Воспитанники Мариупольского реабилитационного центра «Пилигрим», бывшие трудные дети, добровольцами идут на фронт
«В Мариуполе опять обстрелы окраин и похороны солдат… Ненавижу эту войну, ее кремлевских авторов и кураторов…» — написал на своей страничке в социальных сетях пастор «Церкви Добрых перемен» Геннадий Мохненко, который 15 лет назад создал приют для трудных подростков «Республика Пилигрим».
У пастора Мохненко трое родных и 32 приемных ребенка. Приют, который с годами превратился в успешный реабилитационный центр, воспитал в своих стенах более трех тысяч вчерашних беспризорников, сделав из них законопослушных граждан и патриотов Украины. Многие воспитанники охраняют правопорядок в прифронтовом Мариуполе. А двое ребят уже ушли на фронт.
— Андрей погиб 20 июня в бою под Чермалыком (населенный пункт неподалеку от Мариуполя. — Авт.), — рассказывает 29-летний Николай (воспитанник «Пилигрима» попросил не указывать его фамилию). — 30-летний Андрей увлекался греблей, обожал песни Вакарчука и был моряком. Побывал во многих странах. Мог бы и сейчас жить припеваючи. Мы уже с ним в обороне города стояли, а ему все звонили работодатели, приглашая в рейсы. Я тоже хотел в море ходить…
Николай — сирота. Его родители умерли, когда он учился в пятом классе. Воспитывался у родственников. После школы поступил в училище, осваивал профессию автомеханика. Но захотелось ему и брату-погодку мир посмотреть. Друг рассказал, что в Мариуполе можно записаться на судно матросами. Особенно, если в технике разбираешься. А Коля — механик от Бога. Но в матросы путешественников из маленького шахтерского городка не приняли. Вскоре бродяг, тогда еще несовершеннолетних, задержала милиция. Брат Коли вернулся домой, сам же он предпочел остаться в Мариуполе. И не пожалел.
До войны парень уже жил отдельно и трудился сборщиком мебели, сам заработал себе на мотоцикл «Ямаха». А «Пилигрим» навещал, как родительский дом. На своей малой родине тоже бывал.
— Когда мой родной городок был уже в оккупации, я поехал туда, чтобы поделиться с родственниками деньгами, ведь с работой у них там стало совсем скверно, пенсии платить перестали, а продукты резко подскочили в цене, — вспоминает Николай. — Приехав в родной город, встретился с патрулем «дээнэровцев» и понял, что нужно защищать нашу землю от оккупантов.
«Как ты сюда попал, укроп?!» — заорали, увидев мариупольскую прописку в паспорте у Николая, вооруженные «дээнэровцы», остановившие машину, на которой Николай ехал с двоюродным братом. Не забрали ребят в подвал только потому, что у Колиного брата прописка была местной, а фамилии у ребят — одинаковыми. Вернувшись, Николай стал добровольным защитником города. Потом попросился на фронт.
— Меня предупреждали, что на войне трудно, это не как в кино, но я ответил: «Да я на улице выживал! Выживу и в окопах!» — говорит Николай. — Бежать со своего боевого поста не собираюсь.
На днях к Николаю присоединится и его брат Славик. В «Пилигриме» все воспитанники называют себя братьями и сестрами.
— Проводили моего сынка Славку на войну… Уходит добровольцем защищать Родину, Мариуполь и своих младших братиков… Конечно, все пытался держаться бодрячком… Но у меня явно не очень получалось. На сердце невероятная боль… Не должно быть вот так… Просто не должно быть! — пишет пастор Геннадий Мохненко, вспоминая, как Славик появился в «Пилигриме».
С пяти лет он беспризорничал. Попался на краже, угодил в колонию.
— Когда ему было всего десять лет, пацана закрыли на три года в специнтернат — аналог детской тюрьмы — за кастрюлю украденного супа, — сетует пастор. — В тринадцать лет он стал моим сыном.
Старшие товарищи парнишки, забравшись в чужое жилище, рыскали в поисках ценных вещей, а Слава, чьи родители в то время отбывали наказание за решеткой, дорвался до холодильника, в котором нашел суп, и ел, ел, ел… Так и попался.
Вместе со Славиком и другими своими воспитанниками основатель «Пилигрима» покорял Эльбрус, Арарат, Райнир, Килиманджаро. Вместе сплавлялись по горным рекам и ходили по пустыне. Вместе проехали на велосипедах (это был масштабный велопробег за усыновление сирот) через всю Украину и Россию. Вместе планировали этим летом добавить к «Кругосветке бывших беспризорных» еще семь стран Европы…
— Сегодня Слава уходит на войну… Больно… Мерзко на душе… Однако посоветовать ему не делать этого не могу, — говорит Геннадий Мохненко. — Все эти годы я учил их быть мужчинами и, если необходимо, останавливать негодяев и злодеев. Ну кто бы мог подумать что этим злодеем станет сдуревшая российская элита и ее засланцы! В тысячный раз проклинаю деятелей так называемого русского мира, припершихся на мою землю ради своих бесовских идей. Братья-россияне, гоните в шею кремлевских вурдалаков и заберите отсюда своих (присланных ими втайне на убиение) сыновей…
*Очередного воспитанника «Пилигрима» его братья и сестры провожают на войну (во главе стола — пастор Геннадий Мохненко)
Погибшего Андрея Назаренко земляки провожали, преклонив колени.
— Андрей помогал людям, которые пострадали после обстрела микрорайона «Восточный», и не боялся защищать наш город с оружием в руках. Мы потеряли героя, — рассказала Мария Подыбайло, волонтер «Нового Мариуполя».
— «Мех» (такой был позывной у Андрея Назаренко) погиб в бою с российскими оккупантами и забрал с собой четырех террористов. Все не напрасно, мы победим, — говорит командир Андрея, провожая бойца разведывательного подразделения в последний путь.
*Прощаясь с Андреем Назаренко, его побратимы и жители Мариуполя преклоняли колени перед погибшим
Траурный автомобильный кортеж проехал по центральным улицам города. Героя похоронят на Старокрымском кладбище рядом с боевым товарищем — «киборгом» Андреем Миронюком, который погиб в Донецком аэропорту в январе 2015 года.
Андрей Назаренко жил на улице Новороссийской. Волонтеры намерены добиться, чтобы эта улица носила его имя.
«У нашего Небесного Отца пишется памятная книга „Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих“ (Иоанна 15:13). И так же пишется счет, не только на Небе (что само собой разумеется), но, надеюсь, и где-нибудь в Гааге, для кремлевских убийц-негодяев», — написал в соцсети пастор Геннадий Мохненко, наставник вчерашних трудных мальчишек, которые сегодня стали солдатами.