Луганский окружной административный суд признал, что прокуратура города Красный Луч бездействовала при рассмотрении заявления Аллы Андрюшиной, которая уже больше года пытается доказать, что ее внучка стала инвалидом по вине врачей роддома
В феврале прошлого года Андрюшины ждали пополнения в семье. Мирослава со дня на день должна была родить. И хотя незадолго до родов отец будущего ребенка отказался от свадьбы, женщина не унывала — ее поддерживали родители. Всю беременность Мирослава наблюдалась у заведующей первым отделением роддома Татьяны Пархоменко (фамилия изменена. — Авт. ). Врач уверяла, что анализы хорошие и плод развивается нормально. Но роды прошли очень тяжело, и новорожденная девочка сразу же попала в реанимацию…
- Для нас появление внучки было особенным событием, — вспоминает Алла Андрюшина. — Доченька у нас одна. Она такая хрупкая, как Дюймовочка. Когда мы узнали, что скоро станем бабушкой и дедушкой, обрадовались. Правда, и переживали. По рекомендациям врача Мирослава делала необходимые обследования в Луганске и Донецке. Врачи говорили, что анализы хорошие, плод развивается нормально. А 27 февраля рано утром мне позвонила Мирослава и сказала, что сегодня ей будут вызывать роды. Я ушла на работу. Но на душе было как-то тревожно. Звонка из роддома не было. Мирослава не отвечала, и Татьяна Пархоменко не брала трубку. Ближе к шести вечера мы с мужем помчались в роддом. По дороге мне удалось, наконец, вызвонить врача, и я услышала: «Все хорошо. Мирослава родила девочку, она сейчас в отделении интенсивной терапии».
От радостной новости я не придала значения последним словам, не подумала, что имелась в виду реанимация. В роддоме Татьяна Пархоменко стала меня успокаивать: «Все в порядке, внучка у тебя замечательная, с огромными глазками. Я решила рискнуть и не стала резать девочку. Ведь ей еще рожать. У нее, правда, роды прошли всухую, воды отошли раньше». Я попросила показать мне внучку, но врач ответила, что в реанимацию заходить нельзя. Даже не догадывалась, что в тот момент моя новорожденная внучка находилась на грани жизни и смерти.
Вечером мне позвонила Мирослава. Дрожащим голосом сказала: «Мама, там что-то не в порядке. Во время родов малышка не закричала. У нее голова, как груша. Она сейчас в реанимации». Я старалась успокоить дочь. Хотя после ее слов мне стало не по себе…
- Около семи часов утра мне дали препарат, стимулирующий родовую деятельность, и уже через пару часов начались схватки, — вспоминает Мирослава Андрюшина. — Они усиливались с каждой минутой. Я постоянно говорила об этом медсестре, но в ответ слышала одно и то же: «Тебе еще рано». Терпеть пришлось до полудня, пока не пришла врач. Во время осмотра Пархоменко задала мне вопрос, поставивший меня в тупик: «Когда у тебя отошли воды?» Я не знала, что ответить, ведь, как отошли воды, не почувствовала. Врач раскричалась: мол, какая я невнимательная, не уследила, когда отошли воды. Схватки у меня были настолько сильные, что я была, как в тумане. По приказу врача меня сразу отвели в родзал, поставили капельницу и сказали, что с ней нужно ходить.
Собрав последние силы, я ходила по род-залу с капельницей в руке и слышала унизительный крик врача в свой адрес: «Что, как в постель ложиться, так всем нравится, а как рожать — так все орут?!» Врач ушла, а я почувствовала, что ребенок начал выходить. Уже хриплым голосом сообщила об этом медсестрам и другим врачам, находившимся рядом. Мне только ответили: «Тебе же врач сказал ходить. Вот и ходи».
В тот момент Татьяна Пархоменко находилась в соседней операционной — делала кесарево сечение. А Мирослава ждала и мучилась.
Наконец-то врач вернулась. Начались роды. Мирослава не понимала, зачем врач сгибает ее пополам, словно стараясь прижать ее голову к ногам. Профессиональные акушеры называют такую манипуляцию «выдавливанием» ребенка. Если у роженицы узкий таз (а у Мирославы он был таким), последствия могут быть непредсказуемыми. По словам Мирославы, когда ребенок родился, врач вскрикнула. А вот крика новорожденного мама не услышала. Девочку ей так и не показали и куда-то унесли.
- Позже, увидев новорожденную дочку в реанимации, я обомлела, — рассказывает Мирослава. — Малышка была вся утыкана трубками, шея — в корсете, на глазах вата, а головка настолько деформирована, что напоминала грушу.
От врача-неонатолога молодая мама узнала, что ребенок находится в очень тяжелом состоянии и у него начались судороги.
Тем временем бабушка новорожденной, обзвонив всех знакомых, нашла номер телефона детского врача роддома Сергея Чапаева. Он сказал женщине: «Мы вашего ребенка реанимировали. Чтобы спасти его, искали лекарства по всему роддому. Приезжайте утром». Алла не могла понять, почему Татьяна Пархоменко ничего об этом не сказала, почему пришлось реанимировать ребенка, если, по словам врача, беременность протекала нормально и роды прошли хорошо. Если так срочно нужны лекарства, почему врачи ничего не сказали об этом родным?
