Известный столичный невропатолог-реабилитолог встал на ноги через полтора месяца. Его пример вдохновил десятки пациентов
— Мне позвонили из киевского ресторана «Прага» и сообщили о случившейся с их сотрудником беде, — рассказывает «ФАКТАМ» невропатолог-реабилитолог Центральной районной поликлиники Днепровского района города Киева Сергей Камилов (на фото в заголовке). — Их тридцатилетнего официанта избили неизвестные, и он попал в больницу. Состояние парня было тяжелое: черепно-мозговая травма, кома. Пациента лечили уже полтора месяца.
Когда я приехал в больницу, где лежал Артем, увидел удручающую картину: больной, находившийся в коме — вегетативном состоянии, катастрофически похудел, весил не более 30 килограммов. Родные по незнанию неправильно кормили его: давали пол-литра воды и еды в день. А надо три —пять литров! К тому же парень был вегетарианцем, и родственники не давали ему мясо. Я сказал: «Ну и что, что вегетарианец? Отставить! Немедленно начинать кормить мясом и рыбой. Иначе он так вес никогда не наберет и на ноги не встанет».
Родные мне рассказали об обстоятельствах, при которых нашли Артема. Его, лежащего без сознания, прямо под стенами Владимирского собора обнаружил священник, который шел в пять часов на утреннюю службу. Врачи «скорой» сказали, что у Артема уже начинались судороги. Еще каких-то пятнадцать минут, и его бы не было в живых. Всевышний подарил парню шанс на жизнь. От медиков же зависело, как он ее проживет: «овощем», без возможности двигаться, слышать, чувствовать, говорить, или полноценным человеком.
Через три недели парень начал реагировать на лечение доктора Камилова. А спустя полтора месяца вышел из комы, научился садиться, вставать.
*Чтобы к Артему (справа) полностью вернулась память, доктор Камилов приходит с ним во Владимирский собор, на территории которого парня нашли избитым и без сознания (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
— Вот уже прошло десять месяцев, но мы до сих пор не знаем, что случилось в ту ночь, — рассказывает Павел, муж сестры Артема. — Где он был? Кто его ударил? Как Артем оказался на территории собора? Почему на его одежде были следы побелки? Врачи говорили, что характер травмы показывает: либо Артем упал с большой высоты, метров трех—пяти, либо его чем-то сильно ударили по голове.
Мотивов, по которым на Артема могли напасть, казалось бы, не имелось. Он сам переселенец из Донецка, был на Майдане, в шестой сотне, врагов не нажил, только друзей. Больших денег никогда при себе не имел, так что ограбление исключалось. Личные мотивы? Это вряд ли. Парень неконфликтный, романтик. Когда у него появлялись какие-то проблемы, он первым делом начинал медитировать. Мог сначала полежать в саду или в парке, «посмотреть на звезды», а потом уже принимал решение.
Артема отвезли в 17-ю больницу. Он впал в кому, его парализовало. Врачи делали все, что могли, денег не требовали. Огромное им спасибо. У нас большая семья: у Артема мама, две сестры, на одной из которых я женат. Жену Артема мы старались не волновать и не рассказывать, насколько серьезное у него положение. Она должна была вот-вот родить. Мы делали Артему массажи, выполняли все предписания врачей, но дни шли, а он по-прежнему находился в коме.
Артему очень помогали его коллеги из ресторана «Прага». Одна из сотрудниц предложила пригласить киевского врача-реабилитолога Сергея Анваровича Камилова. Он когда-то спас ее сына, научив ходить ребенка с тяжелой формой ДЦП.
— Я рассказал семье, как нужно кормить пациента, который находится в коме, — говорит Сергей Камилов. — Главное — правильно высчитать количество основных питательных веществ. Если мы хотим, чтобы больной не терял вес, на килограмм массы тела должно быть не меньше одного грамма белка, одного грамма жира, четырех граммов углеводов в сутки. Если мы хотим, чтобы пациент поправился, количество еды нужно увеличить в 1,5—2,5 раза! Артем получал у нас в сутки, кроме всего прочего, обязательные 200 граммов мяса, сто граммов рыбы или птицы, пару яиц, пол-литра или литр кефира либо молока. Белки, которые находятся в составе этих продуктов, способствовали набору мышечной массы.
