Труппа прославленного театра «Ленком» сыграла премьеру «Вишневого сада», посвятив спектакль памяти недавно ушедшего из жизни великого актера
Смерть Олега Янковского на время заслонила собою прочие события, которыми жил в последние месяцы прославленный Ленком. И все же заключительный аккорд уходящего, 82-го по счету сезона, который театр закрывает 27 июля, не оказался минорным. Недавно часть труппы во главе с Марком Захаровым съездила на гастроли в Петербург, где на сцене БДТ сыграла премьеру «Вишневого сада».
- Значит, решили, Марк Анатольевич, на старости лет садовником заделаться? И ста пяти лет с момента посадки не прошло…
- Зачем же так трагично? Пока век разменял не я, а комедия Антона Павловича. Согласитесь, меня трудно обвинить в хвастовстве, редко говорю о себе что-либо хорошее, разбавляю все самоиронией. Но в конце сезона мы, так сказать, на закуску сыграли в Питере премьеру, и случилось то, что почти не встречается сегодня в театре: каждый последующий спектакль был лучше предыдущего. Куда чаще второй вечер оказывается хуже первого, а третий — второго. У артистов происходит нервный откат, срабатывает защитная реакция организма. Нельзя же постоянно играть на пределе! Но в преддверии летних каникул труппа постаралась не понижать градус, чтобы закончить год на высокой ноте.
- Теперь можно и вишню на собственных дачах собирать?
- Знаете, однажды я гостил у Виктора Пинчука. Это наш бывший спонсор, с которым мы сохранили дружеские отношения. Он позвал меня в загородное имение на Украине. Я тогда был увлечен обустройством своего садового участка, высаживал там какие-то кустики с цветочками, поэтому, окинув взглядом владения Пинчука, рискнул предположить: «У вас тут, наверное, гектаров десять земли?» На большее моей фантазии не хватило. Хозяин помолчал секунду, а потом, потупившись, ответил: «Да нет. Больше… » Угодья!
- Современного Лопахина встретили?
- Не провожу никаких аналогий, просто подумал, что описанный Чеховым сад был, пожалуй, поменьше.
- Почему вас вдруг к Антону Павловичу потянуло? От безысходности?
- А ведь вы близки к истине! Любой театральный проект в наше время рождается невероятно трудно. У меня была практически готова инсценировка «Дня опричника» Владимира Сорокина. Мы даже начали репетировать, но я продолжал работать с текстом, что-то добавлял, менял, фантазировал. И тут один из моих помощников произнес фразу чеховского Войницкого: зачем, мол, говорить то, что умным давно известно, а глупым неинтересно? Эти слова из «Дяди Вани» повергли меня в творческую депрессию, я всерьез задумался: действительно, зачем? В результате размышлений пришел к выводу, что надо ставить комедию Антона Павловича.
- Беспроигрышный вариант?
- Как сказать! «Вишневый сад», подобно «Гамлету», играют по всему миру, в общем хоре сложно не затеряться. Но я позволил себе слегка перенастроить произведение безмерно чтимого классика, осмелился на собственную сценарную версию. Надеюсь, сделал все корректно и уважительно. По крайней мере, Олег Басилашвили, который был на премьере и пришел с поздравлениями за кулисы, сказал: «Очень хороший спектакль с текстами Чехова».
- Знаю, вы посвятили «Вишневый сад» памяти Олега Янковского?
- Так и будет написано на афишах и программках. Это наш скромный жест в адрес великого артиста, который вместе со Збруевым репетировал роль Гаева.
- Но вы-то понимали: Олегу Ивановичу уже не сыграть премьеру?
- Нет-нет, он никак не показывал, что болезнь может победить. Слава Богу, успели записать на пленку «Женитьбу», где к актерскому мастерству Янковского добавилась какая-то безысходность. Но это читается лишь в глазах. Осенью канал «Культура» покажет спектакль. Посмотрите и убедитесь: Олег Иванович не выглядит смертельно больным. Он весело обманывал нас почти до самого конца… Конечно, когда Янковский начал стремительно терять вес, скверные мысли закрадывались. Помню слова Жванецкого, который давным-давно сказал мне: «Марк, не худей, это дурной знак». А вот Олег Иванович как-то вдруг усох, но продолжал играть по мере сил. Мы берегли его, понимая, что для Янковского важно выходить на сцену в «Женитьбе».
- В этом спектакле ведь и Абдулов репетировал.
