Военный комиссар Соломенского района столицы рассказал «ФАКТАМ», кого сейчас призывают в армию, а каких людей ни за что не берут
Столичные военкоматы 28 и 30 января начали отправку в учебный центр «Десна» тех, кто призван на военную службу в ходе четвертой волны мобилизации. Не секрет, что для многих нынешних призывников получение повестки явилось неожиданностью. Чем руководствовались, отбирая годных к участию в антитеррористической операции, какие категории граждан имеют права на отсрочку от призыва, а какие и вовсе могут отказаться от военной службы — «ФАКТАМ» рассказал военный комиссар Соломенского района Киева полковник Сергей Асанов. Нашему собеседнику 44 года, он закончил Омское общевойсковое училище и Национальную академию обороны Украины, должность военкома занимает в течение семи лет. В июне написал добровольное заявление о желании отправиться на фронт, побывал в зоне АТО.
— Сергей, могли бы вы сравнить три прошедших и нынешний этапы мобилизации по количественному и качественному составу призываемых граждан?
— В начале марта, когда указа о мобилизации еще не было, люди толпами шли записываться в военкомат. Желающих были сотни. Мы работали круглосуточно, просто падали от усталости. Ведь военкоматы сами были не готовы к такому режиму. У нас, например, работали всего девять человек — два офицера и семь девушек-секретарей. Со времен Второй мировой наши военные комиссариаты не имели опыта мобилизации. Забегая наперед, скажу, что уже ко второй волне наш военкомат был гораздо более подготовлен. Количество сотрудников увеличилось в несколько раз, сейчас штат развернут в режиме военного времени.
Военком представляет зашедшего к нему в кабинет помощника.
— Вот наш старший лейтенант. Крупный бизнесмен, владелец солидной рекламной фирмы. Пришел к нам в марте одним из первых, остался помогать, спасибо ему…
За два дня, 2 и 3 марта, к нам пришли 850 человек, — продолжает Асанов. — Разных возрастов: от 18 до 90 лет. Да-да, представьте себе, был и такой дедушка! Все до единого были внесены в список добровольцев, на основании которого потом сформировалась первая мобилизационная волна. Отработав списки (по возрасту, состоянию здоровья, военной специальности), мы получили около 250 человек, полностью отвечающих требованиям годности к службе. Хотя, что греха таить, в марте медицинское освидетельствование иногда сводилось к простым вопросам «Здоров? Жалоб нет?» — и все. А на фронте у некоторых мобилизованных вследствие физических и психологических нагрузок «расцветал букет» хронических болячек, и не раз приходилось решать проблемы по срочной госпитализации. Теперь медицинский отбор проводится очень тщательно. Если специалисты медкомиссии в поликлинике имеют хоть малейшее сомнение в состоянии здоровья мобилизованного (или тот сам недоволен качеством обследования), то без разговоров направляют в специализированный стационар.
— Сейчас тоже много добровольцев?
— Приблизительно семь процентов от количества мобилизованных, обозначенного перед районом. Точного числа назвать не могу: такая информация не должна разглашаться.
— Это те же люди, которые приходили в марте и которых тогда не взяли?
— Ну что вы, нет, конечно! К добровольцам мы относимся очень трепетно. Если мужчина сам изъявил желание служить Родине, стараемся максимально ему помочь, обучить, направить в часть. Случаев, когда граждане записываются в добровольцы по нескольку раз, единицы. И это происходит именно из-за проблем со здоровьем: когда желающий служить не проходит медкомиссию и потом надеется на послабление военных медицинских требований или же на улучшение самочувствия.
— Как-то добровольцев маловато…
— Охарактеризую людей, которые сейчас приходят в военкомат по повесткам. После обязательной индивидуальной встречи с каждым мобилизованным мы заполняем так называемые листы беседы. Никто от нас этого не требует, но, на мой взгляд, это совершенно необходимо, чтобы понять настроение общества. Один из вопросов — «С какой мотивацией вы идете на службу?» Так вот, лишь три процента собеседников пишут «добровольно», а 93 процента — «по закону». Позиция большинства такова: «Раз мне раньше повестки не присылали, значит, я не был там нужен. Продолжал работать, жил как обычно. Теперь позвали — и я иду».
Среди добровольцев в основном мужчины в возрасте 30—40 лет. В ходе беседы я иногда, бывает, спрашиваю: «Вот вы не приходили ни в марте, ни в июне. Почему пришли сейчас?» Чаще всего отвечают: «Надоело смотреть на то, что происходит! Надоело ждать, когда все это кончится. Надоело переживать на диване. Чувствую, что настал момент и мне помочь хлопцам». Случается, что добровольцами приходят люди, имеющие проблемы с законом. Рассчитывают, уехав на восток, скрыться от правосудия. Это тоже единичные случаи — можно сказать, один на тысячу. Но мы работаем в тесном контакте с МВД и сразу получаем информацию по таким «ловкачам».
