«Народная филармония», организованная молодой певицей, ученицей Нины Матвиенко, вернулась из зоны АТО, где за время военных действий дала 170 концертов
Руслана Лоцман стала одной из первых украинских артисток, которые поддерживают украинскую армию своим искусством. Кандидат педагогических наук, преподаватель постановки голоса Института искусств, стоявшая в лютые морозы на Майдане, теперь колесит с выступлениями по военным госпиталям, блокпостам и местам дислокации наших военных. «Народная филармония», в которую входят народная артистка Украины Раиса Недашковская, композитор Ирина Кирилина, певец из Крыма Фемий Мустафаев, Гурбан Аббасов из Азербайджана, солистка национальной филармонии Татьяна Школьна, проехала с концертами весь восток. Артисты ночевали вместе с бойцами в бараках и палатках, ели солдатскую кашу. Недавно группа вернулась из самого пекла АТО. Были и в Волновахе, где террористы расстреляли автобус с мирными жителями.
*"Наши концерты хоть на короткое время, но отвлекают бойцов от войны", — говорит Руслана (в центре)
— Я всегда верила в Бога, а в последнее время постоянно было ощущение, что он уводит меня и моих коллег от опасности, — говорит осипшим голосом Руслана. — Мы уезжали из опасных мест буквально перед тем, как там начинались обстрелы. Выступали в Краматорске, Славянске, Дружковке, Попасной, Новоайдаре, Волновахе…
— На линии огня?
— Примерно в 20—30 километрах от передовой. Давали концерты перед солдатами, которые там воюют и возвращаются на короткий отдых в места дислокации. Ребята отдыхают, отсыпаются и снова — в бой. А мы в это время немного развлекаем их, поднимаем боевой дух, передаем подарки и амуницию. В рождественские праздники ездили по блокпостам, колядовали. Делать это приходилось весьма осторожно, но знаете, как ребята радовались! К ним впервые за все время приехали артисты. Если честно, мне некогда смотреть телевизор, да и не сильно я ему доверяю. Поэтому, вооружившись песнями, молитвами и всем необходимым, отправляемся туда, где нас ждут. И только по возвращении домой узнаем какие-то ужасы. Приехали из Лисичанска, а на следующий день там начались обстрелы.
Я три раза была в Волновахе, организовала 12 концертов, в том числе на блокпосту, где террористы обстреляли автобус с мирными жителями. Мы были там за несколько дней до трагедии. Придерживались четких правил безопасности. Нельзя было не только сфотографироваться у обочины, но и в туалет сходить. Это крайне опасно — везде растяжки.
Обычно мы ездим двумя машинами, в одной — артисты, в другой — волонтеры. Они решили сократить путь на Дебальцево и на одном из блокпостов свернули с трассы, чтобы сэкономить время. С ними поехала и моя мама. Они с отцом не могут усидеть дома в такое время, всячески помогают волонтерам. И наши мальчики (родители Русланы усыновили четверых детей. — Авт.) тоже рвутся помогать. Вот они едут по дороге и видят развернутый на обочине военный «Урал» с оторванными колесами, возле которого трое ребят дрожат от холода. Они следовали по заданию и наткнулись на мину. Раненых увезли, а эти парни остались ждать подмогу, чтобы починить технику. Если бы наши ребята на своей машине поехали чуть раньше, они могли бы подорваться. Все-таки Бог нас бережет.
— Что переживаешь, проезжая через блокпосты? Как живут люди в условиях жестокой войны?
— Телевидение не может передать и десятой части страха, тревоги и неизвестности, которые ощущаешь на востоке. Не верится, что разрушенные, заброшенные дома, воронки посреди дорог, истерзанные следами тяжелой техники поля и отсутствие людей на улице — это наша страна. Выступать нам приходилось в залах с проломленными стенами, следами от снарядов, дырками в потолке. Иногда бойцы ночуют чуть ли не под открытым небом. Но они адаптируются ко всему. В заброшенном здании провели свет, соорудили печку на дровах, окна пленкой забили, и стало тепло и уютно.
Наши парни такие хозяйственные, что даже из свинарника могут казарму сделать. В одной из бывших ферм мы давали концерт. Не буду говорить, где именно, чтобы не навредить ребятам, в чистом поле стоит свинарник. Животных в нем нет, и наши солдаты там обосновались. Шутят, что самое безопасное место — выгребная яма. В это трудно поверить, но ребята в них даже спят. Среди этого свинарника, продуваемого сквозняками, мы поставили колонки и пели, танцевали. А за несколько километров были слышны взрывы снарядов. Пусть на короткое время, но нам удалось отвлечь ребят от войны.