- Не готов сравнивать, какая из потерь тяжелее для театра. Подобные рассуждения кощунственны по определению. Каждая личность по-своему неповторима, но роль Кочкарева выстроена так, что способный актер с положительной энергетикой может войти в спектакль. Так и получилось с Сергеем Чонишвили, а теперь с Ваней Агаповым. Я еще летом 2007-го, за полгода до смерти Абдулова, смирился, поняв, что ему не потянуть «Женитьбу», поскольку видел, как тяжело Саше дались последние гастроли в Самаре. Рубаха у него насквозь промокла от пота, на лбу выступила холодная испарина. Чувствовалось, что совершается насилие над организмом. Видеть подобное было невыносимо. Потом я прилетал в Израиль, где лечился Абдулов, мы говорили о спектакле, и он согласился, что надо искать замену. Ввести другого исполнителя на место Янковского в «Женитьбе» оказалось гораздо сложнее, но у нас попросту не оставалось выхода.
Должность руководителя большого коллектива цинична, она лишает права долго предаваться печали и унынию. Надо думать о живых, памятуя о счастье, которое подарила совместная работа с ушедшими. Ведь и Евгений Леонов, и Татьяна Пельтцер, и Александр Абдулов с Олегом Янковским по-прежнему с нами. Пока мы помним, они не умерли.
- Неужели этим можно утешиться, Марк Анатольевич?
- Не хочется отделываться банальной фразой, но, поверьте, любая смерть отзывается болью в душе, нельзя привыкнуть к потерям, смириться с ними.
- Вот и Павла Смеяна не стало.
- Да, значительная часть его биографии связана с Ленкомом. Потом он занимался самостоятельными проектами, писал рок-оперы, какие-то мюзиклы. Хотя в последние годы Смеян не состоял в труппе театра, мы помогли ему оплатить лечение из нашего фонда имени Леонова и добровольных сборов коллектива. Увы, не помогло…
Хотите услышать, на что уповаю? Верю, спектакль «Вишневый сад» получился достойным. Значит, театр жив, несмотря на все удары. Есть и еще одно обстоятельство, вселяющее сдержанный оптимизм. Дмитрий Быков пишет для нас пьесу. Я сам ее заказал, предложил сюжет. Черновой вариант уже готов. Это может оказаться тем самым произведением современного автора, которого нам так недоставало в последние годы. Надеюсь, мне хватит сил осуществить постановку, и тогда Ленком выйдет из поразившего его страшного кризиса.
- Быков вроде бы никогда не писал для театра?
- У Димы есть какая-то пьеса, но даже хорошо, что его не знают в качестве драматурга. Зато как писатель он теперь широко известен. Я заставил себя прочесть «ЖД», «Пастернака» и «Орфографию», несмотря на их толщину. Быкову нужен толковый редактор, это бесспорно, но например, книга о Борисе Леонидовиче меня потрясла. Признаюсь, не верил, что сегодня есть люди такого ума и познаний.
- Вы о Пастернаке или о Быкове?
- В данном случае о Дмитрии Львовиче. Приятно обнаружить, что не весь генофонд вырублен под корень и встречаются еще столь сведущие, образованные и тонко чувствующие молодые соотечественники. Разумеется, я не мог упустить шанс поддеть Быкова на крючок. Но и он, будучи человеком азартным, радостно взялся за задание.
- Название у пьесы есть?
- Условное. «Медведь».
- По мотивам шутки Чехова?
- Нет, в этот раз решил не беспокоить Антона Павловича и предложил Быкову оттолкнуться от малоизвестного произведения Славомира Мрожека «Мученичество Петра Охи». Там речь идет о человеке, поверившем, будто от государства можно спрятаться за дверью собственной квартиры. Ничего подобного! Пролезут, достанут, вывернут душу наизнанку… У Мрожека в ванной главного героя поселяется тигр. Мы в соответствии с национальными традициями и последними веяниями выпустим на сцену медведя. Вы ведь тоже наверняка видели, как на официальных футбольных матчах наши болельщики растягивают на трибунах огромный российский триколор с нарисованной в центре оскаленной пастью и грозными когтями. Думаю, это делается, чтобы навести священный ужас на иностранную публику.
- Мишка у вас будет живой?
- Обязательно. Но маленький. А роль хозяина квартиры сыграет Хазанов. Если, конечно, все случится: Дмитрий Львович напишет, Геннадий Викторович не передумает, мое здоровье не подведет… Впрочем, пока оснований для беспокойства нет, идем по плану. Намерен приступить к репетициям безотлагательно. С некоторых пор перешел на иной отсчет времени. Каждый день воспринимаю как подарок.
- И давно вы так?
