В мае прошлого года семья Маник из занятого боевиками Славянска тайно вывезла из городской больницы пленного украинского летчика, а потом стала активно помогать нашим военным. На прошлой неделе супруги приютили несколько десятков бойцов, выбравшихся из дебальцевского «котла»
19 февраля, когда украинские войска выходили из Дебальцево, боец Нацгвардии Мирослав Гай на своей странице в «Фейсбуке» написал: «Сегодня видел чудо! В Артемовск, жители которого отказались принимать наших воинов, приехали люди из Славянска. Они со слезами, я сам очумел, уговаривали командиров подразделений отдать им ребят на помывку и ночевку. Чтобы вы понимали, в Артемовске ребята разместились кто где. Многие, не смыв кровь и грязь, спали на земле и в технике. Вещей и еды нет. Когда волонтеры из Славянска увидели эту картину — слез было…
Только что позвонил товарищ и сказал, что в Славянске драка за право разместить вышедших из окружения! Славянск — это Украина!"
Связавшись с координатором волонтерского движения в Славянске Ларисой Коваленко, я спросила, правда ли это.
— Еще какая! До кулачных боев, к счастью, не дошло, но желающие разобрать бойцов по домам страшно переругались, — подтвердила Лариса. — Давайте я сведу вас с семьей Маник, и они сами все расскажут. Героические люди! В мае прошлого года супруги Маник спасли раненого украинского летчика, и сейчас заботятся о бойцах 128-й горно-пехотной бригады. И супруги, и их сын Коля вообще большие активисты. Кстати, это 60-летняя Татьяна Маник сшила 20-метровый украинский флаг для нашего горисполкома. Он висел поперек здания от крыши до первого этажа, пока полотнище не порвало ветром.
Фразу из поста Мирослава Гая «Славянск — это Украина!» я прочувствовала лично. Представьте мое изумление, когда на площади перед железнодорожным вокзалом, где мы договорились встретиться с семьей Маник, появилась колонна автомобилей под украинскими флагами с тризубцами на капотах. Сидящие в машинах люди размахивали флажками с национальной символикой и кричали прохожим: «Слава Украине!»
— Такой патриотический автопробег мы устраиваем каждое воскресенье, и это уже 32-й по счету, — объяснила Татьяна Маник, усадив меня в свою машину. — Надо менять настроение людей. К сожалению, в Славянске еще кое-кто мечтает о царстве «русского мира». Обычно собирается от 20 до 70 автомобилей. Летом, когда мы только начинали акцию, прохожие плевали нам вслед. А теперь совсем другое дело. Да вы своими глазами увидите и убедитесь, как изменилось мировосприятие горожан.
Автоколонну с национальными флагами большинство горожан приветствовали улыбками и словами: «Героям слава!». Мужчины и женщины, возвращавшиеся из магазинов с полными сумками, одобрительно кивали головами. Те, у кого руки были свободны, складывали из пальцев знак победы или тризубца.
Правда, были и другие примеры. Группа подростков показала «факи», некоторые прохожие выкрикивали грубые ругательства, а таксисты дважды попытались «разбить» нашу колонну.
— Год назад моя семья тоже думала, что Донбасс спасет сближение с Россией, — признается Татьяна. — Мы были за Таможенный союз, но война все изменила. Спасибо Путину: он сделал нас патриотами Украины.
— Вся эта гадость, «ДНРы» и «ЛНРы», началась с нашего города, — вступает в разговор 61-летний Леонид Маник. — Я до сих пор чувствую свою вину за это. Когда на центральной площади проводили сепаратистские митинги, мы просто смотрели новости дома по телевизору. А надо было выйти на улицы и показать: Славянск — это Украина! Потом уже стало поздно: город наводнили вооруженные до зубов чеченцы, раздали оружие местным бандитам и наркоманам.
И такое началось! В одной палате с Женей (летчиком, которого мы тайно вывезли из больницы) лежал местный старшеклассник. Сепаратисты прострелили парнишке обе ноги — за то, что он выкрикнул им в лицо: «Слава Украине!» А что сделали с нашей знакомой?! Ополченцы пришли к ней в дом, чтобы насильно забрать в свои ряды ее сына. Женщина попыталась его защитить — ее застрелили на месте.
— После всего, что мы пережили, я хочу, чтобы весь мир (а Путин — перво-наперво!) знал: жители Славянска согласны и пенсию получать в два раза меньше, и за газ платить втридорога. Только бы жить в Украине, — поддерживает мужа Татьяна.
Проезжая по улицам, я обратила внимание, что в Славянске практически все постройки целы. О проходивших здесь военных действиях напоминает только взорванный при въезде в город мост и разбомбленная АЗС. Удивительно, как быстро восстановили почти полностью разрушенный артобстрелами город.
