«Истина скрывается в подробностях».
Комиссар Коломбо
30 лет назад в ночь на 26 апреля 1986 г. произошла Чернобыльская катастрофа. И уже в августе 1986 г. Госкомиссия представила официальную версию-1986. Она возлагала главную вину за катастрофу на непрофессиональные действия персонала [1,2].
В 1991 году Госпроматомнадзор на основе сценария версии-1986 представил «альтернативную» версию-1991. Она возлагала главную вину на так называемые «конструкционные недостатки реактора» [3].
В результате сложилось интересное положение, когда две группы специалистов на основе одних и тех же документов пришли к прямо противоположным выводам. А из этого факта выходило, что версия-1986 допускает двойное толкование, что недопустимо для научно обоснованных версий!
С научной точки зрения наличие такого обстоятельства объективно указывало на неполноту аварийных документов, на основе которых версия-1986 создавалась, и порождало сомнения в её адекватности аварийному процессу. А они, в свою очередь, подталкивали учёных к более глубокому изучению известных аварийных документов и к поиску новых, имевших отношение к Чернобыльской аварии.
Известно, что «истина скрывается в подробностях». К 1997 г. накопилась столько новых подробностей о Чернобыльской аварии, что официальные сценарии волей-неволей пришлось пересматривать. И разрабатывать новый сценарий-1997. В результате в 1997 г. в Отделении ядерной и радиационной безопасности объекта «Укрытие» ИПБАЭС НАНУ родилась новая версия-1997 причин и обстоятельств Чернобыльской аварии [4,5,6,7]. Она была разработана на основе документальной базы, более широкой, чем была у официальных версий, и предложила, в отличие от них, уже реалистичный сценарий аварии. В версии-1997 содержались прямые доказательства тому, что к взрыву на 4-м блоке ЧАЭС привели непрофессиональные действия персонала. Так что главные выводы версии-1986 и версии-1997 совпали. Материалы, вышедшие после 1997 г., только подтвердили их правильность. Однако при этом из версии-1997 следовало, что версии-1986 и -1991 ошибочно описывают сам процесс аварии.
Автор не раз обсуждал все эти щепетильные вопросы в статьях, опубликованных в научных журналах и в СМИ. Все они размещены на сайте NuclearNo.ru. Часть из них разместили у себя и другие сайты. В настоящей статье эти вопросы обсуждается более подробно и, на взгляд автора, более убедительно. Этому помог совместный анализ нового и уже известного фактического материала.
Уже мало кто сомневается в том, что главной причиной Чернобыльской аварии стал хорошо знакомый нам по жизни «человеческий фактор». Но первыми на него указали окончательные выводы оперативно-следственной группы КГБ УССР, которые были рассекречены только в 2001 г.:
«Взрыв произошёл вследствие ряда грубых нарушений правил работы, технологии и несоблюдения режима безопасности при работе реактора 4-го блока АЭС» (документ КГБ УССР, № 31 от 11 мая 1986 г) [8].
Обратите внимание на дату! Из неё видно, что истинные причины Чернобыльской аварии были установлены профессионалами своего дела всего за две (!) недели.
А далее «компетентные органы» официально доложили свои выводы Генсеку и членам Политбюро не позже 12-го мая 1986 г. [8]. То есть, на высшем уровне истинные причины Чернобыльской аварии прекрасно знали уже через 2 недели после неё.
А 14 мая 1986 г. по ТВ выступил генсек с официальным сообщением об этой аварии. Он произнёс много общих фраз, но в них не было главного — слов о её истинных причинах, хотя он их прекрасно знал уже два дня. А далее «перестроечные» власти их строго засекретили и, вместо честного сообщения о них народу и миру, продолжили свои политико-пропагандистские игрища вокруг Чернобыльской аварии с отечественной и международной общественностью.
А начались они 29 апреля 1986 года на специальном заседании Политбюро. В этом может убедиться каждый, прочитав Протоколы того заседания. Их тексты в своё время успела отксерокопировать журналистка А. Ярошинская (тогда депутат Верховного Совета СССР) и позже разместить их в Интернете. Так они стали доступными для всех.
Например, в 2007 году сайт GN привёл несколько цитат из стенограммы заседания Политбюро ЦК КПСС от 29 апреля 1986 года с пометкой «Совершенно секретно. (Рабочая запись.) Экз. единственный». Согласно им на заседании присутствовали все его члены. После недолгого обсуждения они дружно приняли предложение председателя Совета Министров СССР Н. Рыжкова, как следует освещать Чернобыльскую аварию для своей и международной общественности:
«Целесообразно дать три сообщения: для наших людей, для соцстран, а также для Европы, США и Канады».
Напомним, что 29 апреля 1986 года, кроме самого факта взрыва и некоторых его радиационных последствий, практически ничего не было известно об обстоятельствах аварии и, тем более, о причинах взрыва 4-го блока. Но это не смутило «перестроечное» Политбюро, и оно единогласно принимает решение — какую «правду» о Чернобыльской аварии следует рассказать своему народу, какую «правду» дать в соцстраны, а какую «правду» предоставить западным друзьям генсека. Легко догадаться, что все эти «правды» были разные и носили чисто политико-пропагандистский характер.
А далее прошло несколько заседаний Политбюро по «чернобыльскому» вопросу. Однако ни на одном из них выводы «компетентных органов» не были оглашены. На них, как говорят в народе, только «назначали виноватых» и «наказывали непричастных». Хотя некоторых причастных из Минэнерго всё-таки слегка наказали.
Но Запад требовали объяснений, причём более убедительных, чем «объяснения» от 29-го апреля. Ведь радиоактивные выбросы от взрыва 4-го блока облетели почти всю Европу, и выпали там. Правда, это были уже остатки общего выброса, несравнимые с выпадениями на территории СССР. Но и они могли дать повод для предъявления через суд требований о многомиллиардных компенсациях. Так что объясняться с Западом было надо, и объясняться серьёзно.
3 июля 1986 года по «чернобыльскому» вопросу состоялось последнее крупное заседание Политбюро вместе с представителями различных атомных ведомств и научных институтов. Однако выводы «компетентных органов» не были сообщены и здесь. Поэтому легко догадаться, что на нём никаких причин Чернобыльской катастрофы установлено не было, как уверяют нас наши минэнерговские оппоненты. И не могло быть установлено в принципе, ибо атомная наука своего слова ещё не сказала, официальное следствие по аварии ещё только начиналось, а выводы «компетентных органов» были от всех скрыты. Но думается, что после бурных и взаимных обвинений главным результатом этого заседания стало утверждение очередных политико-пропагандистских установок, как надо толковать своей и международной общественности причины этой, самой крупной в мире ядерной аварии.
Эти мысли были изложены давно. Но только в 2011 году их правильность была подтверждена свидетелем Г. Копчинским в его интервью киевской газете «ФАКТЫ» [9]:
«…Михаил Горбачёв дал команду уберечь репутацию советской атомной технологии. Я знаю эту ситуацию, так сказать, „изнутри“, ведь вел протоколы заседаний оперативной группы Политбюро по Чернобылю».
