Бывший госсекретарь США описал в мемуарах американско-российскую операцию по принуждению Украины к безъядерному статусу в обмен на гарантии ее территориальной целостности. Недавние заявления Белого дома о том, что Вашингтон не планирует поставлять украинской армии летальное оружие, вызывают стойкое ощущение дежавю…
На брифинге пресс-секретарь Белого дома Джош Эрнест, сопровождавший президента США Барака Обаму в Германию на саммит «Большой семерки» (G7), заявил, что участвовавшие в нем лидеры промышленно развитых стран не хотят возвращения к холодной войне. «Полагаю, что есть некоторые, в частности президент Путин, которые пытаются вернуть или вновь разжечь менталитет холодной войны. Но определенно это не в планах США или членов «семерки», — подчеркнул Джош Эрнест. Он также сообщил, что Вашингтон не планирует поставлять украинской армии наступательные виды вооружения. «По мнению президента Обамы, это (поставки. — Ред.) только привело бы к дальнейшей эскалации ситуации, которая должна быть решена дипломатическим путем», — заявил пресс-секретарь Белого дома. При этом Джош Эрнест подчеркнул: «США дали понять, что у нас довольно сложные отношения с Россией, что, несмотря на существенные разногласия относительно дестабилизирующих действий России в Украине, мы можем сотрудничать по ряду вопросов, которые важны для национальной безопасности в обеих наших странах».
Примечательно, что подобная трактовка, образно говоря, существенных разногласий, которые не являются препятствием для плодотворного сотрудничества с Россией, звучала из уст американских дипломатов и 24 года назад, когда, по сути, стартовала операция по принуждению Украины к отказу от ядерного вооружения. Как известно, результатом кампании стало подписание в 1994 году Будапештского меморандума, названного уникальной победой администрации Билла Клинтона, к которой приобщился и его предшественник, Джордж Буш-старший.
Если полистать подшивки ведущих мировых газет того времени, можно сделать вывод, что завизированное в январе 1994 года в Москве заявление Клинтона, Ельцина и Кравчука (предшествовавшее подписанию 5 декабря в Будапеште меморандума) именно под давлением американцев не стало юридически обязывающим документом. Просто как политико-правовой документ оно требовало от России и США «заботиться» о безопасности Украины. Президент США поставил свою подпись под заявлением со словами «national security assurances», означающими «заверение национальной безопасности». Киев, которому пообещали признание суверенитета государства в обмен на передачу России ядерных арсеналов, заверения посчитали… «гарантиями». Сейчас многие отечественные политики корят себя за столь вольный перевод. Впрочем, как свидетельствуют мемуары бывшего госсекретаря Строуба Тэлботта, именуемого еще и «архитектором политики администрации Клинтона по новообразованным странам бывшего Советского Союза», «в эпизоде с вывозом ядерного оружия из Украины» перевод не имеет значения.
Так, в книге воспоминаний «Спец по России» Строуб Тэлботт признает, что США комфортно чувствовали себя в биполярном мире, где существовали только две ядерные сверхдержавы: Соединенные Штаты и СССР. Но все изменилось после распада Советского Союза, в результате которого Украина стала третьим (а были еще Беларусь и Казахстан) по потенциалу ядерным государством.
И американцы стали активно работать над тем, чтобы вернуть статус-кво, то есть склонить Украину согласиться с утилизацией, а лучше — вывозом огромных ядерных арсеналов на территорию России. В 1991 году президент Леонид Кравчук говорил, что он «против перемещения ядерного оружия»: «Мы не собираемся раздеться догола и безразлично смотреть, как наши соседи наращивают вооружения…» Но перспектива появления на карте мира еще одной ядерной державы не устраивала ни США, ни Россию. Несговорчивому Киеву они поочередно грозили то исключением из программы партнерства, то энергетическими санкциями.
