Прима Одесского театра музыкальной комедии отпраздновала 95-летний юбилей
Народная артистка Украины, прима Одесского академического театра музыкальной комедии имени Михаила Водяного Евгения Дембская отметила 95-летие. И сегодня актриса выходит на сцену родного театра, которому отдала несколько десятилетий.
— Евгения Михайловна…
— Прошу вас не называть меня по отчеству. Ведь в творческой среде это не принято. Сразу вспоминаю одесский анекдот:
— Сеня, мою Розу люди называют ходячая энциклопедия.
— Шо, такая умная?
— Нет, такая толстая.
К счастью, это ко мне не относится (смеется). К тому же отчество — лишнее напоминание о возрасте, а это ни к чему. Тем более, что на свои годы себя абсолютно не чувствую! Меня в театре все называют просто Женей.
В жизни стараюсь ни с кем не ссориться. Ненависть и злоба отражаются на лице, старят его, а положительные эмоции, юмор и любовь расправляют морщинки. Постоянно напоминаю об этом своим ученицам, подчеркиваю, что Бог благосклонен к доброжелательным людям. Я прожила долгую непростую жизнь, и Господь спас меня от болезни, тюрьмы и смерти.
Родилась я в Киеве. С раннего детства знала, что стану актрисой. Не только пела, но и танцевала, играла на фортепиано. Участвовала в различных конкурсах, постановках. Старшая сестра Валентина похоронила свой талант, чтобы поставить на ноги меня. Мне посчастливилось поступить в музыкальное училище, затем в консерваторию. Сначала училась в Киеве, затем во Львове. В семнадцать лет вышла замуж за прекрасного парня — Александра Каца, который также не представлял мир без музыки. Был пианистом, учился на дирижера. У нас родилась дочь, но тут началась война.
Все полетело вверх тормашками в одночасье. Муж служил в Польше, а я осталась с маленькой дочкой на руках и мамой, которая нигде не работала. Поступила в Театр малых форм, где сыграла свою первую роль на сцене. Пела украинские и русские народные песни, романсы, частушки, фрагменты из оперетт. А что было делать?! В те времена не то что за квартиру — за шубу или сумку могли предать свои же, например, соседи. А у меня муж-еврей и дочь. Спасло то, что при оформлении брака мне, несовершеннолетней, отметку о замужестве поставили в метрике. Пригодился и немецкий язык, который знала со школы, когда пришлось изъясняться в полиции и показывать чистый паспорт. Были проверки и в театре, в труппе которого работали одиннадцать евреев. Слава Богу, новый худрук — немец, поставленный оккупантами вместо нашего соотечественника, — оказался на редкость порядочным человеком. Он сделал все, чтобы никто из артистов не пострадал, не был отправлен в концлагерь.
Даже вспоминать те времена страшно. Мы жили в атмосфере страха и тотального недоверия. В конце 1941 года меня вызвали в лагерь для военнопленных, сказав: «К Дембскому». Я решила, что это мой брат-подполковник, арестованный в 1937-м. Подумала, что он из советского лагеря попал в немецкий. Подхожу к лагерному ограждению — и вдруг вижу своего мужа Шуру. У меня ноги подкосились. Так вцепилась в колючую проволоку, что с тех пор пальцы на одной руке с трудом сгибаются. Как оказалось, муж назвался моей фамилией. Отпустили Шуру со мной из лагеря, а домой идти нельзя — соседи донесут. Дождались темноты, и я спрятала его на чердаке, чтобы даже дочка не знала. Ей тогда было три годика, могла проговориться, что папа вернулся. Вскоре Шурочка уехал из города, я долго о нем ничего не слышала. Лишь в конце войны получила похоронку, где указывалось, что муж погиб в ноябре 43-го, освобождая Киев.
— Как вы оказались в Одессе?
— Давайте сразу уточним. В Одессе я не «оказалась», здесь я полностью своя, тут мой дом. В конце войны киевский Театр малых форм переехал сначала в Чехию, а потом — в Венгрию. Выступали перед нашими бойцами, с которыми и вернулись на родину. За это время я выучила мадьярский язык. По дороге задержались во Львове, даже выступали в тамошнем клубе для репатриантов.
— Там вы познакомились с Михаилом Водяным?
— Это было в 1946 году. Я получила от него, тогдашнего солиста местной филармонии, прекрасную розу — в знак признания моих вокальных данных. Именно с подачи Водяного руководство филармонии пригласило меня в свой коллектив. Мы начали выступать вместе с Мишей, который мне очень симпатизировал. Пели соло и дуэтом романсы, русские и украинские песни, арии из оперетт. С гастролями объездили всю Украину, и не только. Миша сделал мне предложение руки и сердца. Правда, это произошло чуточку позже, когда во Львове открыли театр оперетты, куда нас пригласили работать.
— Стояли у его истоков?
— На сцене были с первого спектакля — «Одиннадцать неизвестных» Никиты Богословского… Ой, вру! Миша — с третьего, однако вовсе не потому, что его не хотели задействовать в премьере. Просто у Водяного была проблема с дикцией — серьезно шепелявил. Впоследствии именно этот, уже почти истребленный «дефект фикции», и стал визиткой Водяного… В первых двух спектаклях театра его не заняли. Миша настойчиво работал над своей речью. Я с ним тоже много занималась. В третьем спектакле театра «Мечтатели» Водяному дали роль без единого слова. Он играл влюбленного юношу и так смотрел на свою партнершу, что покорил этим молчаливым обожанием всех зрителей. С той роли началось его восхождение. Кстати, он тогда и партнершу очаровал. Маргариту Демину, которая вскоре стала его женой.