Но, чтобы выполнить эту «команду», надо было собрать группу авторитетных атомщиков, учёных и производственников, и поставить перед ними вышеуказанную задачу. Так появилась Комиссия-1986. Примерно за 2 месяца на основе предоставленных ей аварийных материалов она создала сценарий-1986, версию-1986 и хронологию-1986. А на их основе в августе 1986 г. на заседании МАГАТЭ международной общественности был представлен широко известный Доклад СССР о причинах и обстоятельствах Чернобыльской аварии (Доклад-1986) [1,2]. Естественно, эти документы разрабатывались в духе вышеуказанной «команды» генсека, ибо этого требовала партийная дисциплина. Поэтому версию-1986 можно смело называть и генсековской версией, хотя его фамилия отсутствует в списке её авторов.
Для постоянного контроля за продвижением работы Комиссии-1986 в «нужном» направлении текущие её материалы периодически заслушивались и корректировались на заседаниях Оперативной группы Политбюро по Чернобыльской аварии. Да, и сам Генсек на отдельных заседаниях Политбюро грешил произвольным распределением степени вины за неё по конкретным людям и ведомствам. В итоге за эту аварию в Академии Наук и в Министерстве среднего машиностроения (МСМ) были наказаны авторитетнейшие и опытнейшие атомщики, которые к её причинам не имели никакого отношения. По сути, их просто «назначили» быть виновными по сценарию «перестроечных» игрищ вокруг Чернобыльской аварии. А по неписаным законам того времени они должны были подыгрывать такому сценарию, оправдываясь и каясь на заседаниях Политбюро.
Эти неписаные законы распространялись и на членов Комиссии-1986. Поэтому, становится понятным, что вместо строгого научного анализа они были вынуждены готовить Доклад-1986 с учётом исходной «команды» генсека и очередных политико-пропагандистских установок этих игрищ. Видимо, именно это обстоятельство привело Комиссию-1986 к созданию правдоподобной, но объективно ошибочной версии-1986.
Если кратко, то её принципиальная ошибка заключалась в утверждении, что все аварийные события начались в 01 час 23 мин 43 сек, то есть, через 4 секунды ПОСЛЕ первого нажатия кнопки аварийного глушения реактора АЗ-5 в 01 час 23 мин 39 сек. Естественно, из этой исходной ошибки потянулись и другие ошибочные утверждения.
Однако в более поздней версии-1997 [4,5,6,7] было количественно доказано, что аварийные события на 4-м блоке на самом деле начались и развивались ДО этого момента, а закончились в момент её первого нажатия.
Но ради исторической справедливости следует отметить, что первое сообщение, из которого явно следовало, что аварийная ситуация на 4-м блоке начала складываться задолго ДО нажатия кнопки АЗ-5, было сделано ещё в 1996 году С. Янковским, который в момент аварии работал дежурным следователем Киевской областной прокуратуры. Он участвовал в расследовании обстоятельств и причин Чернобыльской аварии с первых её часов, и вот что он сообщил в своём интервью газете «Зеркало недели» от 5 апреля 1996:
«В 1.10 блок стало «трясти», посыпались так называемые гидроудары. Это время считается началом «электрической аварии». В 1.17 сработала аварийная защита АЗ-5, которая срабатывает в чрезвычайных ситуациях. Она предполагает полную остановку реактора.
В 1.21 реактор заглушили. Все бы на этом закончилось, и никто бы ни о чем никогда не узнал".
Но дальше, как известно, последовал «двойной приказ» на подъём мощности реактора. В сложившихся условиях такие действия категорически запрещались регламентом. Однако персонал под мощным нажимом «сверху» после недолгого словесного сопротивления начал его выполнять, и всё закончилось так трагически.
В 2001 году это обстоятельство, старательно умалчиваемое официальными версиями, подтвердили официально рассекреченные документы оперативно-следственной группы КГБ УССР:
«Предварительные результаты опроса указанных лиц, а также изучение… технологических процессов работы оборудования реактора в период, предшествующий аварии, позволяет сделать предположение о том, что между 1 час 10 мин и 1 час 23 мин, то есть, до аварии, персоналом станции могли быть допущены отклонения от регламента эксплуатации систем блока». (Документ КГБ УССР, № 24 от 1 мая 1986 г) [8].
Как видите, здесь формулировка более дипломатичная, чем у С. Янковского, но она говорит о том же и определённо указывает на тот же отрезок времени. Обратите внимание на дату. Видимо, 1 мая 1986 года более решительно утверждать было ещё рано. Ну, а в 1996 году, то есть через 9 лет после окончания «чернобыльского» следствия и «чернобыльского» суда, для С. Янковского это стало уже несомненным фактом.
В 2001 году в интервью газете «Киевские Ведомости» 14 мая 2001 г.
«Проводивший эксперимент главный инженер по эксплуатации второй очереди АЭС… доложил мне, что он, как это обычно делается, для глушения реактора при возникновении любой аварийной ситуации, нажал на кнопку аварийной защиты АЗ-5»
Этот устный доклад подчинённого своему дежурному начальнику, тоже атомщику, состоялся через несколько десятков минут после взрыва реактора. То есть, это был профессиональный разговор между «своими людьми». Сути таких показаний можно доверять, тем более, если они практически совпадают с показаниями других свидетелей и с данными официальных документов. А из этих свидетельств
А в 2011 году изначальную ошибочность версии-1986 подтвердил и бывший секретарь Оперативной группы Политбюро по Чернобыльской аварии Г. Копчинский [9]:
«В 1986 году я присутствовал на заседании, где обсуждались (точнее были просто заслушаны) заведомо неправдивые тезисы советской делегации для сессии МАГАТЭ».
К сожалению, в своём рассказе он умолчал, по каким признакам он смог определить уже тогда «заведомую неправдивость» этих тезисов. А также умолчал, почему, видя это, он не проявил научной принципиальности и не выступил против них.
Как видите, в 2016 году оспаривать тезис ошибочности версии-1986 стало совсем бесперспективно. Однако остаётся неизвестным, этот перенос начала аварийных событий во времени был проделан Комиссией-1986 сознательно или несознательно? Ответа на этот вопрос нельзя найти ни в документах, ни в воспоминаниях. Однако можно предположить, что даже если этот перенос был проделан сознательно, то, скорее всего, он был сделан с целью выполнения вышеуказанной «команды» генсека. Видимо, на основе аварийных материалов, имевшимся у Комиссии-1986, как-то по-другому её выполнить было нельзя.
Но даже в последнем случае автор не стал бы сильно упрекать её членов за эти действия, ибо в те годы все нынешние и более ранние критики их работы, и об этом можно сказать уверенно, делали бы на их месте всё то же самое. Да ещё гордились бы, что выполнили столь ответственную «команду» самого генсека (!). Таковы были те времена.
В наше же время, спустя 30 лет после описываемых событий, единственное, в чём можно было бы мягко упрекнуть членов Комиссии-1986, так это в том, что они до сих пор не признались во всём этом официально. Ну, а неофициальные признания за дружеским ужином в своём кругу, к сожалению, не могут считаться научными доводами.
