Сегодня в зону АТО прибыла медицинская рота Нацгвардии Украины. На создание спецслужбы ее командира Игоря Илькива вдохновила молодая жена, которую он встретил на Майдане. Теперь супруги вместе спасают бойцов
Отравляясь в декабре прошлого года в столицу поддерживать мирные протесты, 42-летняя учительница из Хмельницкого не знала, как это изменит судьбу страны и ее собственную. А все началось с того, что во время митинга под Верховной Радой Украины Лида поскользнулась и упала на обледеневшую мостовую, ударившись коленкой. Когда вернулась в Дом профсоюзов и смыла кровь, ахнула: на колене словно пылало… сердце — именно такой формы была рана. Подружка пошутила: «Это неспроста. Скоро встретишь большую любовь». Лида отмахнулась: «Я уже 22 года замужем. Двое детей. Какая еще любовь?»
Обычно жизнь делает крутые виражи, когда меньше всего их ожидаешь. Так вышло и с Лидой. На Майдан ее позвала не жажда приключений, а чувство обиды за родную школу и желание защитить своих учеников от глупостей тогдашнего министра образования Дмитрия Табачника.
— Последние годы в системе образования творилось черт знает что, — говорит Лидия Илькив. — Я даже пьесу написала: «Табачник, ты нас задрал!» Когда на Майдане избили студентов, а потом дубинками разгоняли митингующих возле Администрации президента, я не смогла усидеть дома. Оставила дирекции лицея, где работала учительницей украинского языка и литературы, заявление на отпуск за свой счет и поехала в Киев. Это был достаточно смелый шаг для провинциальной учительницы. Если бы Майдан проиграл, точно вылетела бы с работы. Среди хмельницких педагогов на такой поступок решилась только я.
В те дни на Майдане как будто крутился энергетический вихрь. Люди стояли на морозе по многу часов, не чувствуя холода и усталости. Я ходила на все акции протеста, внимательно слушала то, что говорили со сцены, и всей душой желала Украине перемен и светлого будущего. Потом вернулась в Хмельницкий и попыталась там организовать местный Майдан. Несколько дней была ведущей на сцене. Но из этого ничего не вышло: люди вяло реагировали на призывы к протестам. И тогда я снова приехала в Киев и решила стоять на Майдане до последнего.
В этот раз оделась нарядно: белый, стилизованный под национальный костюм, красные бусы, аккуратно выложенная на голове коса. Чтобы прическа не испортилась, даже спала сидя. А ночевали мы с подругой то в Октябрьском дворце, то в Доме профсоюзов. Однажды, участвуя в пикете Верховной Рады Украины, я сильно поранила колено. Через три дня опять поскользнулась, упала на больное колено, и едва зажившая рана снова открылась. К тому же я простыла, начала кашлять. Пришлось обратиться в медпункт Майдана.
Ярко одетая Лида выделялась в очереди пациентов, и ее сразу заметил львовянин Игорь Илькив. Он военный врач, полковник в отставке. Прошел войну в Афганистане, в Персидском заливе, в Югославии и Сирии. Недавно развелся и уехал работать в Сибирь. Но, узнав из новостей о событиях в Киеве, все бросил и примчался на Майдан, где успел спасти немало жизней.
— Лида зацепила меня с первого взгляда, — признается 54-летний Игорь Илькив. — Стал к ней присматриваться. Вижу: не женщина — бриллиант. Красивая, интеллигентная, умеет себя держать. Говорю ей: «Разденьтесь до половины. Я вас послушаю». А она гордо так плечами повела: «Это лишнее. Да и некогда: иду с хмельницкой сотней на пикет». Ну что с такой делать? Дал ей порошков от простуды, велел завтра показаться еще раз. Лида поблагодарила и ушла. А коллеги, заметив, что она мне приглянулась, начали отпускать шуточки: «Хлопці, запам’ятайте: та поважна жіночка для Петровича», «Петрович, ну файна кобіта! Львівський варіант», «Не, Петрович, твоя пациентка завтра не придет. Больно гордая. Придется тебе искать ее на Майдане».
Я и сам понимал, что Лида вряд ли придет. В те дни на Майдане работы было невпроворот. Резко похолодало, и люди начали болеть. Каждый день мы осматривали по 150—200 человек. Пациентов было так много, что мы по очереди спали прямо в медпункте. В общем, встаю утром — глаза опухшие, лицо помятое. Умылся, побрился и бегом в Октябрьский дворец, где, как сказала Лида, она ночует с подругой. Пришел туда вроде как по делу — медики следили, чтобы на кухнях был порядок. Побродил по дворцу — пациентки нет. Спускаюсь уже по лестнице, а тут и Лида — поднимается навстречу.
