Ровно год назад после полученных вследствие автомобильной аварии травм ушел из жизни знаменитый целинник, Герой Социалистического Труда, академик Федор Моргун
- Когда мне говорят: «Дай Бог каждому дожить до восьмидесяти четырех лет», меня это не утешает. Потому что речь идет о моем отце. Он так и не стал стариком, до восьмидесяти четырех оставался мужчиной средних лет… Папа из любой ситуации выходил победителем. Врачи сразу сказали, что после таких травм, какие он получил в аварии, если кто-то и выживает, то становится глубоким инвалидом. Мы были готовы ухаживать за отцом и день и ночь, лишь бы только он жил. Но 7 июля его не стало…
Наталья Мельник, преподаватель кафедры украиноведения Полтавской аграрной академии, младшая дочь покойного Федора Моргуна, говорит это с глубокой болью в голосе.
Что произошло на самом деле утром 2 июля прошлого года на автотрассе близ Ахтырки Сумской области, родные Федора Трофимовича до сих пор толком не знают. Как и того, кто был признан виновным в той трагедии. На последнем судебном заседании Владимир Федорович, сын потерпевшего, не присутствовал. Знает только, что спустя месяц после ДТП водитель автомобиля «Опель Астра», столкнувшегося на повороте почти лоб в лоб со служебной «Волгой», в которой ехал Федор Моргун, тоже умер. Вряд ли все закончилось бы так печально, если бы на скользкой от дождя дороге водители соблюдали осторожность. А, возможно, водитель встречной отвлекся, разговаривая по мобильному телефону — на пассажирском сиденье спереди их лежало два. Да что теперь предполагать…
- В тот день отец никуда не спешил — на Всероссийский день поля в Белгородскую область, где должны были присутствовать президент и премьер-министр России, он выехал заранее, — рассказывает Владимир Моргун, заведующий кафедрой психологии Полтавского государственного педагогического университета. — Хотя ему нередко приходилось просить водителя жать на газ до упора — служебные дела требовали скорости. Незадолго до того рокового события он ездил в Киев. «Если остановит гаишник, скажешь, что везешь Моргуна», — дал отец совет шоферу. Конечно же, за превышение скорости водителя остановили. Подходит молодой постовой, просит предъявить документы. «Ты Моргуна знаешь?» — обращается к нему водитель. Гаишник пожал плечами. «Так вот посмотри на него, и мы поехали дальше, опаздываем», — и двинул с места.
Федор Трофимович вплоть до роковой поездки был при деле. Его последняя должность — внештатный советник главы Полтавской областной госадминистрации, а рабочий стаж — 59(!) лет. Свою трудовую деятельность он, донецкий парень, переживший оккупацию и вернувшийся с фронта с тремя ранениями, в 1949 году тоже начинал на Полтавщине — агрономом совхоза. Между этими вехами вместилась целая жизнь, в которой были взлеты и падения, разочарования в прежних идеалах, предательства…
- За одиннадцать лет учебы я сменил семь школ, — вспоминает Владимир Федорович. — Отца переводили с одного места работы на другое, и семья неизменно следовала за ним, как за офицером военной службы. Лично я с большим нежеланием это делал, потому что приходилось расставаться с друзьями, с девчонками, в которых влюблялся. Практически все свое детство и раннюю юность я провел на целине. В Казахстан отец «загремел» в 1954 году — за отказ от предложения перейти на партийную работу. Именно целина сделала из него ярого поклонника безотвального метода обработки почвы. Ведь только благодаря плоскорезам (сельхозинвентарю, который не повреждает верхний, самый плодородный слой почвы. — Авт. ) десятки миллионов гектаров целинных земель были спасены от эрозий и выветривания, ежегодно давая по миллиарду пудов хлеба.
В Казахстане Федор Моргун прошел все ступени карьерного роста — от директора совхоза до начальника (в ранге министра) краевого управления сельского хозяйства и первого секретаря Целинного крайкома. Имея власть, мог бы воспользоваться льготами, которые предоставлялись партийной номенклатуре. Однако дети вспоминают, что ни о каком «Артеке» они даже мечтать не могли — каждое лето отец неизменно отвозил их к бабушкам и дедушкам, жившим на хуторах Ивановка и Омельяновка в Красноармейском районе Донецкой области. Это он называл трудовым воспитанием.