Тем не менее, совсем отбрасывать материалы Доклада-1986 не следует, так как они содержат огромный объём объективной информации о самой ЧАЭС, а также о многих обстоятельствах Чернобыльской аварии. Просто к ним не надо относиться как к «истине в последней инстанции». Их следует критически изучать и анализировать, сравнивая с материалами других источников, как этого требует научный подход к любым событиям. Поверьте, они этого заслуживают.
Поэтому, по мнению автора, к результатам работы Комиссии-1986 было бы более правильно относиться как к классическому примеру «политической физики», в которой густо перемешаны объективные сведения о самой ЧАЭС и о Чернобыльской аварии с сиюминутными политико-пропагандистскими установками «перестроечных» властей. И в таком качестве они, несомненно, никогда не устареют и заслуживают всяческих похвал.
К сожалению, сама «кухня» подготовки Доклада-1986 не освещена вообще, ни в официальных документах, ни в воспоминаниях, поэтому она до сих пор остаётся ещё одной неразгаданной тайной работы Комиссии-1986. Однако главный её вывод был справедлив — к Чернобыльской аварии привели непрофессиональные действия персонала. А явное расхождение между этим выводом-1986 и сценарием-1986 только подчёркивает искусственность сценария.
А вот почему всё так произошло, и что конкретно толкнуло персонал пойти на тот страшный ядерный риск — вручную управлять реактором, который начал «заваливаться в ксенон-йодную яму» — эти вопросы заслуживает отдельного рассмотрения. Частично они рассмотрены в [10]. Но для полного их рассмотрения требуется рассекречивание всех «чернобыльских» документов.
Распространено мнение, что геополитика — это довольно грязное и циничное дело. Не зря же такой знаменитый политик, как У. Черчилль, образно сравнивал её с яростной схваткой бульдогов под красивым ковром. Под последним подразумевались те красивые слова о «свободе, равенстве, демократии, общечеловеческих ценностях»
— В конце лета 1986 года, встретив меня на лестнице в институте, Легасов (заместитель директора Института атомной физики имени Курчатова. — Ред.) позвал в свой кабинет. Перевернув лежащую на столе бумагу, он предупредил: то, что я сейчас увижу, не предназначается ни для чьих глаз и ушей. На одной стороне листа находился английский текст, на другой — русский перевод. Могу только предположить, из каких источников был получен этот документ. Передо мной лежал будущий сценарий посвященной Чернобылю специальной сессии МАГАТЭ в Вене, который заранее расписали какие-то наши «друзья». Они предполагали, что в своем докладе о чернобыльской аварии Советский Союз не скажет ничего конкретного. Поскольку эти реакторы относятся к реакторам военного типа, все будет засекречено и доклад продлится всего полчаса. Дальше расписывались выступления — содержание каждого передавалось одной-двумя фразами. В конце был проект постановления МАГАТЭ: закрыть в Советском Союзе все атомные реакторы РБМК-1000 (реактор большой мощности канальный), выплатить огромную репарацию пострадавшим от радиоактивности странам, обеспечить присутствие иностранных наблюдателей на каждом атомном реакторе Советского Союза. Я посмотрел на Легасова. Тот кивнул: «Да. И это нам надо будет переломить».
Отсюда становится очевидным, что материалы Доклада-1986 готовились с учётом и этого, явно враждебного политического обстоятельства. А оно только усложняло и без того сложную работу Комиссии-1986. Ведь её членам нужно было в большой спешке (всего за полтора-два месяца), разработать правдоподобную и политически «правильную» версию Чернобыльской аварии, версию-1986. И сделать это на основе весьма спорного исходного материала (сомнительные «копии» некоторых аварийных документов), да ещё в условиях неполноты информации (не все аварийные документы были доступны, а некоторые просто скрывались, как, например, выводы «компетентных органов»).
И вот в таких психологически тяжелейших условиях Комиссия-1986 с этой задачей сумела справиться. Её версия-1986 была изложена в августе 1986 г. в пятичасовом докладе академика В. Легасова с трибуны МАГАТЭ в Вене. После доклада на разные уточняющие вопросы согласованно ответили члены советской делегации, входившие в состав Комиссии-1986. Заграничные участники этой специальной конференции были полностью удовлетворены и докладом, и ответами. В результате версия-1986 была принята на международном уровне и никаких враждебных решений не последовало! Так провалились вышеуказанные замыслы недоброжелателей. Это была большая дипломатическая победа учёных над геополитическими интриганами. То есть, они их сумели «переломить».
Согласитесь, что в той, политически очень неблагоприятной для СССР обстановке на мировом уровне сотворить такое при помощи всего одного Доклада-1986 и ответов на уточняющие вопросы означает совершить научно-политический подвиг во имя своей страны! Думается, что ради этого «слегка ошибиться» в моменте начала аварийного процесса и в моменте взрыва реактора, не такой уж большой грех. Тем более, что в его тексте понимающие люди могут найти малозаметные указания на то, что доклад-1986 носит скорее научно-политический характер, чем научный.
В работе Комиссии-1986 тон задавали профессионалы, как учёные-атомщики из «Курчатовского института», НИКИЭТ, ВНИИАЭС и ИБРАЭ, так и производственники из Министерства среднего машиностроения. Естественно, при подготовке доклада-1986 они работали с теми исходными материалами, которые им были предоставлены. А вот кем, как и ЧТО им было предоставлено до сих пор неизвестно ни из документов, ни из воспоминаний членов Комиссии-1986.
До 2003 г. над вопросом о качестве этих материалов мало кто задумывался. А, если кто и задумывался, то об этом широко не распространялся, а ограничивался замечаниями в закрытых отчётах или в малодоступных публикациях.
Но с 2003 года ответ на него приобрёл принципиальное значение для оценки степени адекватности версии-1986 аварийному процессу. Причиной этого стали «взрывные» показания бывшего следователя Генеральной Прокуратуры Украины С. Янковского. Он с первого дня Чернобыльской аварии участвовал в допросах-расспросах свидетелей, и в следствии по уголовному делу по ней, Но для нас главное то, что в своей работе он имел дело с подлинниками аварийных документов. И вот какую тайну он нам открыл [12]:
«Мне довелось быть участником этого расследования с первых часов после аварии до направления уголовного дела в суд. Это уникальное по своему документальному содержанию уголовное дело, состоящее из 57 томов следственных документов и многих приложений, доселе лежит мертвым грузом в архиве Верховного суда России. Многие из приложений до сих пор сильно „фонят“, но зато заключают в себе убийственную по доказательственной силе информацию. Уверен, что о большинстве документальных данных многие в Украине даже не слышали. Дело-то было совершенно секретным, а первичные документы мы изъяли на станции незамедлительно, и к вечеру 28 апреля 1986 года они были уже в Москве. То, что потом изучали многочисленные специалисты, было в основном какими-то урезанными копиями или вообще фальсификатом».
Это ключевое признание появилось в открытой печати только в 2003 г. Но ради исторической справедливости и к чести учёных-атомщиков, не видевших подлинники, следует отметить, что уже в 1986 г. у них стали возникать сомнения в аутентичности «копий» и подлинников первичных аварийных документов, а также в адекватности сценария-1986 процессу аварии. В 1986 г. их высказали специалисты ВНИИАЭС [13,14], затем в 1994 г. специалисты НИКИЭТ [15], несколько позже к ним присоединился автор [4,5,6,7], а затем и другие исследователи.
