24-летний Денис Денисюк после Майдана стал волонтером, а затем ушел воевать в добровольческий батальон. Он погиб в бою, спасая товарищей
О том, что режиссер монтажа Денис Денисюк стал волонтером, его коллеги долго не знали. Денис, как обычно, ходил на работу, но чем занимается в свободное время, не рассказывал.
— Когда началась война, он как-то постепенно изменился. Все это заметили, не только я, — говорит исполнительный продюсер программы «Вікна-новини» на телеканале СТБ Ольга Кислая. — Денис всегда получал удовольствие от своей работы и раньше часто вызывался на замены, брал дополнительные смены, хватался за сложные сюжеты. А тут вдруг стал отказываться: «Я буду занят». Выходил только в свои смены, а в свободную неделю (у нас режиссеры работают по неделям) куда-то уезжал. Уже потом мы узнали — все свое время он проводил с новыми друзьями, с которыми сошелся на Майдане. Вместе они сначала стали заниматься волонтерством. Помогали ребятам из добровольческого батальона «Азов». А прошлым летом, когда я попыталась выяснить, что с ним происходит, он признался: «Хочу пойти служить в один из добровольческих батальонов. Поэтому не рассчитывайте на меня. Все свое свободное время я буду проводить на военных сборах, а потом уйду на войну».
Все были просто поражены. Ведь Денис был всеобщим любимчиком. Еще совсем недавно у него были совершенно другие планы: он подумывал поступать в институт на режиссуру. И тут такой резкий поворот. Оставалась надежда, что через несколько месяцев он, возможно, передумает или что-то помешает. Но он целеустремленно шел к своей цели. И осенью написал заявление на длительный отпуск.
Несколько лет назад Денис прошел срочную службу в армии. Возможно, поэтому он довольно быстро освоил военное дело. По словам побратимов, «Дюс» (позывной режиссера) был в числе лучших пулеметчиков батальона.
— Он отлично стрелял, — рассказывает один из бойцов. — Владел любым стрелковым оружием, мгновенно реагировал на ситуацию. Казалось, передо мной стоит профессиональный военный. Даже не верилось, что у него за плечами всего полтора года срочной службы и несколько месяцев учений. Денис погиб, спасая своих побратимов. Это произошло под Широкино Донецкой области, где, как известно, и сейчас идут бои. В тот день, 10 июня, утро было спокойным. Есть даже видеозапись, как мы с ребятами сидим, завтракаем. С нами и Денис — как всегда, веселый, в хорошем настроении. Мы радовались еще и потому, что в тот день у нас на завтрак был деликатес — жареная картошка. Ни для кого не секрет, что у военных проблемы с провизией. Поэтому даже жареная картошка кажется настоящей роскошью. Я теперь часто пересматриваю это видео… Через несколько часов после того завтрака Дениса не стало.
По словам бойцов, противник начал обстрел из тяжелой артиллерии, а потом попытался взять наших военных в кольцо.
— Но «Дюс» испортил боевикам все планы, — говорит побратим. — Он быстро сориентировался и огнем отсек тех, кто хотел зайти с тыла. Сепаратистам пришлось отступить. После этого они устроили минометный обстрел. Одна из мин упала совсем рядом с Денисом. Его сильно ранило.
На койке Дениса в казарме до сих пор лежит его пулемет и пробитый осколками планшет. По словам бойцов, с ним Денис практически не расставался — снимал товарищей, их фронтовую жизнь. Это была профессиональная привычка. С Майдана он тоже сделал тысячи снимков.
— Денис в то время был в эпицентре событий, на самой передовой линии и постоянно все снимал на камеру, — вспоминает Ольга Кислая. — Хотя от редакции такого задания не получал. Он ведь был не оператором, а режиссером. Мог оставаться в офисе. Но он хотел запечатлеть все, что происходит — если не для телеканала, то хотя бы для себя. В результате приносил очень хорошие кадры, и мы показывали их в эфире. Он не скрывал, что ходит на Майдан. В первые дни противостояния даже получил травму — ему в голову попал кирпич. От госпитализации Денис отказался — как известно, тогда пострадавших активистов Майдана искали в лечебных учреждениях и арестовывали. Отлеживаться дома тоже не стал. Ходил на работу с забинтованной головой. А по ночам по-прежнему стоял на Майдане.