— Какими критериями вы руководствуетесь, рассылая повестки?
— Прежде всего — наличием нужной военной специальности. Причем востребованность тех или иных специалистов из-за ситуации на фронте то и дело меняется, и мы набираем людей в соответствии с «заказом». Кроме того, повторюсь, учитываются здоровье и семейное положение. Ряду граждан по закону может быть предоставлена отсрочка от призыва. Тем, у кого трое и больше несовершеннолетних детей или ребенок-инвалид в возрасте до 23 лет; студентам дневной формы обучения и аспирантам; тем, у кого бронь от предприятия. В категорию непризывных входят и мужчины, самостоятельно воспитывающие ребенка до 18 лет, опекуны и усыновители.
— Женщин тоже призываете?
— Нет, повесток не рассылаем: разнарядок в Соломенском районе на женщин нет. Однако добровольно пришла одна девушка, 23-летняя киевлянка Анастасия, медработник по образованию: «Хочу служить, и все тут!» Такая боевая, — улыбается военком. — С ней произошла забавная история. Направили мы эту девушку на медкомиссию, а там потребовали предоставить сертификаты из наркологического и психиатрического диспансеров — об отсутствии наркозависимости и психиатрических заболеваний. Эти справки при призыве в армию являются обязательными. Чтобы упростить процедуру, соответствующие клиники высылают в медицинские комиссии списки пациентов, состоящих на учете. Это строго конфиденциальные документы — никто, кроме председателя медкомиссии, не вправе их смотреть. Однако в списках сведения только о мужчинах. В результате нашей Анастасии предложили самостоятельно идти за нужным документом. Оказалось, это стоит немалых денег. Когда девушка рассказала мне, какую сумму озвучили ей в одном из учреждений, я возмутился: «Ну это же государственное дело, не твое личное! Надо было ко мне обратиться, письмо бы написали, договорились!» А она мне весело так: «Я и сама договорилась. Нашла главврача, рассказала, что иду в армию, пока некоторые на диванах сидят. Так он меня потом сам за руку по всем кабинетам водил…» Да-а, боевая, такие нужны!
— А какой у вас сейчас самый возрастной призывник?
— 59-летний доброволец. Тоже боевой и очень сознательный. Чтобы доказать, какой он сильный, прямо в этом кабинете предлагал мне побороться… Я ему объяснял, что нет еще в стране такой крайности, чтобы почти пенсионеров призывать. Но он стоял на своем. Прошел медкомиссию без замечаний и отправился на службу. А что поделаешь, раз у человека есть такое желание.
— Интересно! Ну, а если человек в возрасте после 50 просто не хочет — по разным причинам — на войну, он что, может так и сказать? И его не призовут?
— Совершенно верно. Еще в мае Верховная Рада повысила возрастную планку мобилизуемых до 60 лет. Однако вплоть до 20 января мы посылали им не повестки, а так называемые приглашения прийти поговорить. Теперь, после указа о четвертой волне мобилизации, рассылаем повестки. Никого не обманываем. Мобилизованный должен обязательно пройти медкомиссию, уточнить свои данные. Как правило, люди в возрасте от 50 до 60 лет — очень сознательные, приходят по первому требованию. Но, увы, у большинства из них имеются проблемы со здоровьем: сердце, давление и прочее. Брать их в армию, а тем более на войну, — нельзя. Если же человек еще и не хочет, то, однозначно, он будет лишь обузой.
— Встречаются среди получивших повестки такие, которые пытаются уклониться от призыва посредством «финансового договора» с сотрудниками военкомата или врачами в призывных медкомиссиях?
— Насчет взяток в медкомиссиях. Когда журналисты спрашивают меня, берут ли медики взятки и сколько стоит «нарисовать» липовую справку о непригодности к военной службе, я отвечаю так: «Попробуйте сами. Запишитесь добровольцем, пойдите на медкомиссию, предложите деньги одному, другому специалисту — и сделайте хороший репортаж». Что касается военкоматов — да, у нас бывали случаи, когда мобилизованные приходили со словами: «Мне от вас пришла повестка. Можно, я ее куплю? Ну, «оставлю повестку у себя, а вы здесь подчистите документы и сделаете вид, что никогда ее мне не посылали». Как-то так.
— И много предлагают за такую сделку?
— По-разному. Самым щедрым было предложение «несколько лет владеть хорошей квартирой в Киеве». То есть сдавать предложенную жилплощадь и жить на вырученные деньги.
Какое-то время помолчав, военком весомо добавил:
— Наверное, никто в жизни не застрахован от соблазнов, всякое бывает. Но в работниках своего военкомата я уверен на все сто процентов.