— Это украинские власти помогли вернуть Славянску прежний вид?
— Волонтеры постарались, — объясняет младший сын Маников — 33-летний Николай. — Из Центральной и Западной Украины приезжали каменщики целыми бригадами, привозили стройматериалы и отстраивали здания. Я вам видео покажу: дома на нашей улице стояли ведь без окон и крыш. Волонтеры все отремонтировали.
Автопробег завершился на центральной площади Славянска, где началось традиционное воскресное народное вече. Горожане обсуждали проблему коррупции среди местной власти, советовались, как с этим бороться. В перерыве между выступлениями на сцене люди, приложив руки к груди, пели Гимн Украины. Возле меня стоял парень в камуфляже и плакал.
— Я был здесь на блокпосту с мая по июль, — сказал мне, вытирая слезы. — Тогда невозможно было представить, что вскоре увижу, как местные жители, раньше считавшие нас врагами, поют национальный гимн. Вообще-то я здесь проездом. На улице подходят прохожие, обнимают, фотографируются со мной… Теперь понимаю, за что мы воюем.
Тем временем Татьяна Маник стала подгонять мужа и сына — надо возвращаться домой.
— Вечером забираем военных из Артемовска, а ужин еще не готов, — пояснила женщина. — Каждый день ведем за ребят «бой». Командир не хочет отпускать: мол, по уставу не положено. Я его уговариваю: «Только на одну ночку! Я мальчиков накормлю, выкупаю, одежду перестираю. А утром, когда скажете, верну на базу».
Дом у Маников большой и уютный. Во всех комнатах Татьяна расстелила постели для солдат. Свои спальни и гостиную хозяева уступили бойцам, а сами уходят ночевать к соседям.
*И семья Маник, и их соседи такой заботой и любовью окружили украинских бойцов, что ребята признались: это согрело им душу
Пока все семейство хозяйничало на кухне, готовясь к приему военных (они приезжают сюда небольшими группами по очереди), я успела расспросить о случае с украинским летчиком.
В мае 2014 года «ФАКТЫ» со ссылкой на пресс-службу Министерства обороны Украины кратко сообщили: «Капитан Евгений Краснокутский, осуществлявший воздушное патрулирование возле Славянска, освобожден из плена». Больше никакой информации военные не давали. Подробности мы узнали только сейчас.
— Его спасли мой отец и наш сосед Леша, — вспоминает Николай Маник. — Они на руках вынесли Женю из больницы. Если бы «сепары» их поймали, сразу бы к стенке поставили.
В ночь на 2 мая 2014 года под Славянском боевики сбили два украинских вертолета Ми-24. 37-летний Евгений Краснокутский, единственный выживший из шестерых военных, попал в плен. Утром боевики приехали на место падения вертолета вместе с журналистами телеканала «Россия-24». «Его свои же бросили, — хмыкнул в кадр террорист в маске. — Забрали пистолет, сели в вертолет и улетели. А мы спасаем. Вот, везем в больницу». На самом деле Евгения хотели потом обменять на боевиков. А историю «спасения» украинского летчика несколько дней смаковали в российских и ДНРовских теленовостях.
*37-летнему летчику Евгению Краснокутскому боевики прострелили ногу, избили и привезли в больницу Славянска (кадр из сюжета телеканала «Россия-24»)
— Увидев тот сюжет, я позвонила соседке Лене, — рассказывает Татьяна. — Она работает в больнице и подтвердила: да, к ним привезли украинского военного. Я сварила бульон и побежала к нему. Был ливень, вымокла до нитки. Поднялась на этаж, мокрая, запыханная, а там два «дээнеровца» стоят — пленного охраняют. Я спокойно прошла мимо них к посту медсестры: «Где раненый летчик?» Она, не поднимая головы, прошептала номер палаты. Когда охранники отвлеклись, я шмыгнула в нужную дверь.
Смотрю, лежит: лицо багрово-синее и заклеено пластырями. Это сепаратисты так летчика ногами отделали. Я ему яблоко протягиваю, а он рукой машет: «Заберите. У меня все зубы шатаются». Стою, а из глаз слезы катятся. Он в недоумении: «Вы кто?» — «Жительница Славянска, принесла вам еду». — «Уходите отсюда! Ко мне нельзя, я же военнопленный». — «Да знаю. Что я могу для вас сделать?» — «Пожалуйста, позвоните моей жене. Скажите ей, что со мной все в порядке», — попросил он и продиктовал номер.