Увидел ее — сердце сжалось. Но виду не показал. Сделал строгое лицо: «Как не стыдно? Я же предписал вам сидеть в тепле, а на улицу и нос не показывать. Если врач что-то назначает, пожалуйста, выполняйте его предписания. И как нормальный, уважающий доктора пациент придите на повторный осмотр». После этого, не дав Лиде опомниться, быстро вернулся в медпункт. Проходит какое-то время, появляется моя гоноровая пациентка: «У меня, кажется, температура».
В этот раз позволила прослушать ее с помощью фонендоскопа. А у нее уже бронхиальная пневмония развилась, температура выше 38 градусов. Я начал настаивать, чтобы Лида осталась в медпункте. Мы с коллегами таких пациентов специально укладывали, укутывали одеялами и наблюдали. А то, не дай Бог, достоятся на Майдане до тяжелых осложнений. Лида ни в какую: «Я лучше в Октябрьский пойду. Мне там привычнее». У нас в медпункте работала медсестра Вика. Прошу ее: «Эта жіночка явно меня стесняется. Ты объясни ей». Вика постаралась: «Петрович — доктор серьезный, кандидат медицинских наук. Его надо слушать». И Лида осталась. Кстати, потом они с Викой стали подругами.
Я напоил Лиду лекарствами, и она уснула. А наутро снова за свое: «Мне нужно идти. Сегодня новый пикет». Тут уже подключились мои коллеги: «Пока не вылечим пневмонию, сидите здесь. Нам как раз волонтеры требуются. Будете вести учет пациентов». Так Лида стала работать в медпункте.
— Сначала Игорь Петрович показался мне очень строгим, даже суровым, — говорит Лидия Илькив. — Но когда мы начали вместе работать, узнала, насколько он душевный человек. В медпункте меня застал неприятный звонок от мужа. Он с самого начала не одобрял мое решение стоять на Майдане, а в тот день его терпение лопнуло. Супруг напомнил, что после активного участия в «оранжевой революции» я потеряла должность директора школы, а сейчас, мол, подставляю под удар всю семью. «С меня довольно, — сказал он в трубку. — Я больше не хочу с тобой жить».
Было такое чувство, будто мне в сердце всадили нож. У нас и раньше возникали проблемы, но до такого еще не доходило… Через десять минут позвонила мама: «И что ты себе думаешь?» Потом брат: «Если не вернешься на работу, у тебя заберут классы». После этих разговоров я очутилась на краю эмоциональной пропасти. Такое отчаяние охватило! Как жить дальше? Я ведь здесь, на Майдане, не просто так. Хочу новой, лучшей жизни для своей страны. Почему родные осуждают меня?
Сижу в уголке, плачу. Подходит Игорь Петрович: «Что стряслось?» Так и так, говорю, семья не понимает. Он давай утешать: «Да обойдется. Вот послушай, что у меня было». Игорь Петрович так интересно рассказывал о своей жизни, что я, заслушавшись, забыла о своих бедах. А потом у меня резко подскочила температура. Видно, сказалось пережитое волнение. Игорь Петрович отвел меня в квартиру медиков Майдана. Хозяин оставил врачам ключи от своей квартиры на улице Липской, чтобы они могли там помыться и нормально отоспаться. Игорь Петрович уложил меня в спальне, а сам вернулся на Майдан. Но каждые два часа прибегал с термосом (в квартире не было чайника), чтобы напоить горячим чаем.
Эта квартира располагалась как раз напротив центрального офиса Партии регионов. Вечером к офису стали стекаться толпы бойцов «Беркута». Игорю Петровичу позвонили на мобильный и сказали, что все медики должны быть на Майдане, потому что планируется зачистка. В квартире остались я и три студента-медика. Ночь и весь следующий день были очень тревожными. Все это время я просидела у окна, наблюдая за перемещениями спецназовцев. Тогда и поняла, что Игорь Петрович стал для меня близким человеком. Очень переживала, чтобы с ним ничего не случилось. И когда он вернулся, живой и невредимый, безумно обрадовалась.