Описывая процесс принуждения Киева к безъядерному статусу, Строуб Тэлботт цитирует отнюдь не дипломатические выражения, с помощью которых американцы «убеждали» в ходе переговоров своих визави из Украины. Правда, нет комментариев по поводу выступления в 1993 году в Верховной Раде тогдашнего премьер-министра Леонида Кучмы, который настаивал на сохранении в Украине нескольких межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками, поскольку у этих ракет продолжительные сроки хранения…
Вскоре после этого Тэлботт прибыл в Киев, как он пишет, в «столицу несчастной и нервной страны», чтобы провести переговоры о судьбе «осиротевших ракет», которые «националисты в Украине держали в качестве сдерживающего средства против провокаций и агрессии со стороны России». О встрече с Леонидом Кравчуком Тэлботт написал: «Он (Кравчук. — Ред.) пожелал астрономическую сумму в обмен на ракеты: миллиарды долларов в качестве „компенсации“ и американское обещание, что мы будем расценивать нападение на Украину как нападение на США — почти такие же гарантии безопасности, как данные нашим ближайшим союзникам. Это обязало бы нас выступить на стороне Украины в случае возникновения конфликта между ней и Россией из-за ядерного оружия или по какому-либо иному поводу. Я сказал Кравчуку, что самое большее, что мы можем сделать, — это помочь финансово в возвращении боеголовок в Россию, где они будут демонтированы с американской экономической и технической помощью, в обмен на московские гарантии, подкрепленные США, что Россия будет уважать независимость Украины».
О результатах последовавшей поездки в Кремль за гарантиями для Киева Тэлботт сообщил: «По словам посла России в США Лукина, отношения России с Украиной похожи на отношения между Нью-Йорком и Нью-Джерси. США должны относиться ко всему происходящему в пределах бывшего Советского Союза как к начинке «черного ящика». Евгений Примаков, руководитель российской разведки, «сравнивал украинцев с детьми, в руки которых попало отцовское заряженное ружье и которые безрассудно считают, что могут использовать его в своих собственных целях».
Американский политолог Збигнев Бжезинский тогда прокомментировал ситуацию так: «Чтобы изолировать Украину на международной арене, российские политики умело использовали обеспокоенность администрации Клинтона ядерным статусом Украины. Играя на американских страхах (и на том, что администрация, очевидно, отдавала предпочтение российскому контролю над ядерным оружием Украины), Москве довольно успешно удалось представить новых лидеров в Киеве как носителей угрозы международной стабильности».
Как признал Строуб Тэлботт, американцы действительно склонялись к российской позиции о скорейшей передаче ракет России с минимальными гарантиями для Украины. Бывший замгоссекретаря написал в мемуарах, что Кремль и российские дипломаты были более понятны официальному Вашингтону, чем незнакомые и «параноидальные» украинцы.
Вспоминая о первом прилете Клинтона в Украину (12 января 1994 года), Тэлботт отходит от дипломатической вежливости еще дальше. «Когда мы приземлились, все было похоже на то, что нас оставили с носом. Зленко (тогда — глава МИД Украины. — Ред.) и Бутейко (советник президента Украины по вопросам нацбезопасности. — Ред.) снова попытались затравить своего президента и открыть дискуссию на темы, для закрытия которых мы пролили немало крови (речь идет о позиции дипломатов, настаивавших на действенных гарантиях украинской независимости и территориальной целостности. — Ред.). Клинтон и Кристофер, не имеющие привычки отчитывать руководителей государств, в этот раз решили сделать исключение. Они сказали Кравчуку настолько откровенно, насколько это было возможно, что, если тот откажется от уже достигнутой договоренности, это будет серьезным регрессом в отношениях Украины как с Россией, так и с США. Пока Зленко и Бутейко сердито молчали, Кравчук, который весь дрожал, пообещал Клинтону, что будет придерживаться предварительно достигнутой договоренности и не будет выкидывать никаких фокусов в последнюю минуту при подписании трехстороннего заявления через два дня в Москве».
В общем, по словам американского дипломата, так выглядела большая победа администрации Клинтона. А его соотечественник Збигнев Бжезинский двадцать лет назад назвал сотрудничество Москвы и Вашингтона в операции по принуждению Украины к безъядерному статусу «преждевременным партнерством». Он советовал администрации Клинтона отказаться «от одностороннего преувеличенного восприятия вопроса о статусе ядерного оружия как лакмусовой бумажки в американско-украинских отношениях. Существование независимой Украины, — предупреждал Бжезинский, — имеет куда большее значение, чем-то, быстро или нет Украина демонтирует свой постсоветский ядерный арсенал».
К этому совету стоило бы прислушаться и администрации нынешнего президента США.