Я рассказала летчику, что по всем телеканалам крутят ролик: его, раненого, бросила украинская армия. Он аж вскипел: «Это неправда! Когда нас подбили, командир вытолкнул меня из вертолета. А сам выпрыгнуть не успел… При падении я сломал шейку бедра. Видел, как ездили наши БТРы и летали вертолеты — меня искали. Но трава высокая, а подняться я не смог, только руками махал.
Тут боевики начали обстрел, и наши отошли. Приехали ополченцы, избили меня, прострелили здоровую ногу и привезли сюда. Непонятно, зачем охрану приставили. Я ведь при всем желании не сбегу".
На следующий день, когда Женю прооперировали (кстати, наши хирурги постарались) и поставили ему аппарат Илизарова, охрану сняли, и я навещала летчика по нескольку раз в день, приносила продукты и лекарства. Слышала, как расхаживающие по больнице боевики возмущались: «Его не лечить, а расстрелять надо!»
Жениной супруге я позвонила, успокоила. Но она общалась со мной настороженно. Тогда я попросила у Жени номер его родителей. Они мне сразу поверили. Договорились так: они приедут в Славянск, а мы к тому времени придумаем, как забрать Женю из отделения травматологии. Хотели было перетащить его ночью к нашим знакомым (они живут совсем рядом). Но напротив больницы стоял «сепарский» блокпост. Незаметно вынести пленного летчика было невозможно. «Что-то придумаем, — твердил муж. — Для такого дела Бог даст шанс». И дал!
— 5 мая жена понесла в больницу еду, а вернувшись домой, вспомнила, что забыла прихватить радиоприемник в палату, — продолжает рассказ Леонид Маник. — Разволновалась: «Сейчас снова побегу. Обещала ведь Жене радио принести». «Отдохни, — говорю. — Я сам отнесу». Миную центр города, а там крики, суматоха: возле горы Карачун шел бой, в больницу доставляли убитых и раненых сепаратистов. Захожу к Жене в палату, а там сидят его родители. Только приехали, говорят. Через минуту заходит наш сосед Леша. «Шел по улице и увидел, как ты в больницу побежал, — говорит. — Ну, я следом за тобой». Он знал, что мы Женю опекаем.
Мы с соседом переглянулись и поняли друг друга без слов. «Вы на машине? — спрашиваю родителей летчика. — Отлично. Другого такого шанса не будет». Взяли раненого на руки, быстро вынесли из больницы, положили в автомобиль. Боевики, занятые своими ранеными, даже не обратили на нас внимания.
Стали думать: куда везти Женю? Решили рискнуть и выбраться из города. К счастью, в тот день на выезде никого не проверяли: «сепарам» было не до этого. Через несколько часов Женин отец позвонил нам из харьковского госпиталя: «Когда врачи узнали, что доставили находившегося в плену летчика, все выбежали его встречать». В Харькове Жене сделали шесть операций, сейчас он уже может ходить.
После того случая семья Маник стала активно помогать украинским военным. Прошлой весной наши солдаты с большим недоверием относились к местным жителям, поэтому поначалу встретили их в штыки. Помогла история со спасением летчика. Узнав, что это заслуга супругов Маник, бойцы обрадовались: «Ура! Живой! Мы ведь тогда искали его всю ночь и не нашли».
— Возле комбикормового завода стояла 95-я аэромобильная бригада, — вспоминает Татьяна. — На их блокпосту продуктов вообще не было, а половина ребят ходили в резиновых шлепанцах. Мы подвозили еду и обувь. Когда увидели, что военные пользуются картой Славянска 1973-го года выпуска, то отдали им свою, новенькую. Муж отметил на ней, где укрепились боевики, где разместили склады с оружием.
Продукты мы закупали в больших количествах и, чтобы не вызвать подозрений, придумали легенду: дескать, строим за городом дом, надо кормить рабочих. Ведь тех, кто помогал украинской армии, боевики убивали или сжигали их дома. Каждый раз, проезжая блокпосты сепаратистов, я читала молитву «Отче наш». И, поверите, нашу машину ни разу не остановили!
За разговорами время пролетело быстро, и я с семьей Маник поехала в Артемовск за бойцами, чтобы уже по дороге дослушать их историю. Выезжая с тихой улочки, где стоит дом Маников, заметила развевающийся на верхушке дерева желто-голубой флаг.
— Небось, ваша работа?