— А как часто нужно кормить пациента, который находится в коме?
— Пять-шесть раз в сутки. Плюс для профилактики инфекции почек, часто возникающей у таких пациентов, нужно давать обильное питье.
Для больного в коме, которого кормят через зонд, еду после приготовления нужно пропустить через блендер и протереть через сито. Затем жмых после сита необходимо перемолоть в блендере, все соединить и еще раз протереть через сито. В этом случае пациент в полной мере получит и усвоит все питательные вещества.
Родные изменили стиль питания, а я занялся пациентом вплотную. К счастью, его суставы не успели срастись от неподвижности.
Классические методики предписывают больному в начале лечения длительный покой. К примеру, многих парализованных пациентов пытаются посадить только на двадцатый—тридцатый день от начала болезни. Я же заставляю их двигаться с первого дня.
Учу родных пациента вытаскивать больного из кокона неподвижности: сгибать-разгибать руки-ноги, осторожно наклонять вперед-назад, положить на один бок, потом на другой… Только в таком случае двигательные функции не будут утрачены.
Для того чтобы разбудить мозг Артема, я подключил собственную запатентованную медикаментозную терапию для пациентов, находящихся в вегетативном состоянии или коме. Использовал одну из своих действенных методик. Суть в следующем: на теле человека есть определенные точки. Нажимая на них, можно вызвать рефлекторное движение. Если сопровождать его словесной командой, через очень короткое время в ответ на нее появляется и соответствующее движение. Скажем, я нажимаю на точку — рука поднимается. При этом даю команду: «Поднять руку!» Через десять-двадцать нажатий отдаю ту же команду, но на точку не нажимаю. И рука… поднимается уже самостоятельно!
Упражнения нужно делать регулярно несколько раз в день. Обучаю методике близких пациента. Показываю им точки — у каждого больного они индивидуальны — и объясняю, как и сколько раз на них надо нажимать.
— А если человек в коме, он же не слышит команды и не может их выполнить.
— Человек в коме все слышит, просто не может дать знать об этом. Люди, которые были в коме, рассказывают, что воспринимали свое состояние как что-то очень удобное и комфортное. Им не хочется выходить из этого мира спокойствия. Поэтому, по одной из разработанных мной методик, мы вытаскиваем больного из комы насильно.
— Это как?
— Создаем некомфортные ситуации, чтобы пациент начал реагировать. Например, я попросил, чтобы родные и коллеги Артема громко имитировали при нем скандалы и ссоры. Они делали это — и парень начинал реагировать: морщился, его веки дергались. Или он не любил классическую музыку, а я просил ставить ему Шопена и Бетховена, и больной один раз накрылся подушкой, пытаясь спрятаться от раздражающих звуков.
— То есть, если гладить, целовать и баюкать нежными словами пациента, который находится в коме, ничего не получится?
— Ничегошеньки. Ему же хорошо в его «нирване», его кормят, поят, любят, целуют. Зачем приходить в себя? Кроме применения раздражающих ситуаций, еще хорошо срабатывали разговоры о детях. Я заметил: пациенты, у которых вот-вот должны появиться на свет наследники, выздоравливают гораздо чаще других больных. Например, родственник намеренно грубо говорил Артему: «Что ты лежишь? Отдыхаешь? Как ты можешь?! Ведь у тебя должен скоро родиться ребенок! Ты что, хочешь, чтобы он вырос без отца, сиротой?» Тогда Артем морщился, качал головой. Через три недели пациент, которому создавали раздражающие ситуации, начал реагировать уже активно: отворачивался, махал рукой. И наконец через полтора месяца лечения окончательно пришел в себя, начал садиться, вставать. В общей сложности пациент провел в вегетативном состоянии 85 дней.