У автора первые сомнения в полном соответствии версии-1986 аварийному процессу возникли октябре 1986 года после прочтения двухтомника материалов Доклада-1986. Они, правда, носили тогда весьма смутный характер и возникли из-за трёх фактов.
Первый — полное отсутствие объяснений, почему персонал вдруг начал аварийно глушить реактор 4-го блока в 01 час 23 мин 39 сек, если по сценарию-1986 до этого момента никаких аварийных процессов не наблюдалось.
Второй — утверждение о том, что управляющие стержни после нажатия кнопки АЗ-5 в 01 час 23 мин 39 сек начали дружно вдвигаться в активную зону реактора, носило явно декларативный характер.
Третий, скорее, языковый — это была фраза, весьма обтекаемо объяснявшая причины аварии и представлявшая собой прямо восхитительный вывод-реверанс [1,2].
«…первопричиной аварии явилось крайне маловероятное сочетание нарушений порядка и режима эксплуатации, допущенных персоналом энергоблока».
В этой фразе обратили на себя внимание слова «крайне маловероятное сочетание нарушений». Они показались знакомыми. А позже вспомнилось, что однажды довелось услышать от более опытных людей, что в те времена в обиходе ходило негласное указание, что все крупные аварии да ещё с человеческими жертвами следует объяснять именно крайне маловероятным сочетанием разных событий.
Но и без этих знаний, прочитав такой вывод-реверанс, можно было сразу догадаться, что перед Комиссией-1986 поставили задачу раздать «каждой сестре по серьге», ибо, когда понемногу виноваты все, то со стороны создается впечатление, что вроде бы никто особо и не виноват. И это должно было смягчить резко негативное отношение Запада к атомной отрасли СССР после Чернобыльской катастрофы. Правильность этих догадок подтвердил в 2011 году Г. Копчинский в своём интервью газете «ФАКТЫ» [9].
Так что сомнения, возникшие в 1986 г., не проходили и только подталкивали к более глубокому изучению аварийных документов. Но в 1986 г. кроме работ [1,2] ничего нового не появилось. В последующие годы тоже. И сомнения оставались, ибо их нельзя было ни подтвердить, ни опровергнуть новыми документами. В такой ситуации стала очевидной необходимость дальнейшего накопления данных по Чернобыльской аварии.
К счастью, в 1989 г. приказом министра атомного ведомства был снят гриф секретности практически со всех «чернобыльских» материалов. И они потекли в открытую печать сначала ручейками, а после 1995 года бурным потоком — официальные, полуофициальные и неофициальные. В каждом из них были какие-то, ранее неизвестные подробности Чернобыльской аварии и они шаг за шагом углубляли наши знания о ней.
К сожалению, материалы уголовного дела по Чернобыльской аварии не подпадали под этот приказ, ибо уже находились в архиве другого ведомства — Верховного суда РФ. А там такой приказ не издавали, и поэтому они до сих пор остаются недоступными ни для отечественной научной общественности, ни даже для МАГАТЭ. Интересно, сколько же лет еще придется ждать до их рассекречивания?
На этот вопрос один искушенный в политике собеседник как-то дал автору интересный ответ. По его мнению, все эти материалы останутся недоступными ещё много-много лет, пока не уйдут в мир иной все истинные виновники Чернобыльской аварии, их вольные или невольные соучастники, а также те, кто цинично использовал ее в целях политических спекуляций. Но это произойдет еще нескоро, а посему надо набраться терпения и дожидаться этого исторического момента.
Но вернёмся к нашей теме. За 8 лет после выхода рассекречивающего приказа министра накопилось много новых сведений по Чернобыльской аварии. Они позволили изучить её процесс более глубоко, чем это было сделано в официальных версиях. В частности, в работах [4,5] было показано, что данные официальной распечатки ДРЕГ (Диагностическая РЕГистрация), которые легли в основу официальной хронологии-1986:
— во-первых, не подтверждаются другими аварийными документами;
— во-вторых, противоречат показаниям свидетелей;
— в-третьих, что самое главное, прямо противоречат законам физики реакторов.
Было очевидно, что подлинные данные распечатки ДРЕГ не могут (!) обладать такими свойствами.
А это означало, что подлинные данные распечатки ДРЕГ были кем-то сознательно искажены! Естественно, в «нужном» ему направлении. Но сделано это было довольно неумело, иначе не возникло бы столько сомнений у разных независимых специалистов.
Однако в течение нескольких лет после получения этих выводов оставалась неясной причина столь серьёзных противоречий в официальных данных распечаток ДРЕГ и причина, по которой Комиссия-1986 их не заметила или не придала им значения. И только в 2003 году «взрывные» показания С. Янковского дали естественное объяснение столь противоестественным свойствам официальных данных распечаток ДРЕГ.
Только из этих фактов уже можно было сделать вывод о том, что официальная хронология-1986, а, следовательно, и весь официальный сценарий-1986 неправильно описывают процесс Чернобыльской аварии.
МАГАТЭ — это солидная международная организация, в которой работают весьма квалифицированные атомщики, как учёные, так и производственники. И тут естественно возникает вопрос, почему же они так некритично согласились с политверсией-1986, хотя и с последующими оговорками в 1993 году [16]?
Ответ представляется простым — а что им оставалось делать, если, с одной стороны, версия-1986, выглядела вполне правдоподобно, а, с другой, сами специалисты МАГАТЭ:
- материалы уголовного дела по Чернобыльской аварии не изучали (!);
- стенограммы «чернобыльского» суда не изучали (!!);
- подлинники аварийных документов не изучали (!!!).
Из этого обстоятельства становится очевидным, что проверить правильность версии-1986 по-настоящему они никак не могли. В таких условиях они могли только довериться создателям версии-1986 и подтвердить, что она не противоречит законам физики реакторов. А вот утверждать, что аварийный процесс развивался именно по сценарию-1986, у них не было никаких оснований по вышеуказанным трём причинам. И думается, что они это хорошо понимали.
Однако в те далёкие времена многие восприняли выводы МАГАТЭ чуть ли не как «истину в последней инстанции». Хотя было видно, что им не хватает доказательств, а некоторые утверждения носят декларативный характер. Особенно ключевое утверждение, что после нажатия кнопки АЗ-5 в 01 час 23 мин 39 сек управляющие стержни «пошли вниз»,
С тех пор прошло 30 лет, но до сих пор ни одна официальная комиссия, ни один неофициальный исследователь не представили ни одного объективного доказательства, что такое движение действительно состоялось. До сих пор это главное утверждение Доклада-1986 и выводов МАГАТЭ основывается только на субъективных показаниях нескольких свидетелей, которые юридически отвечали за безопасную эксплуатацию реактора (см., например, [17]). И им грозили большие тюремные сроки или что-то пожёстче, если бы выяснилось, что управляющие стержни не «пошли вниз» после нажатия кнопки АЗ-5 и что реактор был разрушен взрывом до её нажатия. Уже по одному этому стержни должны были «пойти вниз»… «во спасение». А там пока разберутся…
В вопросе о движении стержней «вниз» есть ещё один необъяснённый до сих пор факт, который только усиливает эти подозрения. Магнитофоны компьютерного комплекса 4-го блока «Скала» круглосуточно записывали все показания приборов, контролирующих рабочее состояние реактора и остальных устройств блока. Они, по сути, играли ту же роль, что и «чёрные ящики» в самолётах. Однако после аварии выяснилось, что тот участок на магнитной ленте, который должен был содержать записи, объективно подтверждающие или опровергающие факт дружного движения управляющих стержней «вниз», оказался пустым [1,2].
