Возможно, на случай срыва «операции по ликвидации неугодного журналиста» заказчик убийства хотел иметь под рукой запасную кандидатуру — независимого журналиста Олега Ельцова
Пока мировая пресса пережевывает подробности задержания генерала Пукача, подозреваемого в убийстве Георгия Гонгадзе, и находку по его наводке в Киевской области останков головы, предположительно принадлежащей погибшему журналисту, нам показалось интересным напомнить, что за день до исчезновения Гонгадзе получил угрозы по телефону, а затем обнаружил за собой слежку СБУ еще один неудобный для людей власти независимый журналист Олег Ельцов. Около одиннадцати вечера 16 сентября (как раз тогда, когда автомобиль милицейской наружки с зажатым между двумя оперативниками журналистом на заднем сиденье мчал по одесской трассе), Олегу Ельцову с маленькой дочкой пытались не дать выехать к отцу в Россию. Совпадение? Вряд ли. Сам Ельцов, на которого было совершено не одно покушение, в такие совпадения не верит.
- Если придерживаться той версии, что Гонгадзе убили «под пленки Мельниченко», чтобы дискредитировать и выбить из седла Президента Кучму, могло ли быть так, что на роль жертвы организаторами преступления готовились два журналиста — ты и Георгий? Ведь вас обоих в те дни, когда похитили журналиста Гонгадзе, вела наружка.
- Все могло быть, — говорит Олег Ельцов. — Если это так, то выбор на Гонгадзе пал неслучайно. Даже на пленках майора, где разговоры ведутся в отношении меня, слышно, что моя фамилия гаранту была незнакома. А Гонгадзе — яркий журналист, который был на виду, много времени проводил в парламенте, часто бывал в американском посольстве, тусовался, слыл грузинским «тамадой». Его исчезновение, конечно, сразу заметили.
- Что же в те дни, когда похитили Георгия, происходило с тобой?
- За день до исчезновения Гонгадзе, вечером 15 сентября, по моему домашнему телефону позвонил неизвестный мужчина: «Кончай там, в интернете, писать. Тебя что, на счетчик поставить?» Я, конечно, сразу же позвонил в милицию, рассказал об угрозах и на вопрос, кого подозреваю, ответил: «Министра внутренних дел или главного эсбэушника». Наутро опять звонок: «Что, ментов звал?» Прошу: «Хоть о чем не писать, объясните». Но трубку уже положили. В то утро, 16 сентября — в день похищения Гонгадзе, выйдя в магазин, я обнаружил у дома подозрительную машину. Такая, знаешь, машина, с затемненными стеклами, вся в антеннах — я эти оперативные машины хорошо знаю. В ней сидели четверо здоровенных мужиков, явно скучали, им было жарко — пооткрывали двери. Возвращаясь из магазина, я записал номер этой машины и попросил редактора УНИАН разместить информацию об угрозах и слежке за мной. Позже выяснилось, что это была оперативная машина СБУ с номерами прикрытия. Правда, в службе безопасности мне не сказали, кто за мной следил: мол, своих не сдаем.
- Ты тогда писал что-то о незаконной деятельности СБУ или из-за чего был сыр-бор?
- Поводом могла стать моя публикация «Олигархи-лампасники» на российском сайте ФЛБ, да и вообще я тогда весьма активно публиковался. В отличие от украинских редакторов, мне никто не выбирал тем и гонорары платили исправно. 16 сентября 2000 года я с дочкой собрался ехать к отцу в Армавир Краснодарского края. Нас провожала беременная жена. Вечером на станции Шевченково меня и мои вещи усердно обыскали сотрудники линейного отдела милиции. А наутро 17 сентября на границе меня так усердно обыскивали офицеры СБУ и таможенники, что даже поезд задержали на целый час. Потом я узнал, что Деркач (в 2000 году — председатель СБУ. — Авт. ) лично просил Патрушева (глава ФСБ. — Авт. ) присмотреть за мной, и даже в Армавире за мной ходила наружка. Может, боялись, чтобы я не вывез из Украины в Россию какой-то компромат? Позже, уже после того как под Таращей нашли тело, я был в Крыму с компанией друзей. Сидим, пьем вино, тут звонит мобильный. «Ты знаешь, что вместо Гонгадзе должны были убить тебя?» Это звонили коллеги, а передал им эту информацию Григорий Омельченко (народный депутат Украины). Откуда у него была такая информация, он так и не сказал.
