуманитарную миссию мы назвали «Черный тюльпан», — рассказывает Ярослав Жилкин. — В группе около 40 добровольцев самых разных специальностей: врачи, спасатели, саперы, водители. Мы провели около 50 экспедиций в зону АТО. И каждый раз казалось, что страшнее этого уже ничего не может быть. Искать тела погибших в полях и посадках очень опасно — там все усеяно минами и растяжками. Но самое страшное — видеть кучки пепла в бронемашинах и понимать, что на этом месте находился человек, чье имя так и останется неизвестным. Однажды волонтеры наткнулись на колонну сгоревших БМП — в них вместо тел были расплавленные пластины бронежилетов, фрагменты костей. Мы собрали в мешки все, чтобы идентифицировать погибших и достойно их похоронить.
Гуманитарная миссия «Черный тюльпан» имеет свой сайт Naidy.org.ua и телефон горячей линии 0−800−210−135, куда обращаются родственники пропавших в зоне АТО бойцов.
Здесь зарегистрировано уже более двухсот заявок на поиск. Обратилась сюда за помощью и мать солдата, ехавшего в колонне, которую разбомбили «Градами» в районе Снежного. Женщина приезжала на место трагедии, долго искала хоть какие-то следы сына, но так и не нашла. Сгоревших машин уже почти не осталось — жители разобрали на металлолом. Впрочем, одна местная женщина вспомнила, что осенью тракторист, косивший поле подсолнечника, видел двух погибших солдат — одного он прикопал, другого просто объехал на комбайне, оставив над ним нескошенные подсолнухи.
— Мы целый день прочесывали это поле, пытаясь найти останки, но безрезультатно, — сетует Ярослав Жилкин. — Утром в соседнем селе нашли того комбайнера. Он показал место, где лежали тела. Но если прикопанное мы нашли сразу, то оставшееся среди поля уже успели растащить собаки. Наши поисковики чуть ли не на коленях обследовали участок длиной около 400 метров. Лежащие на земле стебли подсолнечника и сами напоминали кости, но все-таки большую часть фрагментов скелета удалось собрать. Обнаружили и обложки от документов, и истлевшие листочки приглашения на выборы, выписанного на имя жителя Херсонской области. Все это мы передали экспертам, которые и должны идентифицировать останки.
— А если при погибшем есть документы, координаты родственников, сразу сообщаете им?
— Нет, экспертизу или опознание все равно должны проводить специалисты, — уверен Ярослав. — Ошибаться в таком деле нельзя. Помню, в самом начале этой гуманитарной миссии мы нашли тело, рядом с которым лежал паспорт. Хотели уже сообщить родным, но все-таки заглянули предварительно в базу данных — оказалось, что владелец паспорта находится в плену. Здесь важна каждая, самая мельчайшая деталь.
— Где больше всего обнаружено погибших?
— Из 170 останков примерно две трети найдено под Иловайском, — отвечает Ярослав Жилкин. — Есть свидетельства очевидцев, что наши бойцы из разбитой колонны пытались спрятаться в посадках, на пшеничном поле, но им стреляли в спины из крупнокалиберных пулеметов, никому не оставляя шансов на спасение. Очень много полегло ребят и в районе Новокатериновки — там огромный овраг и, по свидетельству местных жителей, есть массовые захоронения. Мы их ищем. Страшная картина на Саур-Могиле — земля буквально перемешана с боеприпасами и костями солдат. Если сейчас их не собрать, останки или растащат животные, или весной поля просто перепашут. Поэтому опрашиваем население, вскрываем братские могилы. На одном таком холмике лежала военная каска, стоял самодельный крест. Когда раскопали, нашли там два тела с георгиевскими ленточками. Мы передали их представителям «ДНР».
Сложно поверить, но в столь страшной, опасной, изнурительной, порою невыносимой, однако очень нужной людям работе государство практически не поддерживает волонтеров гуманитарной миссии «Черный тюльпан». Военные, правда, обеспечивают бензином. А все остальное они покупают за свой счет. На днях, например, сменили резину на машине. Кроме того, каждый день надо обеспечить 40 поисковиков питанием, одноразовыми защитными средствами (перчатками, респираторами, бахилами, халатами). Даже банальные лопаты приобретают за собственные деньги. Помощь поступает разве что от благотворителей и других общественных организаций: Международный Красный Крест дал полиэтиленовые мешки для останков, от медиков Черниговской области привезли большую упаковку резиновых перчаток. А на днях исполнилась самая заветная мечта волонтеров — Фонд Рината Ахметова передал им машину-рефрижератор. До этого полуразложившиеся останки они возили на старенькой арендованной «Газели».
— Вы сознательно идете на лишения, подвергаете себя опасности. Не возникает мыслей бросить все это? — спрашиваю у Ярослава.
— Даже если бы и захотел, уже не могу, — вздыхает волонтер. — За нами — родственники пропавших без вести бойцов, которые не теряют надежды хотя бы оплакать их на могилах. Конечно, такой груз проблем очень тяжело нести без поддержки государства. Порою нервов не хватает из-за техники, которая постоянно ломается, нехватки средств. В неделю на экспедицию необходимо около 30 тысяч гривен, а где их брать? Ведь в нашем государстве, как известно, бюджетное финансирование общественных организаций запрещено. Пришла зима, а у поисковой группы в зоне АТО нет никакой базы, где можно согреться, помыться, переночевать. Выделили, правда, заброшенный дом — будем его ремонтировать. Поэтому очень нужны сантехника, краска, линолеум, сифоны и вентили, электрический бойлер и стиральная машина. Может, кто-то поможет?
Но самая главная проблема сегодня — отсутствие у украинских военных опознавательных жетонов. За все время поисков я обнаружил только два — старый советский и самодельный железный. Да еще попался у одного погибшего металлический амулет в виде сердца с надписью «С нами Бог». Возможно, кто-то его узнает.
— Об этих жетонах уже столько ведут речь…
— Я бью тревогу с самого начала антитеррористической операции на Донбассе: нужно отбросить все предрассудки (мол, это плохая примета) и выдать каждому бойцу личный опознавательный знак. Не зря говорят, что война не заканчивается, пока не преданы земле все погибшие солдаты. К сожалению, у нашей гуманитарной миссии «Черный тюльпан» еще очень много печальной работы. Идут переговоры о таких же экспедициях в Луганскую область, где по самым скромным подсчетам пропало не менее 200 украинских военнослужащих. И хоть сердце не приемлет этой необъяснимой с точки зрения здравого смысла войны, мы должны делать все возможное, чтобы поскорее был найден и назван последний пропавший без вести солдат.
ВОО «Союз «Народная память»
ПАО КБ «Приватбанк»
р/с 26 003 056 209 093
МФО 380 269 ЕГРПОУ 37 820 137
Назначение платежа: Фонд поиска погибших на востоке Украины
Телефоны: 044−362−77−61, 094−927−47−61