В официальной версии именно отсутствием этих записей объяснили свою работу по исследованию причин и обстоятельств Чернобыльской аварии только на основании данных распечаток ДРЕГ. А само их отсутствие объяснили самопроизвольным отключением компьютерного комплекса «Скала» в течение 10−15 минут перед взрывом. Объективно получалось, что этот комплекс нормально работал-работал, а когда дежурная смена начала грубо нарушать правила безопасной эксплуатации реактора, он сам взял и отключился.
Такое «удивительное» совпадение во времени вызвало серьёзные подозрения в надуманности официального объяснения. И тогда стали возникать разные вопросы. А, может, компьютерный комплекс вовсе не отключался, а его специально отключили, чтобы не оставлять объективных свидетельств столь грубых нарушений? А, может, все эти свидетельства-записи уже после взрыва просто стёрли с той же целью? А если это так и было, то кто мог это сделать?
В официальных версиях и воспоминаниях эти и подобные им вопросы вообще не рассматриваются. Однако легко догадаться, что если что-то такое и произошло, то в обоих случаях это могла сделать только дежурная смена по распоряжению свыше.
Автор проработал в «чернобыльском» сообществе 18 лет и там довелось услышать о Чернобыльской аварии разные истории. Многое из услышанного подтвердилось потом в рассекреченных документах, а многое ещё ожидает своего научного подтверждения. К последним относится молва о том, что версию с движением стержней «вниз» после нажатия кнопки АЗ-5 придумал руководитель электротехнических испытаний, заместитель главного инженера второй очереди ЧАЭС (ЗГИС-2) примерно через 15 минут после взрыва реактора. И велел всем на предстоящем следствии придерживаться именно этой версии… «во спасение». Мы, мол, не причём, а там пусть наука разбирается…
Но молва — это лишь молва. Убедиться в её правильности или неправильности можно будет только после рассекречивания всех «чернобыльских» документов. Но, если принять эту молву на веру, то её логика позволяет предположить, что именно ЗГИС-2 должен был отдать приказ временно отключить процесс записи на комплексе «Скала» или стереть на его магнитных лентах уже готовые записи. Просто как одно из мероприятий «во спасение». При этом, возможно, были и другие мероприятия с той же целью, о которых мы пока не знаем.
Авторы работы [18] тоже высказывали прямые предположения о том, что записи состояния реактора 4-го блока за последние 10−15 минут его жизни были именно стёрты на магнитных лентах комплекса «Скала», и сделано это было сознательно.
На следствии одни свидетели чётко придерживались «спасительного» распоряжения ЗГИС-2, другие, юридически не отвечавшие за безопасность реактора, попав к опытным следователям, дали другие показания [17]. В частности, они проговорились о том, что по их ощущениям нажатие кнопки АЗ-5 и взрыв реактора по времени почти совпали. А это только подтвердило правильность версии-1997.
Как видите, ещё много тайн скрывают нераскрытые до сих пор «чернобыльские» документы. Особенно, протоколы допросов-расспросов свидетелей.
Зная всё это, автора давно волнуют естественные, но весьма деликатные вопросы. Вот один из них — члены Комисии-1986 работали с подлинниками аварийных документов или их вынудили работать с т.н. «копиями», под предлогом соблюдения радиационной безопасности, ведь подлинники были очень радиоактивны?
Ответ на этот вопрос весьма важен для общего понимания источников ошибок. Ибо если они работали с подлинниками, тогда становится очевидным, что перенос начала аварийного процесса на время после нажатия кнопки АЗ-5 был сделан сознательно.
А если они работали с «урезанными копиями», то могли невольно ошибиться, если этот перенос на «копиях» чьими-то стараниями был проделан заранее без их ведома. Для чего? Возможно, чтобы создать ложное чувство, мол, они сами пришли к политически «правильной» версии. У недобросовестных политиканов есть такой приёмчик.
Но если создатели версии-1986 работали с «копиями», то было бы интересно узнать, знали ли они, чувствовали ли они, что работают с «какими-то урезанными копиями или вообще фальсификатом»? Или сами были введены в заблуждение этими фальшивками?
И в продолжение этих вопросов было бы интересно узнать, возникали ли у них сомнения насчёт аутентичности подлинников аварийных документов и тех «копий», с которыми, возможно, им пришлось работать, или они отнеслись к «копиям» излишне доверчиво, или, не задумываясь, просто подчинились партийной дисциплине?
А после этих вопросов сразу появляется естественный вопрос, а кто же так неумело изготовил эти «копии» и где?
Ответы на эти вопросы весьма важны, ибо одно дело, когда эксперты всё делают сознательно, и совсем другое дело, когда кто-то вводит их в заблуждение фальшивками или заставляет их работать с фальшивками.
Прямых ответов на все эти вопросы пока нет ни в документах, ни в воспоминаниях. Нет даже намёков. Но будем надеяться, что хотя бы к 30-летию Чернобыльской аварии найдётся смельчак, который просветит нас по всем этим, весьма и весьма щекотливым вопросам. Но если авторы версии-1986 давали пожизненную подписку о неразглашении, а тогда все «чернобыльские» дела были совершенно секретными, то надеяться на появление такого смельчака было бы чересчур оптимистично.
Но, как бы там ни было на самом деле, в большую заслугу членам Комиссии-1986 можно поставить то, что даже на такой весьма сомнительной документальной базе им удалось создать достаточно правдоподобную версию-1986, чтобы быть принятой в те времена на международном уровне. Правда, для этого им пришлось взять на себя грех умолчания тех «неудобных» аварийных фактов, которые уже были хорошо известны, но никак не находили объяснения в рамках этой версии или вовсе её опровергали.
Например, они умолчали даже о таком экстраординарном для любой АЭС событии, как практически одновременное отключение на 4-м блоке ЧАЭС всех восьми главных циркуляционных насосов (ГЦН), которое произошло в 01 час 23 мин 40−41 сек!!! [19,20]. Интересно отметить, что этот факт был хорошо известен уже в начале мая 1986 года и уже тогда лёг в основу одной из первоначальных версий причин взрыва реактора.
А вот другой пример с данными промышленного телевидения на 4-м блоке ЧАЭС. Расскажем о нём подробнее, так как он вообще не освещён ни в официальных документах, ни в опубликованных воспоминаниях. Нет даже намёка на это обстоятельство.
Известно, что на 4-и блоке ЧАЭС постоянно работала штатная телевизионная система контроля за обстановкой в его наиболее важных помещениях, в том числе, и в его Центральном зале (ЦЗ-4). И в аварийную ночь она должна была сделать видеозаписи всех событий, которые происходили в ЦЗ-4 перед аварией и в момент аварии вместе с отметками времени этих событий. По устным рассказам ветеранов ЧАЭС, которые в своё время доводилось слышать автору, дежурная смена 4-го блока весь аварийный процесс прекрасно видела по видеомонитору вплоть до момента, как начала вздыматься верхняя «крышка» реактора вместе со «сборкой 11», но затем изображение пропало по очевидной причине.