— Мы сели на кухне пить чай и проговорили до самого утра, — рассказывает Игорь Илькив. — Изливали друг другу душу. У меня были свои раны на сердце, у Лиды свои. Знаете, как говорят в народе: беда к беде тянется. Мы слушали друг друга, сочувствовали, утешали… Я увидел, что со стороны Лиды тоже есть симпатия, и это зацепило меня окончательно. В День святого Валентина подарил Лиде кольцо и попросил стать моей женой. От неожиданности она растерялась, но ответила согласием.
*На передовую в составе Первой медицинской роты имени Пирогова Игорь и Лидия отправились вместе
Игорь и Лидия прошли вместе весь Майдан. Когда начались расстрелы на Институтской, она уехала в Хмельницкий — так посоветовали коллеги Игоря Петровича. Если бы Лида осталась в Киеве, он не смог бы уделять все внимание пациентам. Потом польские журналисты сняли документальный фильм о том, как медик Илькив спас жизни четырнадцати раненым. Когда в Октябрьский дворец ворвались «беркутовцы», он спрятал майдановцев в подвале. После этого переодевал их в белые халаты и выводил по одному, выдавая за медиков Майдана.
— Тридцатого апреля мы с Игорем обвенчались в Михайловском Златоверхом соборе, — продолжает Лидия. — На венчании присутствовали медики Майдана и бойцы Нацгвардии Украины. Был каравай, много цветов и карета скорой помощи вместо свадебного автомобиля. Сразу после этого Игорь уехал добровольцем в АТО, а я вернулась в Хмельницкий — доработать учебный год в лицее. После первой ротации Игорь сказал, что возвращается на службу в армию. На фронте остро не хватает военных врачей. «А я там на что-то сгожусь?» — спрашиваю. Муж задумался: «В госпиталях и больницах не хватает женских рук. Раненым нужны уход и милосердие… Если выдержишь, возьму с собой».
— На фронте Лида поразила меня своим мужеством, — нахваливает жену Игорь. — Делала перевязки, перетаскивала раненых, стирала одежду, рубила дрова, готовила еду… Пахала, как простая сельская женщина. Сама выезжала на передовую, перевозила тяжелых раненых в тыл. Я не пускал, отговаривал. А она, как богиня войны Диана, ничего не боится!
— Для меня настоящим потрясением стала благодарность раненых, — признается Лидия. — Бывало, привезут парнишку прямо с поля боя. Он весь в крови, в грязи. Перед операцией или отправкой в госпиталь раненого нужно помыть. Ну, я берцы, носки с него снимаю, ноги ему мою. А он шепчет: «Спасибо. Я вас потом найду и… в ресторан свожу». «Я обязательно с вами пойду, — отвечаю. — Пусть только война закончится».
— Двадцатого августа мы с Лидой официально оформили отношения, — рассказывает Игорь. — Нас расписали быстро, по законам военного времени, в загсе города Артемовск Донецкой области. К тому времени Лида уже развелась с первым мужем. Мне крупно повезло с женой. У нее много плюсов, которые перекрывают мои минусы. К слову, мы оба родились 23-го числа. Только я в декабре, а она в январе. Лида — невероятно добрый человек, даже ссориться не умеет. Я называю ее «мой ангел». Она вдохновляет меня действовать, бороться с трудностями.
— На фронте я увидела, что Игорь не только хороший медик, но и прекрасный организатор, — говорит Лидия. — Бойцы в зоне АТО фактически лишены медицинской службы. Ее функции выполняют санинструкторы (к сожалению, они есть не в каждом подразделении) и медики-волонтеры, а их всего несколько. Поэтому так много солдат просто не довозят до госпиталей. Еще одна проблема — координация этапов эвакуации раненого. Нужно забрать его с блокпоста, оказать на месте первую профессиональную помощь, доставить в ближайший госпиталь. Игорь добровольно взял на себя роль координатора эвакуации раненых и отлично с ней справился. Кстати, за работу в зоне АТО патриарх наградил мужа орденом святейшего Филарета.
— Еще с лета я вынашивал идею создания медицинской службы в зоне АТО, — продолжает Игорь. — Было невероятно сложно протолкнуть мою инициативу через бюрократическую машину. Но своего добился: Первая медицинская рота имени Пирогова Нацгвардии Украины была организована на прошлой неделе. Теперь в зоне АТО будет действовать специализированная группа медиков, оснащенная достаточным количеством реанимобилей. В пятницу мы уже будем на фронте. Лида поедет с нами. И хотя по документам она числится моим замом, на месте, как всегда, возьмет на себя самую тяжелую работу.
Фото автора