- Папа боялся, чтобы его дети (нас в семье трое, средняя сестра Алла живет в Москве) не выросли бездельниками, — вспоминает Наталья Федоровна. — Поэтому у него были жесткие требования к нам. В семье все прощалось только самым маленьким, которых папа любил больше остальных. Но, как только ребенок подрастал, на него возлагались всяческие обязанности. Таким образом, считал папа, нужно готовить детей к жизни. Например, обязанностью моего уже взрослого сына Дениса было мыть полы в дедушкиной комнате и гладить ему одежду. Сколько раз мы с Зайтуной, женой Володи, говорили отцу, что нам, женщинам, проще справиться с этой работой, однако переубедить его было невозможно. Наверное, больше всего папа любил Владика, Володиного внука, своего третьего, самого младшего, правнука. Только с ним, как нам казалось, и отдыхал душой. Обычно всегда суровый, с малышом он становился мягким и сентиментальным. От души смеялся, что в другом окружении невозможно было представить, с удовольствием перевоплощался в «лошадку»…
В полной мере любовь Федора Трофимовича к остальным членам семьи проявлялась, когда кто-то из них заболевал. Тогда он решительно поднимал на ноги самых лучших врачей и лично контролировал ситуацию. Сам же, если даже чувствовал себя плохо, обычно отмахивался, когда близкие просили его отлежаться дома.
- Если от болячки можно было избавиться хирургическим путем — без колебаний ложился под нож. А на болезни, которые не поддаются быстрому лечению, папа вообще не обращал внимания, — подключается к разговору невестка, Зайтуна Камиловна, доцент кафедры физиологии Украинской медицинской стоматологической академии. — Например, на повышенное давление, на проблемы с сосудами. Выпьет утром таблетку — и вперед, на работу. Даже если нездоровилось, никогда не откладывал ни важных встреч, ни поездок. Просто звонил знакомому доктору и твердо говорил: «Через два часа вы должны поставить меня на ноги!» Возражения не принимались — врач приезжал, делал уколы, ставил капельницы… Федор Трофимович до последнего не позволял себе выглядеть слабым, немощным.
Его неприятности, связанные с работой, дома не обсуждались. О них остальные догадывались только по упорному молчанию главы семейства. В такие минуты к нему лучше было не подходить с расспросами и сочувствиями.
- Мы, дети, кажется, родились с пониманием того, что у папы очень важная, ответственная работа, поэтому никогда не нагружали его своими проблемами. Для этого у нас была мама — воплощение доброты и нежности, — наполняются теплотой глаза Натальи Федоровны. — Они с отцом были словно две противоположности, дополняющие друг друга. Папа всегда говорил то, что думает, из-за чего нередко страдал, а мама была смешливой и старалась сгладить острые углы. Они любили друг друга еще со школы и смогли пронести светлые чувства через всю свою жизнь. И когда восемнадцать лет назад мамы не стало, папа обратился к нам: «Не переживайте, дети, мачехи я вам не приведу». Хотя мы приняли бы любой его выбор, но он остался верным своей любви.
Судьба сводила Федора Моргуна со многими известными, знаменитыми и влиятельными людьми. Но сам он под чье-либо влияние никогда не попадал. Имел собственное мнение и отстаивал его до конца. Удивительно, что при этом активно продвигался по служебной лестнице, получал награды и звания: четыре раза был удостоен орденов Ленина и столько же — Трудового Красного Знамени, дважды — орденов Отечественной войны I степени. Его карьера стремительно росла вплоть до июня 1989 года. Тогда, будучи председателем (в ранге министра) Государственного комитета СССР по охране природы, он выступил с резкой критикой программы строительства заводов по производству искусственного кормового белка из парафина нефти, принятой Политбюро ЦК КПСС и Советом Министров. Первый секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев и Председатель Совмина Николай Рыжков тут же дали Моргуну отставку. К счастью, со временем в правительстве поняли абсурдность идеи ученых-химиков и отказались от нее. Однако дорога во власть Моргуну была уже закрыта. После этой отставки его кандидатуру на должность председателя Совета министров Украины Президент Леонид Кравчук даже не стал рассматривать — неудобного для бюрократов хозяйственника в Украине видеть не желали. Многолетний опыт Федора Трофимовича использовали позже белгородцы, предложив ему поработать советником губернатора области. Удивительную закономерность заметил его сын: если США и Канада внедряли безотвальный метод обработки почвы 30 лет, то Казахстан — 15, Полтавщина — 7, Белгородщина — 3. То есть каждый новый проект Моргуна реализовывался в два раза быстрее предыдущего.
