Причиной скоропостижной смерти 57-летнего директора Киевского академического театра кукол коллеги называют нервотрепку и интриги, преследовавшие его последние годы
Заслуженного деятеля культуры Николая Петренко часто называли «голосом киевского метро». Именно он более четверти века объявлял остановки в столичной подземке, просил пассажиров быть внимательными и осторожными, предупреждал о возможных изменениях движения поездов. Далеко не все знали, что обладатель звучного баритона — артист, генеральный директор и художественный руководитель Киевского академического театра кукол. Его голос звучит в вагонах и сейчас — пока в метрополитене не подыщут подходящего диктора и не перепишут сообщения для всех 52 станций.
Актеры театра кукол признались, что на внутренних «капустниках» иногда шутили на тему озвучки метрополитена. Представление частенько заканчивалось присказкой: «Обережно, двері зачиняються!» Николай Иванович, обязательно приходивший на каждый «домашний» спектакль, хохотал от души.
— А теперь «двери» закрылись для него навсегда, — горестно вздыхает главный режиссер Киевского академического театра кукол Юрий Сикало. — Мы с женой обожали Николая, словно родного сына. Помню, как он впервые пришел в наш коллектив молодым, 28-летним. И отдал театру почти тридцать лет жизни. Коллеги шли к Николаю Ивановичу с любыми проблемами — будь то просьба о помощи на рождение ребенка или похороны близких, о путевке на лечение или отдых. Он «разруливал» все споры и ссоры, неизбежные в творческих коллективах. При нем театр вышел на международную арену, завоевывая призовые места на фестивалях европейских детских и кукольных театров. Петренко ведь сам очень любил и умел водить кукол — в юности несколько лет работал кукловодом в черниговском театре.
Юрий Иванович кивает на окно, откуда открывается живописный вид на печерские холмы:
— Вместе с Николаем Ивановичем с огромным трудом нам удалось заполучить для театра это прекрасное место на улице Грушевского после того, как нас «попросили» из синагоги. Но, сколько помню, даже в самые неприятные моменты в жизни коллектива — когда мы лишились здания, скитались по разным сценам, а актеры получали нищенские зарплаты — он был полон оптимизма. При закладке фундамента нынешнего дворца мы бросали в бетон монеты — на счастье. Тогдашний мэр Александр Омельченко пообещал, что построит здание за год. «Много сказок знаю, много их поставил на сцене, — ответил я ему. — Но в вашу „сказку“, извините, не верю». Однако городской голова сдержал обещание. Чудесный замок с острыми шпилями и ажурными балконами был сдан к Дню святого Николая и, можно сказать, к дню рождения нашего директора. Николай Иванович появился на свет 20 декабря, поэтому родители и назвали его в честь Николая Угодника.
Помолчав, главный режиссер продолжает:
— Вечером в пятницу, 17 июня, Николай Иванович ушел из театра, а утром в понедельник на работе не появился. Телефон его не отвечал. Послали за директором. Увы, его обнаружили мертвым во дворе загородного дома. Николай Иванович жил один. Скорее всего, он скончался скоропостижно, не успев даже позвонить в «скорую».
— От чего он умер?
— Николай Иванович сильно болел, перенес химиотерапию, потом случился инсульт. Но думаю, что главная причина — в постоянной нервотрепке, преследовавшей его последнее время, — качает головой Юрий Сикало. — Нашлись люди, которые буквально изводили его, предъявляли бесконечные претензии, таскали по судам. Николай Иванович страшно переживал из-за этого. А мы… не уберегли.
Сотрудничество кукольного театра с метрополитеном продолжается уже более четверти века. Все сообщения для киевской подземки, начиная с конца 1980-х и заканчивая сегодняшним днем, были сделаны в театральной студии звукозаписи.