— А как же?..
— В смысле, отношения со мной? Должна признаться, на определенном этапе я подумывала выйти за Водяного, но как-то Миша пригласил меня в ресторан — хотел познакомить с Вертинским. Вместе с ним за столиком сидел его приятель — адвокат Алексей Криницкий. Как оказалось, он тайно был влюблен в меня, посещал все спектакли, в которых я играла. Впоследствии именно с этим человеком я была счастлива долгие годы. Правда, и здесь не обошлось без Мишкиной «вылазки». Узнав о том, что мы с Криницким встречаемся, Водяной явился ко мне домой и дал Алексею по физиономии за то, что тот отбил меня у него. И дело этим не окончилось. Миша заявил, что Алексей мне изменяет, живет с какой-то официанткой. Было это в то время, когда мы уже готовились к свадьбе. Я тут же позвонила Криницкому и сообщила, что между нами все кончено. Алексей примчался в Полтаву, где гастролировал наш театр, и прилюдно дал пощечину Водяному — за ложь.
Вот как случается в жизни. Хотя это вовсе не отразилось на наших взаимоотношениях с Водяным, они всегда были великолепными. Мы дружили семьями и даже наши одесские дачи находились по-соседству. Мы с Мишей были неразлучными сценическими партнерами.
*Евгения Дембская и Михаил Водяной блистали в самой известной оперетте об Одессе — «Белая акация» Исаака Дунаевского
В 1950 году, ровно 65 лет назад, львовская оперетта впервые гастролировала в Одессе, и я сразу же влюбилась в этот неповторимый город. Наш театр привез сюда, в вольный город, «Вольный ветер» Дунаевского. Я пела Стелу, Миша Водяной — Микки, Маргарита Демина — Пепиту. Встречали нас великолепно. Три года спустя произошла рокировка: оперетту из Львова перевели в Одессу, а во Львов переехал Театр советской армии. Одесса стала третьим и главным городом в моей жизни. Я отсюда — ни ногой. Хотя меня неоднократно сманивали работать в Киеве, специальное указание давало даже Министерство культуры.
— Одесские зрители тоже приняли вас как родную.
— Жаловаться грешно. В особенности после ролей в одесских опереттах. Например, в трилогии «На рассвете», «У родного причала» и «Четверо с улицы Жанны». Там у меня были разнохарактерные образы — от Веры Холодной до торговки. Пришлось ходить на знаменитый «Привоз», чтобы изучить соответствующую терминологию. Однако самая известная оперетта об Одессе — «Белая акация» Исаака Дунаевского. Гимн города, фрагмент которого воспроизводят куранты на здании мэрии, песня «Пою о тебе я, Одесса моя!» из этого произведения. В 1958 году режиссер Георгий Натансон снял одноименный фильм. После его выхода на экраны дуэт Яшки-Буксира (Михаил Водяной) и Ларисы (ее играла я) был признан лучшим.
— Вы снялись еще в нескольких фильмах.
— Моя работа в кино ничто по сравнению с театральной. Я должна была играть Проню Прокоповну в фильме «За двумя зайцами». Увидев меня в одноименном спектакле, режиссер сразу пригласил на эту роль. Я даже прошла пробы, но в это время во Львове тяжело заболела моя мама. Вскоре она умерла. А на роль в кино взяли другую актрису. Однако на театральных подмостках лучше моей Прони не было. Столичный театр оперетты специально приглашал меня для участия в двух спектаклях — «Сильва» и «За двумя зайцами».
— С «Сильвой», насколько мне известно, у вас давнишний духовный роман.
— Да, самая любимая роль, которая прошла через всю мою жизнь, это Сильва. Впервые ее я исполнила еще в 1948 году. Платье для спектакля мне сшили из занавески, а шляпку смастерили из коврика. Тогда, в послевоенные годы, была страшная проблема с тканями. «Сильву» играла у разных режиссеров. Сколяренко — главный режиссер Киевского оперного театра — поставил ее вверх ногами. Я выходила на сцену почти голая, с длинным хвостом, которого очень стеснялась. Я дрожала, мне было страшно. Ведь грации Сильвы, безупречности ее манер, естественности, искусству носить костюм, владеть шлейфом и веером меня обучала во Львове бывшая фрейлина Марии Федоровны, матери Николая II.
Зато когда «Сильву» поставил Изакин Гриншпун, она вошла в мою плоть и кровь. Эту роль я играла не как Женя Дембская, а как артистка варьете Сильва Вареску. Даже передать не могу, какой праздник ощутила! Вместе с тем так переживала, входила в образ, что несколько постановок подряд в конце первого акта мне вызывали «скорую помощь». А вот это уже не плюс актрисе — так нельзя. Но я не могла иначе. Это роль ролей среди более 200, которые довелось сыграть.
— Скажите, что любит не актриса, а Женя Дембская?
— Люблю просто ездить по родному городу, смотреть в окно трамвая. Когда-то обожала быструю езду — на автомашине, верхом. Люблю вкусную, но здоровую пищу, предпочитаю вегетарианскую. Люблю читать журналы, газеты, книги. Словом, люблю все то, что близко обычному человеку.
Фото в заголовке с сайта odessit.ua