- В восемь часов утра под отделением реанимации я ждала детского врача, — продолжает Алла Андрюшина. — Он вынес огромный список лекарств, и первым делом я побежала по аптекам. Возвращаясь с лекарствами в роддом, начала перечитывать, что купила. Препарат, который прописывают парализованным людям, противотравматическая мазь, противосудорожные лекарства… Зачем они моей внучке? В больнице детский врач сказал, что внучка родилась мертвой и ее реанимировали 15 минут… Теперь Ариана в тяжелом состоянии, у нее серьезная травма головы, малышка подключена к аппарату искусственного дыхания.
Еще два дня бабушка не предпринимала никаких мер, доверяя врачам роддома. Они заверяли ее, что все обойдется. Но потом все же вызвала в роддом участкового детского невропатолога — как независимого эксперта — и добилась того, чтобы реанимационная машина таки отвезла ребенка в областной центр. Невропатолог сказала, что у девочки гипоксически-травматическое поражение центральной нервной системы. Врачи реамобиля, осмотрев ребенка, поставили тот же диагноз, добавив, что девочка находится в критическом состоянии и ее могут не довезти до областного центра.
- Встречавшие нас в Луганске врачи отделения реанимации и патологии забирали нашу девочку со словами: «Из этого Красного Луча нам вечно возят живых трупов», — рассказывает Алла Андрюшина. — Уже потом, когда выписали Мирославу и она мне рассказала, как все было, я поняла, что виноваты врачи роддома. Именно по их вине моя внучка оказалась парализованной и с деформированной головой.
Отец маленькой Арианы, который отказался от свадьбы еще до родов, обещал помогать будущему ребенку. Но до сих пор, зная, в каком состоянии находится малышка, так ничем и не помог. Отец Мирославы уговаривал дочь не забирать больную девочку из роддома. И в конце концов заявил: «Выбирай: или откажешься от ребенка, или я уйду от вас с мамой». И ушел, оставив их одних. Жить с ребенком-инвалидом в одном доме он не смог.
Бюджет семьи, в которой работает только бабушка, Алла Андрюшина, составляет около полутора тысяч гривен в месяц. Все они уходят на лекарства для Арианы. Мирослава получает мизерное пособие по инвалидности. Женщинам приходится изыскивать от двух до пяти тысяч гривен в месяц только на поддержание здоровья малышки, чтобы болезнь не прогрессировала.
- Слава Богу, нам хоть немного удалось подлечить Ариану, — говорит Мирослава. — Продав из дому все, что только можно, неделями и месяцами недоедая, мы возили Ариану в Полтаву (где ей вводили стволовые клетки, чтобы оживить пораженный мозг) и в Одессу, где ей несколько дней подряд делали иглоукалывание. Благодаря этим процедурам наша девочка начала слышать и реагировать на движения. Чуть позже научилась сосать, глотать и жевать. Когда держим ее за ручки, немного стоит на ножках. Совсем недавно для нас большой радостью стал ее смех, она такая милая, когда смеется…
Уже больше года Алла Андрюшина обивает пороги разных инстанций — от областного отдела здравоохранения до Министерства здравоохранения и Секретариата Президента. Все бесполезно. Доказать, что ребенок болен ДЦП по вине врача, принимавшего роды, крайне сложно.
- Мы подали иск в Луганский областной окружной административный суд к прокуратуре города Красный Луч в связи с тем, что в течение почти целого года городской прокурор не рассматривал заявления о совершении преступления врачами родильного отделения одной из городских больниц, — говорит руководитель луганской правозащитной группы Наталья Целовальниченко. — Суд удовлетворил наш иск и признал бездеятельность прокуратуры города, взыскав в пользу Аллы Андрюшиной моральный ущерб в сумме одной(!) тысячи гривен. Прокуратура не согласна с решением суда и подала апелляцию, а мы сейчас судимся с областным управлением здравоохранения и с самой больницей. У нас на руках большой козырь — ведь Алла Анатольевна Андрюшина сохранила всю медицинскую документацию. После проверок областного управления здравоохранения оказалось, что в истории болезни, хранящейся в больнице, не хватает 13 страниц. Зато они есть у Андрюшиных.
Хотим доказать вину работников родильного отделения в родовой травме ребенка и добиться возмещения материального и морального вреда, который был причинен бездеятельностью и неправомерными действиями сотрудников роддома. Хотим также добиться возбуждения уголовного дела по статье Уголовного кодекса Украины «Служебная халатность».
Однако в роддоме лишь разводят руками, уверяя, что во всем виновата мама. Заведующая роддомом Анна Стояновская объясняет случившееся… плохой экологией, которая становится причиной заболеваний во время беременности, и совсем исключает вину врача с почти тридцатилетним стажем — Татьяны Пархоменко. Анна Стояновская не согласна даже с выводом судмедэксперта, который установил у Арианы родовую травму, зато согласна с решениями комиссий облздравотдела о том, якобы Мирослава была больна токсоплазмозом. А ведь признаки болезни не выявил ни один анализ. Но даже если у Мирославы действительно был токсоплазмоз, почему врач, наблюдавшая ее, не приняла меры?
Из объяснения заведующего отделением новорожденных Краснолучского роддома Сергея Чапаева прокуратуре города Красный Луч:
«Я не знаю, что стало причиной повреждений у ребенка Мирославы Андрюшиной, но такие повреждения могут свидетельствовать о том, что ребенок затрудненно проходил в малом тазу роженицы».
P. S. Мирослава и Алла Андрюшины надеются на справедливость. Вслед за признанием бездеятельности прокуратуры Луганский окружной административный суд признал также и бездеятельность в рассмотрении многочисленных жалоб Аллы Андрюшиной Луганским областным отделом здравоохранения.
Написать отзыв о статье