Зная это обстоятельство, естественно, возникают вопросы:
- где находятся эти столь важные видеозаписи-непредвзятые свидетели аварии?
- почему они нигде не опубликованы и не стали достоянием общественности?
- почему в официальных версиях нет никаких ссылок на их данные?
- почему…
Однако ответов на все эти принципиальные вопросы нельзя найти ни в официальных документах, ни в опубликованных воспоминаниях. Более того, факт работы системы ТВ-контроля в них вообще не упоминается, как будто его вообще не существовало. В результате создалось впечатление, что авторы этих документов дружно, как по команде, старательно замалчивают это деликатное обстоятельство Чернобыльской аварии.
Но, учитывая всё вышеизложенное, естественный ответ на все эти вопросы напрашивается сам собой. Вот он — данные аварийных видеозаписей не вошли в официальные версии, видимо, потому, что на них все увидели бы, например, по дрожанию видеокартинки — и настоящий момент первого взрыва, и настоящий момент второго взрыва, и тот момент времени, когда взрывная волна уже начала выталкивать «крышку реактора» из реакторного пространства. А из этих моментов времени всем стало бы ясно, что версии-1986 и -1991 ошибочно описывают процесс аварии. Видимо, поэтому аварийные видеозаписи были строго засекречены, а их данные не вошли в материалы Комиссии-1986.
Но при этом остаются без ответа ещё два деликатных вопроса. Первый — были ли вообще ознакомлены члены Комиссии-1986 с данными аварийных видеозаписей? И второй — работали ли они с ними при подготовке Доклада-1986? Ответ на эти вопросы весьма важны, ибо одно дело, если от них скрыли эти видеозаписи, и совсем другое дело, если они с ними всё-таки работали, но по понятным причинам решили их данные не приводить в Докладе-1986.
Но при этом остаётся возможным вариант, что эти видеозаписи были тоже стёрты «во спасение», и тогда Комиссии-1986 просто не с чем было работать. И тогда вопрос об аварийных видеозаписях можно просто снять с повестки дня.
Как видите, ещё немало вопросов по Чернобыльской аварии остаются без ответов. Однако несмотря на это и на все эти «политесы» того времени, «сомнения», «вопросы», «умолчания» и, даже критикуя их, автор по-прежнему испытывает ко всем членам Комиссии-1986 превеликое уважение, ибо хорошо понимает, в каких сложных условиях, научных и политических, им, атомщикам высочайшего класса, пришлось создавать сценарий-1986.
Монопольное положение версии-1986 в умах отечественной и международной общественности продержалось всего 5 лет. В 1991 г. Госпроматомнадзор создал свою группу специалистов по расследованию причин Чернобыльской аварии (Комиссия-1991). Возглавил её бывший работник ЧАЭС. В её состав были приглашены, в основном, тоже бывшие работники ЧАЭС. Комиссия-1991 энергично взялась за работу и вскоре на основе правдоподобных материалов версии-1986 создала «альтернативную» версию-1991 [3].
Суть её выводов сводилась к следующему:
- персонал ни в чём не виноват;
- к аварии привели исключительно «конструкционные недостатки» реактора, а именно, положительный коэффициент реактивности по пару, а также графитовые вытеснители на концах управляющих стержней.
По версии-1991 их массовый ввод в активную зону реактора после нажатия кнопки АЗ-5 в 01 час 23 мин 39 сек внёс в неё такую большую положительную реактивность, что оставшиеся стержни управления уже не смогли её скомпенсировать. Поэтому в реакторе началась неуправляемая цепная реакция, которая закончилась его тепловым взрывом.
Эту версию минэнерговцы начали везде преподносить как единственно верную. Особенно активным в этом был сам председатель Комиссии-1991 (!), что неудивительно. И на первый взгляд версия-1991, выглядела вполне правдоподобно. Но уже на второй, более внимательный взгляд становилось ясным, что ей присущи все те же недостатки, что были присущи версии-1986. Укажем на три главных из них:
- версия-1991 строилась на основе ошибочной хронологии-1986, и поэтому, тоже оказалась ошибочной, ибо стержни не могли начать своё спасительное движение в активную зону реактора после нажатия кнопки АЗ-5, так как в момент её нажатия уже не существовало ни стержней, ни активной зоны [4,5,6,7];
- версия-1991, как и версия-1986, умолчала обо всех тех «неудобных» аварийных фактах, которым она не смогла дать естественное объяснение. Похоже, что её авторы работали по принципу — «Если аварийный факт не укладывается в нашу версию, тем хуже для… факта!»;
- версия-1991 не даёт вразумительных ответов, в общем-то, на те же вопросы, что и версия-1986.
Приведём только один такой вопрос, ставший уже классическим.
Известно, что реакторы 4-го и 3-го блока ЧАЭС по конструкции были идентичны, и поэтому оба обладали одними и теми же «конструкционными недостатками».
Также известно, что где-то в 5 часов утра 26 апреля 1986 г. реактор 3-го блока, как и реактор 4-го блока, аварийно глушился путём нажатия кнопки АЗ-5. При этом все его управляющие стержни дружно двинулись в активную зону реактора, и нормально его заглушили. То есть, персонал 3-го блока повторил все те же действия, что и персонал 4-го блока в 01 час 23 мин 39 сек, но реактор 3-го блока почему-то не взорвался.
Естественно возникает вопрос, почему в одном случае реактор взорвался, а в другом не взорвался? Версия-1991 не даёт на него вразумительного ответа. Она его просто замалчивает, хотя всё это было хорошо известно с 1986 года, и у членов Комиссии-1991 было время его обдумать и найти вразумительный ответ на поставленный выше вопрос. Но они его так и не нашли. А может и не искали, ибо вопрос был очень уж «неудобный».
А зря — ведь рано или поздно его зададут, ведь этот факт явно указывает на то, что дружное движение стержней в активную зону реактора 4-го блока после нажатия кнопки АЗ-5 не привело бы к его взрыву. Даже если бы оно и состоялось! Но оно не состоялось, так как в момент её нажатия реактор уже был разрушен перегретым паром.
Один только этот факт полностью опровергает версию-1991. Видимо, поэтому её авторы замалчивает и его, и все другие «неудобные» для них факты. Но в МАГАТЭ этих «хитростей» почему-то не заметили. Возможно, были заинтересованы их не замечать.
Опыт научной работы подсказывает, что если игнорирование «неудобных» для данной версии фактов и документов происходит из-за её неспособности дать им естественное объяснение и дать естественные ответы на принципиальные вопросы, то это определённо указывает на ошибочность данной версии.
К тому же в версии-1991 вообще нет ничего общего ни с объективными выводами «компетентных органов», ни с более поздними результатами научных исследований, ни с официальными документами, которые были рассекречены после 1995 года. А это только подтверждает, что версия-1991 была не научной, а политической,
Известно, что заказные версии международного значения вроде версий-1986 и -1991 просто так не появляются. Их обычно заказывает кто-то из очень высокого начальства. И мы уже знаем, например, что главным заказчиком политверсии-1986 был сам генсек.