Мы уговаривали его хоть немного отдохнуть, но он не реагировал. Так же было, и когда он решил идти на войну. Еще несколько лет назад, до всех этих событий, Денис часто повторял: «У каждого из нас должно быть свое предназначение. Нельзя жить так, чтобы ничего после себя не оставить. Человек рожден для чего-то». Думаю, во время Майдана он себя и нашел.
Когда началась война на востоке, Денис часто говорил, что нужно идти защищать свою землю. Он изменился: стал очень серьезным, даже каким-то угрюмым. Если у нас в коллективе отмечали чей-то день рождения, он не принимал участия — считал, что, когда в стране война, праздники неуместны. Он и свой день рождения в июле никак не отмечал.
Галя Сергеева, которая тогда работала у нас корреспондентом, вспоминала: «Я делала свой первый сюжет о детях войны. Денис накладывал музыку, резал синхроны, что-то к чему-то клеил. И на том моменте, где девочка, обычная маленькая девочка начинает плакать за мамой, которой не удалось сбежать с войны, у Денчика вдруг руки сжались в кулаки. Я еще обратила внимание: ого кулачищи, силач! Было заметно, что у него прямо дыхание перехватило от увиденного — от отчаяния, от бессилия. Он еще говорил мне что-то с возмущением — про орков, которые лезут на нашу землю и отбирают детство у детей. Все повторял: «Галя, как же так, как же так?»
Поэтому его решение идти воевать хоть и огорошило всех, но не удивило. И то, что он пошел именно в «Азов», тоже закономерно: «Хочу в добровольческий батальон, а не в Вооруженные Силы, — объяснял Денис, — потому что военным командирам не доверяю. А в ребятах из «Азова» уверен».
*Как вспоминают бойцы «Азова», «Дюс» был весельчаком и считался одним из лучших пулеметчиков в батальоне (фото предоставлено телеканалом СТБ)
— Недавно, — продолжает Ольга Кислая, — из нашего сюжета я узнала, что в Широкино у них с побратимом был один пулемет на двоих. Перед каждым боем они бросали монетку и таким образом решали, кому идти стрелять. В тот раз монетка выпала нашему Денису. Меня просто накрывает волна отчаяния, когда я вспоминаю про эту монетку. Оттого, что не упади она таким образом, все могло бы сложиться по-другому. Именно это ужасает.
О том, что их коллега погиб, журналисты телеканала «СТБ» узнали только на следующий день. Тогда же о трагедии сообщили и маме Дениса Людмиле Яковлевне.
— Когда Денис попал на восток, было объявлено первое перемирие осенью 2014 года, и появилась надежда, что там уже не так опасно, — говорят коллеги Денисюка. — Но это перемирие провалилось. И всю зиму мы были на нервах. Относительное затишье наступило только в феврале 2015-го. Потом последовал отвод вооружения. В общем, как-то снова окрепла надежда, что обойдется. Конечно, все мы знаем, что в зоне АТО все равно стреляют. Но хоть не было таких жестоких боев, как раньше. Мы надеялись, что с Денисом ничего не случится. Созваниваться удавалось редко — телефон был в основном отключен. Лишь время от времени наши ребята обменивались sms-ками.
О том, что 10 июня в Широкино был бой и погиб один боец «Азова», стало известно около десяти часов вечера — как раз во время вечернего эфира. Узнав об этом от знакомого волонтера, наш редактор передал сообщение ведущей новостей через наушник. Она еще сомневалась, стоит ли это озвучивать, ведь информация непроверенная. Но потом все-таки сказала. Никто тогда и подумать не мог, что речь идет о нашем Денисе! А под утро это уже стало известно всем.
Четвертого июля Денису Денисюку должно было исполниться 25 лет. А осенью он собирался жениться.
— Денис и Таня уже давно были вместе, — вздыхает Ольга. — В свое время он привел ее на работу на наш телеканал. Мы все не могли на них налюбоваться — такая гармоничная пара! Они всегда были вместе, поддерживали друг друга. Даже когда у Тани был выходной, она иногда могла прийти на работу за компанию с Денисом. Или наоборот.
Знаю, что она уговаривала его не ехать. Но надо знать Дениса. Если он что-то решил, то не отступится. Поэтому она решила стать его опорой. Старалась, чтобы он не видел ее слез и переживаний. Стала сама помогать его батальону. Целыми днями пекла печенье, делала «сухие борщи» и отправляла все это к нему на фронт.
Друзья Дениса говорят, что на Пасху (его отпустили на несколько дней), он сделал Тане предложение. Осенью собирались расписаться.