Многие удивлялись смелости этого человека. В феврале 1962 года Моргун, будучи первым секретарем Целинного крайкома партии, на партийно-хозяйственном активе раскритиковал… первого секретаря ЦК КПСС Никиту Хрущева, который дал необъективную, на его взгляд, оценку деятельности его учителей по технике безотвальной обработки почвы, академиков Терентия Мальцева и Александра Бараева. (»Нужно разогнать к чертовой матери Институт земледелия Целинного края во главе с этим Бараевым», — горячился Хрущев. ) Зал, в котором собралось 2500 руководителей различных рангов со всего Казахстана, затаил дыхание в ожидании расправы над смельчаком. Неожиданно для всех лидер государства в своей заключительной речи… поблагодарил Федора Трофимовича за принципиальность и решимость действий в интересах общего дела. Более того, поставил в пример творческое мышление современного руководителя.
Брежнев несколько раз звал Моргуна в Москву, однако Федор Трофимович, абсолютно не кабинетный деятель, находил поводы, чтобы отказаться — не любил бросать начатые дела. Генеральный секретарь ЦК КПСС вспоминал об этом в своей «Целине», называя Моргуна антикарьеристом. Правда, «одолжил» для собственного сочинения кое-какие факты из книги Федора Трофимовича «Думы о целине», которую тот написал в 1969 году.
- Леонид Ильич бывал у нас в гостях, когда мы жили в Казахстане, — вспоминает Наталья Федоровна. — Папа работал тогда еще директором совхоза, а Брежнев — уже в центральном аппарате. Мама отварила картошки — вот практически и все угощение для земляка. Леонид Ильич ел с аппетитом и все нахваливал картошку. А потом в знак благодарности прислал нам полное собрание Большой Советской Энциклопедии.
Будучи первым заместителем председателя Совета министров Киргизской СССР, Федор Трофимович подружился с писателем Чингизом Айтматовым. Часто по выходным они отправлялись вместе в горы и вели беседы на философские темы. Оба были друг другу интересны. Как помнится Наталье Федоровне, Чингиз Абдуллаевич жил весьма замкнуто, но им доводилось бывать у него дома. Во дворе писателя стояло много каменных баб, как в музее, а жена подавала на стол вкусные лагманы и бешбармак.
Вообще же всякие застолья по поводу и без Федор Трофимович не любил. Считал это пустой тратой времени. Поэтому на свои дни рождения обычно находил неотложную работу в поле. Но иногда все же приходилось принимать приглашения от кого-то или самому встречать гостей. Случалось, сообщал домашним о визите важных персон за два часа. И тогда женщины в спешном порядке собирали на стол угощение.
- Мама всегда с улыбкой вспоминала, как однажды они с папой в числе других номенклатурных фигур попали в гости к одному казахскому руководителю, который занимал впоследствии весьма важный государственный пост, — говорит Наталья Мельник. — Обслуживающего персонала у него еще не было, и обед готовила супруга чиновника, русская по национальности. Увы, основное блюдо у нее получилось «с душком». По незнанию женщина засунула в духовку невыпотрошенную курицу… Но гости даже виду не подали и ради приличия отщипывали мясо маленькими кусочками…
Судя по рассказам близких, Федор Моргун вел весьма аскетический образ жизни. Каждый день делал зарядку, ходил пешком на работу (в гористой Киргизии, случалось, и по тридцать километров за день преодолевал), если имел возможность, купался в водоеме. Лишнего у него ничего не было, только самое необходимое. Никогда не пользовался одеколоном, не носил украшений. Не любил, когда взрослые громко смеялись или когда нарушался привычный порядок вещей в доме (поэтому супруга старалась делать ремонт в его отсутствие). Взрослеющих дочек заставлял смывать косметику с лица — уважал натуральную красоту. Зато, когда детям пришла пора выбирать спутников жизни, не вмешивался в их отношения, как зачастую бывает в семьях публичных людей. Богатство, деньги никогда не были для Моргуна критерием оценки человека.
