72-летнему бывшему директору полтавского оборонного предприятия Лефортовский суд Москвы продлил срок содержания под арестом до 5 мая
О судьбе Юрия Солошенко «ФАКТЫ» рассказывали в пятницу, 6 февраля. Напомним, бывший директор полтавского завода «Знамя», входившего ранее в оборонно-промышленный комплекс СССР, уже полгода находится в московском следственном изоляторе по надуманному обвинению. Человек, полвека проработавший в оборонной промышленности, пройдя все ступеньки карьерного роста, имеющий большие заслуги перед Родиной, оказался, по сути, один на один с жестоким путинским режимом. В Москву его заманил друг, с которым он многие годы сотрудничал, и сдал… Федеральной службе безопасности (ФСБ).
Юрия Даниловича обвинили в шпионаже в пользу Украины. Хотя, как утверждает сын задержанного Александр, никаких секретов друг от друга ни у отца, ни у его российских коллег не было, поскольку они до последнего времени, что называется, варились в одном котле. Завод «Знамя» относился к тем предприятиям, которые после распада Советского Союза выживали за счет заказов из России. Поэтому обвинять украинского специалиста в шпионаже абсурдно. «ФСБ нужны украинские „шпионы“, „террористы“, „снайперы“, чтобы возбудить как можно больше резонансных уголовных дел», — говорит Александр.
В письмах домой Юрий Солошенко жалуется, что следствие по его делу ведется медленно, что у него нет надлежащей юридической помощи (поменялось уже три адвоката). Просит обращаться во все инстанции, которые могли бы его защитить, пишет прошения Путину о помиловании, хотя до вынесения приговора это бесполезно… «Я не чувствую себя виновным ни перед Украиной, ни перед Россией, — передает Юрий Данилович из застенков „Лефортово“. — Я по определению не могу быть шпионом».
Несмотря на то что история предана гласности, пока никаких подвижек в засекреченном деле Солошенко нет. Хотя в тот день, когда появилась публикация в «ФАКТАХ», стало известно, что в Москве суд вынес решение о продлении ареста Юрию Солошенко до 5 мая этого года. Это значит, что российские спецслужбы собрали недостаточно «фактов» по делу? Или пока не добились того, чтобы больной пенсионер признал свою вину?