- Те события произошли приблизительно через год после убийства Гонгадзе. Я целый день сидел дома, набивал на компьютере текст статьи. Собирался идти в суд, куда меня вызывали по поводу одной из публикаций. В течение дня кто-то дважды настойчиво звонил в дверь, но я никому постороннему не открывал тогда, так как ждал вручения приглашения на еще один суд по другой статье, а ходить в суд мне надоело. Когда наконец вышел из квартиры и нажал кнопку лифта, увидел двух мужиков в черных костюмах — здоровенного амбала и маленького. Здоровенный держал в руках большой букет. Краем глаза я заметил, что при этом руки его были в тряпичных перчатках, как у строителей, и сразу понял, что дело нечисто. Я выбил букет у него из рук — и завязалась драка. Отступая к двери своей квартиры, я упал, и амбал ткнул меня электрошокером. В это время дверь вызванного мной лифта открылась, и маленький заскочил в нее. Амбал положил на пол что-то завернутое в целлофан (потом выяснилось, что это была металлическая труба) и зашел вслед за ним. Но двери долго не закрывались, и у меня была возможность их рассмотреть и запомнить. Кто были эти люди, так и не знаю. Позже, когда бандиты уже должны были сидеть в тюрьмах, а Турчинов стал председателем СБУ, он сказал, что его люди работают по этому делу, и спросил, не откажусь ли я опознать возможных преступников. Я, конечно, согласился, но среди тех, кого мне показали, ни амбала, ни маленького не было. Потом произошел еще инцидент: на улице в меня стреляли из пистолета резиновыми пулями. Практически в упор — собачка на молнии моей куртки разлетелась на части. Стрелок был очень похож на военного, я за ним погнался, но было темно, он вскочил в машину, номер которой я не разглядел.
- Мы слышали, что все эти покушения были организованы твоим другом убоповцем Гончаровым, позже прославившимся в качестве главаря банды «оборотней».
- Не верю, ему не за что было меня ненавидеть и не из-за чего опасаться.
- А в версию, что это не Пукач, а Гончаров убил Гонгадзе, а заказ от известного политика ему передал сотрудник СБУ, ты бы поверил? Такая существует.
- Вряд ли, хоть в нашей стране все возможно. Никто ведь не верил и в то, что Пукача задержат.
- Как ты думаешь, сможет ли Пукач назвать заказчиков?
- Смешно. Откуда бы он их знал? Максимум — он может назвать имена людей, которые ныне уже покойные — Кравченко, Дагаев, Фере. Искать надо по-другому. Для начала — выяснить, кто поспособствовал тому, чтобы после первого ареста Пукача отпустили под подписку о невыезде — ведь на судью Апелляционного суда Киева явно было оказано давление. Или установить, кто отстранил от расследования дела Гонгадзе профессионального перспективного следователя Столярчука, который сейчас работает на скромной должности и совершенно закрылся. Говорят, при уходе из Генпрокуратуры он пережил инсульт.
- Олег, а как и когда ты познакомился с Игорем Гончаровым?
- С Игорем Гончаровым мы довольно близко общались лет 15 назад, когда я как журналист готовил материалы о деятельности УБОП, даже выезжал вместе с его сотрудниками на задержания. Потом УБОП начал замыкаться, отгораживаться от прессы. Однако с Игорем сложились неплохие отношения, к тому же он был моим соседом по дому. Иногда мы вместе играли в футбол. Вообще-то, как человек он был очень своеобразен, нетипичен для убоповца. Он, например, ходил в библиотеку, регулярно брал там книги, читал «Дон Кихота». Ярый «коммуняка», ненавидел богатых. Разбирался в киноновинках, один раз по моей просьбе написал для «Украины молодой» роскошный обзор вестернов.
- В Генеральной прокуратуре утверждают, что у Гончарова в Париже был магазин и шикарная любовница.
- Не верю я этому! Вы внимательно почитайте обвинение: ведь в одиннадцати эпизодах, связанных с похищением и убийством людей, члены банды практически ни разу не получили выкупа!
- Значит, «за идею» работали… Не зря все-таки время от времени всплывает версия, что члены банды «оборотней» были не доморощенными бандюками, убивавшими людей с целью конкретной наживы, а профессионалами высокого класса. То ли «Белой стрелой», боровшейся с неугодными, до которых нельзя добраться законными способами, то ли «орлами Кравченко», выполнявшими заказы высокопоставленных лиц. К тому же Гончаров дружил с заместителем начальника отдела главного управления криминального поиска МВД подполковником Лысенко, который сейчас находится на скамье подсудимых по делу «оборотней», подчинялся непосредственно генералу Пукачу.
- Думаю, что именно Лысенко делился с Гончаровым оперативной информацией по наружке. Всякий раз Игорь удивлял меня своей осведомленностью. У меня сложилось твердое убеждение, что Гончаров входит в узкий круг особо посвященных людей. В те годы я начал активно сотрудничать с российской прессой, сайт «Национальное бюро расследований» предложил мне стать собкором в Украине. Мы не разменивались на мелочовку, писали о людях высокого государственного и криминального полета. Я чувствовал, что многих влиятельных персон моя деятельность не устраивала. Порой я обращался за помощью к Гончарову, даже подготовил по его информации пару статей. Попутно он говорил, что пытается «мониторить» ситуацию, обещал в случае реальной опасности предупредить меня и по возможности обезопасить. Могу даже предположить, что это он организовал ночной звонок устрашения на мой домашний телефон — чтобы поднять вокруг моей персоны шум или вынудить меня податься в бега. Во всяком случае, в одном из писем Гончарова было написано, что первоначальной целью убийц был не Гонгадзе, а Ельцов.