Но тогда возникает вопрос, а кто был главным заказчиком «альтернативной» версии-1991? Долгое время предполагалось, что это был кто-то из аппарата ЦК КПСС, тесно связанный с Министерством энергетики, которому ЧАЭС и подчинялась. Но конкретный ответ был озвучен только в апреле 2011 г. Г. Копчинским [9]. Он сообщил, что в 1987 г. некие сотрудники МАГАТЭ «потребовали от СССР объяснений». Видимо, это были те самые геополитические интриганы, о реальном существовании которых уже сообщалось выше и чьи интриги в 1986 году были изящно провалены. И, как это ни странно, требуемые ими «объяснения» им были даны в виде «истинных результатов исследований» (терминология Г. Копчинского). Похоже, что они их удовлетворили, ибо потом «объяснений» уже не требовали. А в 1991 г. Комиссия-1991, развивая эти «объяснения», создала версию-1991, мало того, что ложную, но, по сути, ещё и резко враждебную атомной отрасли своей страны. В 1993 г. её материалы официально вошли в документ МАГАТЭ, известный как Доклад INSAG-7 [15]. И получилось что-то вроде атомного политико-пропагандистского мазохизма.
Но зачем геополитикам из МАГАТЭ понадобился именно такой, мазохистский сценарий? Прямого ответа на этот вопрос пока нет ни в документах, ни в воспоминаниях. Нет даже намёка. Однако думается, что дело здесь было вовсе не в поисках объективной истины. Все они были так или иначе связаны с атомными отраслями западных стран, и, видимо, истинной их целью было получение материалов, которые дискредитировали бы на международном атомном рынке главного конкурента западным атомным технологиям. И не просто получить, а получить их официально от страны, чья атомная отрасль уже начала с ними конкурировать. Другими словами, получить компромат на конкурента из рук самого конкурента! Согласитесь, в непримиримой борьбе за многомиллиардный международный атомный рынок это высший пилотаж. А вот почему «перестроечные» власти согласились пойти навстречу таким «требованиям» геополитических интриганов из МАГАТЭ, остаётся до сих пор ещё одной неразгаданной тайной того времени.
К сожалению, вся эта «кухня» «заказов», «объяснений», а также «кухня» создания и работы Комиссии-1991 до сих пор остаётся «тайной за семью печатями». Поэтому пока остаётся неизвестным, знали или не знали члены Комиссии-1991, что вообще-то работают на чуждые им заграничные интересы? Опыт работы подобных комиссий того времени подсказывает, что рядовые их члены частенько не знают сверхцелей их работы. А вот их главы обычно знают. Несколько лет назад появилась надежда, что все эти тайны нам приоткроют воспоминания главы Комиссии-1991 [21]. Но после их прочтения стало ясно, что он и не думал их открывать, и наши надежды, увы, не оправдались. Так что все эти «чернобыльские» тайны по-прежнему остаются неразгаданными. И, видимо, разгадать их можно будет только после рассекречивания всех «чернобыльских» документов.
Как видите, обе основные официальные версии оказались не столько научными, сколько политическими,
После 1991 года «перестроечные» власти канули в Лету, а вместе с ними и политическая поддержка этих версий. В результате их авторы остались один на один со всеми «неудобными» аварийными фактами, как старыми, так и новыми. К тому же гриф секретности со многих «чернобыльских» документов уже был снят и ранее скрываемые подробности Чернобыльской катастрофы рассеяли почти весь «перестроечный» политико-пропагандистский туман вокруг неё. Существенную роль в этом сыграли работы [19,20]. Материалами этих работ создатели версии-1986 фактически исправили свои ошибки, хотя официально их так и не признали. Есть такая косвенная форма признания. И причины её принятия хорошо понятны.
А вот создатели версии-1991 до сих пор никак не стремятся к исправлению своих ошибок, и в неутихающих «чернобыльских» дискуссиях упорно пытаются выдавать желаемое за действительное (см., например, [21]). При этом в качестве главного доказательства своей непогрешимости обычно ссылаются на уже упомянутый выше Доклад INSAG-7 [15]. Мол, раз уж такая организация как МАГАТЭ приняла версию-1991, то какие могут быть сомнения в её справедливости? Но при этом почему-то «забывают» сказать, что МАГАТЭ точно также приняла и версию-1986. А Доклад INSAG-7 представляет собой простую механическую смесь ошибочной версии-1986 и ещё более ошибочной версией-1991. Естественно, что от этого Доклад INSAG-7 не стал менее ошибочным. Скорее всего, в МАГАТЭ решили так сделать по дипломатическим соображениям, чтобы все были довольны и оставались при своих взглядах.
Научный анализ основных ошибочных утверждений работы [21] был проведён в работе [22].
Факты и документы, рассекреченные после 1995 г., в том числе и официальные, а также анализы, проведенные на их основе, сделали очевидной необходимость пересмотра хронологии, обстоятельств и причин Чернобыльской аварии на международном уровне. Но сначала, конечно, следует рассекретить все «чернобыльские» документы и, прежде всего, материалы уголовного дела, стенограммы суда и архивы ЦК КПСС.
Конечно, есть риск, что при этом рассекречивании могут появиться материалы, которые сильно заденут самолюбие отдельных очень важных и не очень важных персон. «Именно это обстоятельство может стать главным препятствием для рассекречивания и пересмотра» — разъяснил автору политически опытный собеседник. И хотя с того разговора прошло уже много лет, наша реальная жизнь лишь подтверждает его правоту.
Автора не раз спрашивали, а не опасается ли он, что это рассекречивание может опровергнуть и версию-1997? Обычно ответ был примерно таков — конечно, тогда мы узнаем немало новых живописных подробностей, многие из которых и так известны из устных рассказов ветеранов ЧАЭС. Но в этом случае они получат своё документальное подтверждение и, таким образом, обретут статус научного факта. А в версии-1997 принципиально ничего не изменится. Она только обогатится дополнительными доводами в свою пользу. Ведь на сегодняшний день она является единственной версией, которая смогла дать естественное объяснение всем известным аварийным фактам. А официальные версии-1986 и -1991 оказались на это просто неспособны!
Весной 2006 года во время интервью украинской телекомпании «1+1» и японской телекомпании NHK их журналисты независимо друг от друга (оба интервью проходили в разное время) задали автору по сути один и тот же вопрос. В их устах он звучал несколько по-разному, поэтому ниже приводится его суть:
«Ваша версия-1997 представляется весьма логичной, последовательной и довольно убедительной. И, возможно, она действительно правильная. Но тогда ответьте на вопрос, почему же она до сих пор не признана правильной официально?»
Ответ таков:
«А кто должен это признавать? Президент? Так он не специалист в атомных делах и, видимо, обратится по этому вопросу к премьер-министру. Премьер-министр тоже не специалист и, видимо, обратится по этому вопросу к министру энергетики. Но министр энергетики тоже не специалист и, видимо, обратится по этому вопросу в департамент по атомной энергетике. Да, там работают люди, которые могли бы дать объективную оценку научной версии-1997.