— Это наша постоянная забота, — рассмеялся Николай. — Только повешу, через день-два кто-то срывает. Мама шьет новый флаг. Правда, этот — долгожитель: уже неделю висит. И знаете почему? Когда я его водружал, мимо проходила местная сплетница. «Зря стараешься, — говорит мне. — Все равно снимут и сожгут». «Вот и хорошо, — отвечаю. — Я тут видеокамеру установил. Хоть увижу, кто это делает. Его сразу в тюрьму посадят». «За что?» — изумилась бабулька. «А вы разве не слышали? Новый закон издали: кто украинские флаги срывает, получает 15 лет».
— Расскажите, как вы получили возможность забрать к себе бойцов, вышедших из Дебальцево.
— Как только услышали, что в Артемовске собралось несколько тысяч украинских воинов и что они спят там на голой земле, мама с папой бросились готовить комнаты, а я поехал за солдатами, — объясняет Николай Маник. — Наши волонтеры тоже подсуетились: нашли места в городской больнице Славянска, обзвонили людей. И все направились в Артемовск.
По дороге мы позвонили на горячую линию Министерства обороны: «Как вы могли допустить такое? Почему не организовали места для бойцов?» И этим звонком сделали, оказывается, только хуже. Приезжаем, а нам от ворот поворот. «Не лезьте не в свое дело, — сердито отмахивалось начальство. — Сами разберемся». Девочки-волонтеры расплакались: умоляли, выпрашивали, унижались…
На солдат невозможно было смотреть без слез. Не в обиду нашей армии, но военные выглядели как толпа бомжей: грязные, небритые, изможденные. И вокруг клунки, клунки, клунки… Гигантский цыганский табор! И очень голодный: бегают к киоскам, покупают шоколадные батончики и тут же их проглатывают…
Через три часа нам разрешили забрать 50 хлопцев. Наши волонтеры давай быстро их по своим машинам рассаживать. Не успел я опомниться, как всех уже разобрали. Обидно стало. «А нам? — возмущаюсь. — У меня машина пустая, и сосед на джипе приехал. Дайте хоть парочку!» Командиры молчат, бойцы плечами пожимают: «Нас не пускают».
Не хочу вдаваться в подробности, но семерых ребят из 128-й бригады я все-таки «отхватил». Везу их, довольный, домой, а тут звонит мой старший брат. Он служит в Мукачево в погранвойсках. Отец ему ситуацию уже доложил, брат меня просит: «Возьми хотя бы одного из моей 128-й бригады». — «Не поверишь, у меня все из 128-й!»
Подъехали к дому, родители, стоя у ворот, встречают. Ребята начали выгружаться из соседского джипа. Мама расплакалась, давай их обнимать, целовать. В моей машине хлопцы в недоумении: «Наши ребята что, ваши родственники?» «Вы все наши родственники», — отвечаю. Хлопцы реально опешили.
На следующий день, когда я их обратно в Артемовск отвозил, сказали: «За время войны мы встречали много отзывчивых людей. Но так, как у вас, нас еще нигде не принимали». Вечером приехала новая группа бойцов из этой же бригады и подарила маме огромный букет цветов.
— Не мне одной, а всей нашей дружной улице, — поправляет сына Татьяна. — Мы ведь пенсионеры, а не миллионеры. Живем скромно. Зато повезло с соседями. Одни пирогов напекли, другие колбасы накупили, третьи бензин дали, чтобы в Артемовск ездить.
— Мы были очень удивлены таким радушием, — признается старшина 128-й горно-пехотной бригады Руслан Лозюк. — Я получил ранение в ногу, и вся семья возилась со мной, как с младенцем. Даже костыли где-то раздобыли. Мы вернулись из Дебальцево морально подавленные: часть наших ребят не смогла выйти из «котла». И вдруг на нас обрушилась лавина семейного тепла и заботы. Это согрело душу.
Не знал, что в Славянске живут такие патриоты. Учитывая ситуацию на Донбассе, одного местного патриота, мне кажется, можно приравнять к сотне патриотов из Западной Украины. В Артемовске тоже есть семьи, приютившие наших солдат. Но это единичные случаи. А в Славянске мы просто нарасхват. Думаю, здесь люди намного сильнее пострадали от войны, поэтому больше ценят своих защитников.
В начале недели Артемовск опустел: воинские подразделения передислоцировались. Татьяна сообщила мне об этом по телефону с тревогой в голосе.
— Смотрю, как через город проезжают колонны нашей техники, и сердце сжимается, — призналась женщина. — Согласно Минским соглашениям украинская армия отводит войска и тяжелую артиллерию от линии фронта. Но боевики ведь никогда не выполняют своих обещаний. Это значит: мы снова в опасности? Мне страшно…
*Татьяна Маник: «Год назад моя семья тоже думала, что Донбасс спасет сближение с Россией. Но война все изменила» (на снимке с мужем Леонидом и младшим сыном Николаем. Фото автора)