В сентябре 2000-го я примерно через неделю вернулся домой от отца и начал «въезжать» в курс дела. Встречался со своими информированными знакомыми. Но все либо ничего толком не знали, либо боялись говорить, отделываясь намеками и пожеланиями «не лезть в это». Надежды на то, что Гонгадзе объявится живым-здоровым, иссякли, я был практически уверен, что его тело никогда не найдут. Из всего следовало, что операция была очень серьезной, а значит, зацепок для следствия и уж тем более трупа остаться не должно. И вдруг появилось сообщение о таращанском теле, украшениях Гонгадзе…
Я тут же попытался связаться с Игорем, но на мое сообщение на пейджер он откликнулся только через несколько дней. Договорились встретиться в центре Киева. Гончаров выглядел очень уставшим, одет был так, словно только что вернулся из похода — какие-то полувоенные ботинки, одежда заводского работяги, явно требующая стирки. Я попытался изобразить обиду: не отзываешься, звонишь через несколько дней после того, как я передал сообщение на пейджер. Игорь сказал, что все эти дни провел в Таращанском лесу, не объясняя, с какой целью. Я сразу начал с вопросов о том, что он думает о находке в Тараще. Игорь стал возбужденным и уверенно заявил мне, что это труп Гонгадзе. Я выразил крайнее удивление: как могло случиться, что труп нашли — профессионалы не стали бы прятать тело вблизи поверхности, да еще на развилке лесных дорог. И тут Игорь сказал мне, что тело перезахоронили и сделало это СБУ, чтобы косвенно подтвердить свою непричастность к убийству журналиста. Игорь пообещал мне повыяснять детали убийства. И сдержал слово.
Как-то поздно вечером (помню, было достаточно холодно), вероятно, зимой мы встретились с Гончаровым в городе. Игорь по собственной инициативе вызвонил меня по мобильному. Он начал со следующей фразы: «Помнишь, я обещал тебе поузнавать про дело Гонгадзе? Записывай». Через несколько дней в газете «Грани» появилась моя статья «Кто следил за Гонгадзе», в которой я назвал фамилии членов одного из экипажей внешнего наблюдения, которые следили за Гонгадзе. Там же я привел адрес,
по которому расположено здание наружки, и назвал фамилию руководителя службы — Алексея Пукача. И еще сообщил: вскоре после убийства этих молодых офицеров уволили из милиции, лишь одного — сына милицейского генерала — перевели в другое подразделение. Фамилии убийц — членов экипажа, заступивших на службу 16 сентября, мне не были известны. Сразу после публикации в указанной конторе в течение трех дней сожгли все документы за последние три года, а сама служба срочно съехала с адреса. Пукач продолжал служить, хотя и ходил на допросы в прокуратуру.
- В беседе с тобой Гончаров упоминал о неких имеющихся у него в распоряжении материалах, указывающих на тех, кто и по чьему заказу убил журналиста?
- Гончарова, как и нескольких других членов милицейско-бандитской группировки, арестовали в мае 2002 года, а приблизительно через полгода на меня вышел человек, близко с ним связанный. Он принес письмо, в котором опять говорилось о месте, где находится тайник, в котором якобы были доказательства убийства журналиста, но не указывалось, где конкретно. Впрочем, в одном из писем, переданных руководству Института массовой информации, Гончаров называл убийцей человека, который сейчас проходит основным свидетелем обвинения по делу «оборотней», и называл его главарем банды.
- По какой причине?
- Дело в том, что, когда судят организованную группу, хуже всего тому, кого суд признает лидером. Этому человеку — никаких поблажек. Гончаров доказывал, что руководитель — Нестеров, а тот указывал на Гончарова. Когда Гончарова убили, вопрос был снят автоматически. Сейчас Нестеров сотрудничает со следствием, ходил на свободе под охраной УБОП и, вероятно, не сядет за решетку. Будь он признан лидером — обязательно сел бы. Я обещал посреднику переговорить с депутатами, которые согласятся гарантировать гласную выемку материалов, собрать прессу. Председатель комиссии по борьбе с коррупцией и организованной преступностью Григорий Омельченко без колебаний согласился организовать официальный статус нашим действиям и принять участие в извлечении материалов. Но… через несколько дней на меня снова вышел человек Гончарова. Он сообщил, что Игорь еще подумает, очевидно, ожидая каких-то переломных событий в своей судьбе и ходе следствия. К тому времени, если не ошибаюсь, он уже несколько месяцев находился в больнице скорой помощи, после трех тяжелейших операций — последствий жестоких избиений.
А в августе 2003 года Гончаров скончался в охраняемой палате больницы скорой помощи, прикованный наручниками к кровати. Позднее было возбуждено уголовное дело против офицеров СИЗО, якобы избивавших экс-убоповца, сейчас оно в Верховном суде. Причины смерти Гончарова, по сути, так и не установлены. И это не единственная тайна страшных преступлений начала века. Но, в отличие от многих скептиков, авторы этой публикации уверены: все тайное становится явным. И не обязательно тогда, когда умирает последний заинтересованный в сохранении секретности.