— Это там ты потеряла голос?
— Да, выступала в тонком концертном костюме на холоде. В одном из городков ребята соорудили подземные коммуникации. Снаружи их совершенно не видно, но внутри — настоящие хоромы. Под землей бойцы оборудовали приличную двухкомнатную квартиру с отдельными комнатами, кухней, кладовой и погребками для туалетов. Это надежное укрытие от обстрелов тяжелыми орудиями. Стены и потолки обшиты деревом, стоят добротные деревянные двухъярусные кровати, везде чисто, вещи лежат на своих местах. Было ощущение, что я оказалась где-то в карпатской колыбе. Ребята не ждали помощи ни от кого, а сами оборудовали себе жилье. Они не теряют чувства юмора, ни на что не нарекают.
— А что просят?
— Ничего. Только жаловались, что им не разрешают стрелять. Террористы лупят, а наши не могут ответить. Вот такое перемирие. Мы сами видели, чего недостает ребятам. 28 декабря в Украинском доме провели благотворительный концерт «Рождественский подарок для воина». Люди приносили теплые вещи, носки, сладости, детские рисунки, домашнее печенье, мандарины, книжки… Кстати, среди книг преобладал «Кобзарь» Шевченко. Загрузили два микроавтобуса и развезли во время праздников ребятам. На собранные в каску во время концерта 27 тысяч гривен купили три бензогенератора, три бензопилы, термобелье, маскировочные халаты…
— Артисты «Народной филармонии» выступают только перед военными?
— В последнее время нас часто стали приглашать мэры небольших городов выступить перед местными жителями. Для них мы подготовили рождественскую программу и отдельные концерты. Волонтеры называют наши выступления «Лекарство от сепаратизма». Все началось с Дружковки. Для меня это был особый концерт. Я очень волновалась, думала, как составить программу. Ведь нужно быть очень осторожной, чтобы не задеть за живое местных жителей, не обидеть их чувства и не спровоцировать на агрессию. В этом городе ведь висели флаги «ЛНР», и люди еще недавно искренне верили в несуществующую страну и шли голосовать за это на референдум.
Я не знала, как закончится этот концерт. Песни были о любви, о маме, щедривки, колядки… Многие зрители в зале впервые услышали эти песни. А на одном из концертов две женщины пришли поздравить солдат русскими колядками. Мы в ответ обменялись музыкальными приветствиями, я подарила им свой диск. Они были удивлены, что «бандеровские» артисты из «захваченного хунтой» Киева поют с ними песни, говорят на одном языке и желают им мира.
В Артемовске вместе с залом мы пели «Рідна мати моя», «Два кольори», «Чорнобривці»… После концерта нам надарили столько цветов, как ни в одном другом городе. Женщины подходили и плакали: вы привезли нам кусочек Украины, здесь давно не было артистов с украинскими песнями. «Если бы такие концерты были 20 лет назад, этим занималось наше правительство, может, и не было бы сейчас такого противостояния», — говорили они. Ведь не шла речь о наших национальных традициях, культуре, а лишь активно гастролировали со своей пропагандой российские артисты. Мне кажется, эту проблему нужно решать на государственном уровне. На востоке необходимо развивать национальную культуру.
— Говорят, тебя чуть ли не в каждой части замуж зовут?
— И я за всех замуж выхожу. У меня даже песня есть такая, где я выбираю женихов и пою: «Не журись, матусю, в армії Маруся». Теперь солдаты называют меня нежно комбат Маруся. А если серьезно, то такие предложения действительно есть. Но сейчас я не готова принять решение. Вот дождемся мира в Украине, тогда и погуляем на свадьбе. Мы стараемся экономить на всем, потому что собранные деньги тратим на военных, а не на то, чтобы выбрать получше гостиницу для ночлега. Иногда спим прямо в автобусе в дороге, ночуем в общежитиях и спортзалах училищ. После концерта в одной из частей под Песками, где сейчас идут страшные бои, ребята предложили остаться, поскольку было уже поздно и ехать небезопасно. Пригласили нас на ужин и показали свои «апартаменты». У меня сердце сжалось: я спала на кровати, на которой до меня лежал боец. Несмотря на спартанские условия (спали мы, натянув шапки и варежки), на душе было светло. Укрывшись спальным мешком солдата, я, засыпая, сочинила ему письмо. Буду молиться за этого парня, как и за всех наших воинов.