— Он вспомнил, что с ним произошло?
— Нет. Поначалу сказал: «Меня избили таксисты». Потом я узнал, что кто-то из его друзей высказал такое предположение, а он запомнил и просто передал чужие слова. То есть больной, выйдя из комы, не мог мыслить критически, а только повторял услышанное. Я решил это проверить. Сказал в шутку, что его похитили и избили инопланетяне. На следующий день он это повторил.
Артем, выйдя из комы, потерял не только килограммы, но и… десятки лет. Это был трехлетний мальчик, которому пришлось взрослеть и набираться опыта, восстанавливая свой интеллект и утраченные навыки.
Парень забыл, как правильно одеваться: перчатки надевал на ноги, а туфли на руки, и его учили всему заново. Не знал, как чистить зубы, как есть, как садиться в троллейбус, как обращаться к людям. Он, тридцатилетний, казался себе маленьким ребенком и часто к своим ровесникам обращался: «Дяденька…» А однажды выдал, посмотрев на зашедшего ко мне в кабинет врача: «Дяденька, ты что, рожать собираешься, у тебя такой пуз большой?» Когда я рассказал об этом случае Артему через несколько месяцев (а его интеллект к тому моменту стал уже более «взрослым»), он не поверил, хохотал…
— Как вы его научили ходить? Тоже с помощью стрессотерапии?
— Когда Артем пришел в себя, но ходить не желал, мы, к примеру, создавали такие ситуации. Ставили его возле стенки и наклоняли вперед. Он не знал, что мы его страхуем, пугался и инстинктивно выставлял руки вперед. Артема заносило, и он рефлекторно делал несколько шагов.
Потихоньку пациент научился ходить. Он выписался из больницы, и мы начали выводить его на улицу. Выглядел парень, конечно, не очень. Худой, ноги скованные, скрюченные, дрожат, руки выставляет вперед, боясь упасть. Когда мой пятилетний сын увидел, как я занимаюсь с Артемом, испугался: «Папа, ты что, учишь зомби ходить?»
Мой подопечный старался, выполнял все предписания, но чувствовалось, что он еще недостаточно «пашет», что где-то расслабляется, жалеет себя. И тут произошло событие, которое его здорово встряхнуло. Я… сломал себе шею.
Мой пятилетний сын, пытаясь меня разбудить, прыгнул с невысокого шкафа и в прыжке ударил меня ногой по шее. До этого я учил его приемам карате, но у него никак не получался один удар. А тут получился. Я проснулся, хотел его ударить по попе — рука не работает, хотел встать — ноги не идут. Мне сделали МРТ. Оказалось, у меня повреждены позвоночник, спинной мозг, межпозвонковые диски, связки. Врачи срочно сделали операцию: разрезали шею, поставили титановый имплантат. Вмешательство прошло не совсем удачно, были повреждены нервы, и у меня пропал голос, нарушилось дыхание. А самое печальное — я, как и прежде, оставался частично парализованным, практически не чувствовал тела, ноги двигались плохо, наполовину не работала левая рука.
— Тот случай, когда доктору Камилову мог помочь только доктор Камилов…
— Вот это поворот судьбы! Сам не мог поверить, что со мной это произошло. Моя жизнь изменилась в один миг. Я вылечил сотни больных и вдруг оказался в таком же положении, как и они. Начал лечиться по собственным методикам. Понимал, насколько ценен каждый час потерянного времени. Знал, что все возможно, даже когда это невозможно.
Больные в Институте нейрохирургии, которые видели, как я учился ходить, были потрясены: губа прокушена, из нее льется кровь, а я по восемь—двенадцать часов занимаюсь. В конце концов понял: надо сбавлять обороты. Стал заниматься меньше. Ученики приезжали и лечили меня по моим методикам. Через полтора месяца я уже встал на ноги.