- После инфаркта и операции на сердце. Несколько месяцев назад по каналу «Культура» показывали мой любимый телеспектакль «Соло для часов с боем», поставленный Анатолием Васильевым во МХАТе в 70-е годы теперь уже прошлого века. Я сидел перед телевизором и думал, что почти никого из тех, кого вижу на экране, нет в живых: Грибова, Яншина, Прудкина, Андровской…
- Можно не забираться в такие дали, Марк Анатольевич. Помню ваш спектакль «Школа для эмигрантов», где попарно играли Абдулов и Караченцов, Янковский и Збруев. Что ушло, того не вернешь.
- Зато набрало силу среднее поколение: Лазарев, Певцов, Миронова, Захарова, Кравченко, Чонишвили, Раков. Недавно в труппу пришел молодой парень по фамилии Шагин и сыграл Лопахина в «Вишневом саде».
- Это он плясал в «Стилягах» у Тодоровского?
- Да. Антон.
- Согласитесь, величины несопоставимые, если сравнивать с ушедшими.
- Не стоит проводить прямые параллели, это не вполне корректно. В конце концов, ведь и Янковский когда-то дебютировал в роли эсесовца в «Щите и мече»… К тому же, как бы мы с вами не относились к современному кинематографу и телевидению, массовый зритель узнает актеров именно благодаря экрану. В театры ходит мизерная часть нашего общества. Это печально, но такова реальность. Замечаю и то, что народ стал весьма нелюбознателен. Довольствуется тем, что лежит под ногами. Порой даже ленится руку протянуть, наклониться. Сейчас век, когда вокруг море информации, казалось бы, любую раздобыть не проблема, достаточно набрать нужное слово в поисковой программе интернета. Тем не менее многое из того, что культурный человек обязан знать чуть ли не с рождения, остается вне зоны внимания претендующих на звание образованных, интеллигентных людей. Мешает и чудовищная инертность России. Ее трудно сдвинуть с места, повернуть. Наверное, виной тому огромные расстояния. Пока еще весть докатится из конца в конец! Где-нибудь в Дании или в Люксембурге можно принять закон, и через неделю он начнет действовать, в нашей стране нечего даже мечтать о подобном.
- Ратуете за то, чтобы поубавить территории? Как корявенько выразился товарищ Ленин, лучше меньше, да лучше?
- Нет, во мне живут имперские амбиции. Крым, например, жалко. Я не за то, чтобы отнять его, но… все равно обидно. Вы Андрея Илларионова знаете? Он работал у Владимира Владимировича (Путина. — Авт. ) советником или помощником в Кремле, я путаюсь в должностях. Словом, этого человека, который всегда умно рассуждает о проблемах России, спросили в журнале «Континент», что бы он сделал, получив верховную власть. И Илларионов ответил: нет волшебной ниточки, за которую можно дернуть и изменить все к лучшему. Надо строить гражданское общество, создавать демократические институты. Сколько времени займет процесс? Задача для следующих поколений. Лишь бы не пропало желание заниматься подобным. Недавно видел фото хакера, вскрывшего систему безопасности крупного банка в Нью-Йорке. Кроме чувства глубокого уважения к молодому человеку, я не испытал ничего. А вот американцев было совсем не жаль! И молодежь, приходящая в Ленком, нередко вызывает у меня восторг. Эти ребята могут не знать, кто такой Охлопков, но в чем-то они, безусловно, умнее нас. И обязаны пойти дальше, сделав для страны больше.
- А ведь за неполный год, что мы не виделись, вы, Марк Анатольевич, успели стать полным кавалером ордена «За заслуги перед Отечеством»!
- У меня четвертой степени нет. Награждать стали сразу с третьей… Орден замечательный. Название, правда, неудачное.
- Почему?
- Слова надо поменять местами. Не может Отечество соседствовать со степенями. По-русски грамотно должно звучать так: за заслуги энной степени перед Отечеством. В этом смысле у наших предков все было правильно: лейб-гвардии Преображенский Его Величества полк…
Впрочем, скажу откровенно, дело не в регалиях. Меня больше заботит будущее театра. Дальше, чем на год, не заглядываю, но ближайший сезон, верю, сложится. Знаете, как-то был на гастролях в Греции и попал в район Афин, где по обеим сторонам улицы расположены рестораны. Что называется, стол в стол. И вот обратил внимание, что некоторые заведения забиты, а другие пустуют. Почему, спрашивается? Тайна великая!
- Люди знают, куда идти.
- О том и речь! Надеюсь, в «Ленкоме» сохранятся аншлаги, хотя понимаю: все на свете конечно. Станиславский советовал переучиваться каждые пять лет. Теперь, думаю, это надо делать еще чаще. Стараемся…