- Иногда просил меня заштопать рукава или пришить оторвавшиеся карманы на заношенном пиджаке, — с доброй улыбкой вспоминает Зайтуна Камиловна. — Я уговаривала его надеть новый костюм, ведь неудобно было идти в старом на какую-нибудь важную встречу. Но папа отмахивался: «А он мне нравится». Зато никогда не надевал брюки без наглаженных стрелок.
- Такое суровое отношение к жизни у папы осталось с войны, — считает Наталья Федоровна. — О ней он нам никогда не рассказывал, видимо, для него это было трудно. Только когда, изучив всю доступную литературу о Второй мировой, написал собственные художественно-публицистические произведения «Проклятие войне» и «Сталинско-гитлеровский геноцид украинского народа», начал понемногу говорить о том, что всю жизнь ему болело.
- Уже после смерти отца в свет вышли два издания «Сталинско-гитлеровского геноцида… » (всего их было четыре). Книга получила самые положительные отзывы как читателей, так и историков, — продолжает Владимир Федорович. — Хотя некоторые бывшие партийные соратники отца поначалу восприняли в штыки то, что он поставил в своем произведении знак равенства между Гитлером и Сталиным. Но, перечитывая книгу, постепенно соглашались с доводами автора. То есть произведения отца (а из-под его пера вышло 80 брошюр и книг) способны менять мировоззрение людей. Меня же больше всего поразил недавний случай. Продавщица магазина «Полтавська книга» рассказывала, что к ней пришел постоянный покупатель и попросил продать ему все написанное Федором Моргуном. Оказалось, произведения заказал сосед покупателя, ветеран войны, после того как прочитал «Геноцид… ».
- Скажите, почему агроном вдруг взялся за перо?
- Думаю, от скуки, — отвечает Владимир Федорович. — В конце шестидесятых годов отец три года заведовал сектором Сибири сельхозотдела ЦК КПСС. Режим работы — от звонка до звонка. В шесть вечера вынужден был уходить домой, поскольку в это время уборщица начинала греметь ведрами и шваброй. Так и родились в свободное от работы время «Думы о целине», потом — «Хлеб и люди», которые были переведены на многие языки мира. Писал на родном украинском. И где бы мы ни жили, в нашей семье разговаривали только по-украински. Русский язык прощался лишь моей жене, поскольку она узбечка.
Еще отец обладал даром убеждения и предвидения. Мог любого человека, даже на улице, о чем-то попросить, и тот беспрекословно выполнял его просьбу. В свое время, когда отец, будучи первым секретарем Полтавского обкома партии, взялся за возрождение полтавских сел, он просил милицию и контрольно-ревизионное управление не проверять документы у людей на приобретение строительных материалов. Неважно, считал он, где и по каким ценам люди их купили. Главное — чтобы строились дома, фельдшерско-акушерские пункты, магазины, клубы… Тогда же, в семидесятые годы, активно прокладывались в полтавские села асфальтовые дороги, газопроводы. Однако отец рекомендовал селянам не рушить печки в домах. И те, кто прислушался к его совету, оказались в выигрыше. А мне почему-то запомнилось, как он лет тридцать назад привез из Америки… две буржуйки. «Пригодятся, когда у нас начнутся проблемы с газом», — объяснил. Хотя такого тогда невозможно было даже представить.
- Федор Трофимович оставил по себе добрый след на земле, которую так берег при жизни. А что полтавчане сделали для того, чтобы увековечить память выдающегося земляка?
- Создан комитет по увековечиванию памяти Федора Моргуна, в ближайших планах — проведение ежегодных научно-практических Моргуновских агроэкологических чтений на базе Полтавской аграрной академии, присуждение ежегодной международной премии Федора Моргуна за лучшие достижения ученых и практиков по усовершенствованию и внедрению почвозащитной системы земледелия. К годовщине смерти установлен памятник на Новогородском кладбище, где похоронен отец, и изданы две книги, которые он не успел дописать.
Хотя меня больше всего радует то, что в прошлом году девяносто процентов пахотных земель на Полтавщине было обработано безотвальным методом, внедрению которого отец посвятил большую часть своей жизни. Это уже бесповоротный процесс.
Порой я забываю, что его нет. Как увижу в газете интересную статью, думаю: «Надо отцу показать»…
Написать отзыв о статье