— Так быстро!
— Это был еще и вопрос врачебной чести: показать на себе самом, насколько действенны мои методики. Я не мог еще выйти на работу в поликлинику. Долечивался дома, носил корсет. Но некоторые пациенты просили, чтобы я принял их у себя.
— Когда меня привезли к доктору домой, и я увидел, в каком он состоянии, испугался, — признается Артем. — Я был растерян. Подумал: кто же меня лечить теперь будет? Но потом понял, что это для меня хороший пример. Мой доктор сломал шею, его парализовало, но он уже ходит и улыбается. И я так смогу.
— Видно, у Артема произошла переоценка, — комментирует Сергей Камилов. — Сначала испуг, паника, ощущение беспомощности. Затем рывок: «Надо скорее выздороветь, пока доктор еще жив» (смеется). И наконец чувство спокойствия: «У врача та же беда, что и у меня. Он выздоровел, и у меня так получится».
Выздоровление Артема пошло быстрее. Многие мои пациенты, узнав о том, что я тоже был парализован, испытывали такие же чувства, как и Артем. Сначала шок, неверие, что доктор, которого они привыкли видеть здоровым и считать всемогущим, заболел. Потом, когда видели, что я справился с бедой, возникало безграничное доверие и желание сражаться с болезнью так же интенсивно, как это делал я.
— Как вы сейчас себя чувствуете?
— Месяц назад вышел на работу — в поликлинику Днепровского района. Хожу нормально. Дыхательная функция восстановилась. Голос, правда, таким навсегда и останется: хриплым и тихим. Больные шутят: «Вашей жене повезло!» Повреждение нерва во время операции на позвоночнике, которое привело к потере голоса, к сожалению, необратимо.
— А как дела у вашего подопечного?
— Идут неплохо. Артему очень повезло с работодателями и коллегами из ресторана «Прага». Я впервые в своей практике вижу, чтобы ТАК помогали простому работнику. Владелец, администрация ресторана полностью оплачивала и оплачивает лечение Артема. Когда мужчина был в больнице, ресторан купил ему компьютер, чтобы он, даже находясь в коме, мог слушать музыку. Нашли ему адвоката для ведения дела об избиении. И очень тронул меня момент, когда работодатели позвонили и спросили: «Какую работу может выполнять Артем? Что ему не вредно делать?» Недавно Артем уже вернулся в ресторан. Коллеги все время рядом.
У парня сейчас интеллект, как у 14−18-летнего. Эмоционально он застрял в возрасте от восьми до десяти лет. Ему нужно время, возможно, несколько лет, чтобы повзрослеть, наработать утраченный из-за травмы опыт, научиться осознавать, что такое хорошо, что такое плохо.
Артем недавно собрал в кулек свои лекарства и отнес парализованным бойцам АТО в госпиталь. Он беседовал с ними, рассказывал о себе, подбадривал своим примером. Другое дело, что Артем еще не понимает, что эти лекарства нужны ему самому, что люди собирали немалые деньги, чтобы обеспечить его медикаментами, и им придется опять покупать препараты. У него еще не работают эти логические связи. Но сам факт, что сердце у него осталось добрым, радует.
— Его интеллект восстановится до прежнего уровня?
— Думаю, да. Но ему нельзя пить ни грамма спиртного, иначе может развиться эпилепсия. Если он перестанет лечиться, может деградировать. Так что бой продолжается. Помните моего пациента, лыжника Максима, который стал героем «ФАКТОВ»? («О разбившемся на Буковеле лыжнике врачи сказали: «Это будет овощ, и его придется кормить годами», «ФАКТЫ» за 4 ноября 2010 года. — Авт.). Ему понадобилось четыре года, чтобы восстановиться после тяжелейшей черепно-мозговой травмы и комы. Сейчас он вернулся на работу. Это полный жизни и планов молодой мужчина… Очень надеюсь, что восстановится и Артем.