Но будут ли они её давать, если этот департамент возглавляет… председатель Комиссии-1991, выводы которой полностью опровергают и наша научная версия-1997, и официальные документы, рассекреченные после 1995 года? И тут легко понять, что если они официально признают версию-1997 правильной, то они тем самым официально признают несостоятельность своего начальника как исследователя причин Чернобыльской аварии. А для чиновников такого уровня это означает крупную ссору с начальником и, скорее всего, конец карьеры и непочётную отставку. Поэтому официально они признавать её не будут, чтобы не задеть самолюбия своего высокого начальника. А как бы вы сами поступили в подобном случае на их месте?
Скорее всего, они хорошо понимают, что версию-1997 научными методами нельзя опровергнуть. Иначе они давно бы это сделали к превеликому удовольствию своего начальника и, возможно, получили бы за это премию. А раз нельзя, то в их положении лучше всего выбрать политику замалчивания и версии-1997, и всех других документов, даже официальных, которые опровергают версию их столь высокого начальника.
Но нас эти замалчивания не очень волнуют, ибо, как говорил философ Спиноза: «Вещь не перестает быть истинной от того, что она не признана многими».
А что касается критики, то нашу научную версию-1997 критиковали и не один раз. Были даже случаи резкой критики. Однако вся эта критика велась ненаучными методами и только в СМИ. А научными методами и в научной литературе её никто не критиковал и никто не смог опровергнуть до сих пор. Она и сейчас остаётся единственной версией, которая позволяет естественно объяснить ВСЕ известные аварийные факты. Официальные же версии оказались на это просто неспособны. И это многих раздражает. А наиболее агрессивные из них время от времени устраивают истерические разносы редакциям тех киевских газет, которые рискнули опубликовать отдельные фрагменты нашей версии. Такова наша реальная жизнь".
Конечно, эти слова в кинофильмы, вышедшие на японский и киевский экраны 26 апреля 2006 года, не попали, чтобы не задевать чьи-то самолюбия.
Видимо, от политических страстей вокруг Чернобыльской аварии действительно никуда не деться ни через 15 лет, ни через 20 лет, ни через 25 лет, и, скорее всего, никуда не денемся и через 30 лет после неё. Ибо политика у нас везде и всегда и, чаще всего, главнее объективной истины.
Но, несмотря на все эти ненаучные обстоятельства — «политесы», «самолюбие», «замалчивания», «умалчивания», густой пропагандистский туман, который разводят вокруг Чернобыльской аварии заинтересованные лица
Литература
1. Авария на Чернобыльской АЭС и её последствия: Информация ГК АЭ СССР, подготовленная для совещания в МАГАТЭ (Вена, 25−29 августа 1986 г.).
2. Информация об аварии на Чернобыльской АЭС и её последствиях, подготовленная для МАГАТЭ. Атомная Энергия, т. 61, вып. 5, ноябрь 1986.
3. О причинах и обстоятельствах аварии на 4 блоке ЧАЭС 26 апреля 1986 г. Доклад ГПАН СССР, Москва, 1991.
4. Горбачёв
Б. И. Причины Чернобыльской аварии: окончательный выбор между двумя версиями. «Проблеми Чорнобиля», вип. 10, ч. 1. 2002. http://nuclearno.ru/text.asp?48095. Gorbachev Boris I. The Causes and Scenario of the Chernobyl Accident, and Radioactive Release on the CHNPP unit-4 Site//Collection of the reports «Recent Research Activities about the Chernobyl NPP Accident in Belarus, Ukraine and Russia».-Edited by Imanaka T., Research Reactor Institute, Kyoto University, July 2002. www.rri.kyoto-u.ac.jp/NSRG/reports/…/Gorbachev.pdf
6.
Горбачёв Б. И. «Новая хронология аварии на 4-м блоке Чернобыльской АЭС». Ж. «Проблеми безпеки атомних електростанцій і Чорнобиля», ИПБАЕС, НАНУ, вип. 2, 2005. УДК 621.039.1. В Интернете по адресу: http://nuclearno.ru/text.asp?97957.
Горбачёв Б. И. «Когда на самом деле взорвался реактор в Чернобыле? Дополнительные доказательства», Бюллетень по атомной энергии, ЦНИИУЭИ, апрель 2005.8. «З архівів ВУЧК, ГПУ, НКВД, КГБ», Спецвипуск № 1, 2001 г. Видавництво «Сфера».
9.
Копчинский Г. А. Интервью газете «Факты и комментарии» 29 апреля 2011 года.10.
Горбачёв Б. И. «Чернобыльская катастрофа: кто же её спровоцировал?». Статья в сборнике О. Гусева «Между Чернобылем-1986 и саркофагом-2015». Из-во ЧП «Золотые ворота», Киев, 2012. ISBN 978−966−2246−13−1. В Интернете http://nuclearno.ru/text.asp?16 21411. Боровой
А. А. Интервью журналу «Итоги» № 17 / 828 (23.04.12).12. Янковский С. «Правда о Чернобыле лежит в Москве"//Зеркало недели.-2003. № 16 (441), 26 апр. — 7 мая.
13. Отчёт ИРЭП. Арх. № 1236
от 27.02.97. 14. Отчёт ИРЭП. Арх. № 1235
от 27.02.97. 15.
Новосельский О. Ю. ,Подлазов Л. Н. , ЧеркашовЮ. М. Чернобыльская авария. Исходные данные для анализа. РНЦ «КИ», ВАНТ, сер. Физика ядерных реакторов, вып. 1, 1994.16. Документы МАГАТЭ. «Чернобыльская авария: дополнение к INSAG-1 — INSAG-7». 1993. Доклад Международной консультативной группы по ядерной безопасности. (INSAG — International Nuclear Safety Advisory Group — Международный консультативный комитет по ядерной безопасности МАГАТЭ.
17.
Дятлов А. С. «Чернобыль. Как это было». ООО Издательство «Научтехлитиздат», Москва. 2000.18. Аналіз аварії на четвертому блоці ЧАЕС. Звіт. Част. 1. Обставини аварії. Шифр 20/6н-2000. НВП «РОСА». Київ. 2001.
19. A. A. Abagyan, E.O. Adamov, E.V. Burlakov et. al. «Chernobyl accident causes: overview of studies over the decade», IAEA International conferens «One decade after Chernobyl: nuclear safety aspects», Vienna,/1 — 3 april, 1996, IAEA-J4-TC972, p.46 — 65.
20.
Ионов А. И. ,Никитин Ю. М. ,Новосельский О. Ю. ,Подлазов Л. Н. ,Черкашов Ю. М. ,Чечеров К. П. 10-летний период в исследовании Чернобыльской аварии /аналитический обзор/. Препринт НИКИЭТ, -М., НИКИЭТ, ЕТ-97,36,1997.21.
Копчинский Г. А. , ШтейнбергН. А. Чернобыль : Как это было. Предупреждение. — М. Из-во «Литтера», 2011. 240 с.22.
Горбачёв Б. И. «Чернобыльская катастрофа и ультраконсерваторы». Рецензия на книгу [21]. http://nuclearno.ru/text.asp?17 140