Где-то за неделю до гибели Дениса Таня прибежала ко мне: «Вы дадите мне отпуск? Я еду к Денису! Он 28 дней будет находиться в расположении, и я хочу побыть с ним». Но почему-то так и не уехала. Никто не решается сейчас спрашивать, почему. Скорее всего, Денис соврал ей, что будет на базе — чтобы она не волновалась. И, наверное, не разрешил приехать. Но это только догадки. Может быть, когда-нибудь мы сможем с ней об этом поговорить.
Сердце сжимается, когда думаешь о его маме. Добрая, тихая и очень скромная женщина. Работает, кажется, медсестрой. Ее муж умер, когда Денис был маленьким. Теперь она похоронила своего единственного ребенка, осталась совсем одна. Знаете, когда Денис огорошил нас всех своим решением, я даже на него рассердилась. «Ладно, ты не думаешь о себе, — говорю. — Но ты подумай о маме, о Тане! Что будет с ними, если тебя не станет?» «Маме, конечно, будет очень больно, — тихо ответил Денис. — Но я не могу сидеть дома, когда гибнут мои друзья. А Таня… Надеюсь, я ее уже достаточно правильно настроил». И такая твердость была в его голосе. Видно было, что ему тоже нелегко. Но своего решения он не изменил. В его глазах читалась какая-то обреченность. Такой же взгляд я видела на фотографиях и у многих других бойцов АТО, которые погибли. Не знаю, как это объяснить. Но плохое предчувствие у меня появилось еще тогда. Понятно, что подобные мысли отгонялись подальше и не озвучивались.
Во время того долгого разговора, когда он объявил о своем решении идти добровольцем, Денис отшучивался: «Если «там» (он не говорил «на войне», он говорил «там») вести себя с умом, все будет в порядке. Главное — хорошо делать свое дело, выполнять все инструкции, не забывать надевать каску и бронежилет и не высовываться, где не надо». Думаю, этим он просто пытался нас успокоить. Потому что как солдат не мог не понимать, что на войне порой случаются самые неожиданные ситуации. Как сказал его друг, «снаряд упал слишком близко». Ранение в шею оказалось смертельным. На болевом шоке Денис еще смог сам добежать до блиндажа. А там уже потерял сознание. Ребята делали ему массаж сердца, кололи адреналин. Но кровопотеря была слишком большая. Приезда санитарной машины он не дождался. Хотя та приехала через десять минут. Обо всем этом нашему корреспонденту, который ездил туда на следующий день, рассказали его побратимы. Другие подробности нам неизвестны.
Сейчас у входа в редакцию программы «Вікна-новини» стоит фотография Дениса Денисюка в черной рамке. Еще одна висит в монтажной аппаратной — на рабочем месте погибшего режиссера. Его фамилию так никто и не вычеркнул из графика дежурств.
— Уже после того, как Денис погиб, — вспоминает Ольга Кислая, — администратор, которая составляет графики, говорит: «Не знаю, что делать». — А у самой дрожь в голосе, в глазах — слезы. — «Оставлять Дениса в расписании или нет?» — «Оставляй», — сказала я.
Возможно, в этом есть какой-то символ, что наш Денис похоронен на военном кладбище прямо под телевизионной вышкой. Телевидение было его любимым делом до войны. Когда семь лет назад он пришел к нам на канал, ему было всего 18 лет. Его взяли ассистентом по титрам, потом, после армии, работал суфлером. Дальше вырос до ассистента режиссера. А в какой-то момент сказал, что хочет стать режиссером. И уж если он решил, то сделает. Окончил режиссерские курсы и таки добился своего. С тех пор у нас было два режиссера Дениса: Денис-большой и Денис-маленький. Денис-большой — это наш «мэтр», у него и опыта побольше, и стажа. А Денисюка мы в шутку называли Денисом-маленьким. Просто потому, что он на десять лет моложе.
— Так и было, — говорит главный режиссер новостей Юлия Морайко. — Мы спрашивали друг у друга: «У кого монтируешься?» — «У Дениса-маленького». А потом наступил январь. (Денис приехал в отпуск с войны.) Помню, зашел Денис. Я посмотрела на него и поняла, что Денис-маленький совсем уже большой…
— Из-за этой чудовищной и ненавистной войны ему пришлось оставить некогда любимую профессию, — говорит Ольга Кислая, — он перестал видеть в ней смысл. Считал, что когда приходит беда, мужчины должны защищать свою землю, а не монтировать сюжеты. Он так считал. И он так сделал.
Но как же нам не хватает тебя, Денис!