— В метро работает мой одноклассник, руководит там радиотехнической связью, — рассказывает радиоинженер театра Виталий Барвицкий. — Он попросил сделать пробные записи нескольких голосов. До этого станции метро объявлял один известный украинский радиодиктор. Но он уже был в летах, ему приходилось тяжеловато. Кроме того, машинисты жаловались, что… засыпают под размеренный голос в темных туннелях. Поэтому искали человека, тембр которого не убаюкивает, но и не раздражает.
Мы записали на пробу четыре голоса — один женский и три мужских. В метрополитене прослушали все варианты, но больше всего им понравился Петренко. И голос нашего директора зазвучал в вагонах подземки. Николай Иванович проехался в метро, послушал. И вернулся в театр… крайне недовольным: «Очень плохо получилось, я объявлял остановки совсем не так, как нужно. Все перепишем!» Я взмолился: «Николай Иванович, мы же потратили кучу времени и дорогущей пленки!» Но он был неумолим: «Кроме пассажиров, которые слушают мои уведомления максимум час, есть еще машинисты, которым приходится внимать им целыми днями. Так, как сейчас, оставаться не должно, это позор. Переделаем. Теперь я понимаю, с каким выражением должны звучать объявления». Например, по его мнению, сообщения типа «Проходите дальше в вагон, на задерживайтесь возле дверей» должны звучать как просьба, а не указание.
Огромную работу пришлось проделать в начале 1990-х, когда метрополитен переходил на украинский язык. Чтобы перевод был правильным, рылись в словарях и даже обращались к специалистам Института лингвистики. Например, выясняли, на каком слоге должно быть ударение в названии станции «Дорогожицкая» (нынешняя «Дорогожичи») — на третьем или четвертом. Остановились на первом варианте. Появились нувориши, желавшие, чтобы «голос метро» после названия станции добавлял: «Выход к такому-то банку, к такому-то коммерческому центру». И мы записывали требуемые фразы, пока устную рекламу в метро не запретили.
С появлением новых станций все объявления переписывают заново. Нельзя просто добавить несколько слов — они будут отличаться от остальных, потому что с возрастом голос диктора меняется. Бывало, что за год переписывали по три-четыре раза. При этом делали по несколько дублей — один интонационно твердый, второй — более мягкий, третий быстрый. А радиослужба метрополитена выбирала то, что им больше нравилось. Николай Иванович хотел добавить в свой дикторский текст еще несколько фраз. Например, на конечных станциях: «Колектив київського метрополітену щиро вдячний вам за те, що скористалися саме нашим видом транспорту». Но предложение не встретило понимания.
— Метрополитен платил гонорары за дикторскую работу?
— Нет, все делали бесплатно. Метрополитен лишь оплачивал дефицитную высококачественную пленку, которую мы добывали через министерство. И все равно лента рвалась, клеили ее специальным скотчем, который артисты привозили из-за границы. Больше того — когда мы попросили выдать нам несколько служебных удостоверений, чтобы иметь возможность ездить в метро бесплатно, нам… отказали — дескать, «не положено». Лишь два года назад, перед очередной перезаписью сообщений на всех трех линиях, метрополитен заключил с Николаем Ивановичем контракт и оплатил его труд. Последнюю запись мы сделали нынешней весной. Дополнение к «Арсенальной»: «Вихід до Парку слави».
— Иногда в метро пускались в эксперименты. Звучали женские голоса, детские…
— Был даже момент, когда начало фразы говорила женщина, а продолжал мужчина. Но нововведения как-то не приживались, и в конце концов метрополитен вновь обращался к Петренко.
Сын Николая Ивановича пошел по стопам отца. Закончив консерваторию, он предпочел карьере оперного тенора работу на подмостках сцены.
— Приходя по рабочим вопросам к отцу в кабинет, я мог остаться надолго, — говорит 33-летний Максим Петренко, музыкальный руководитель Киевского кукольного театра. — Обсуждали творческие планы, новые постановки, домашние дела. Среди разговора отец иногда восклицал: «Ну-ка погоди, мой голубь прилетел. Посиди отдохни, пока я его покормлю». Каждое утро отец кормил птиц на балконе своего кабинета, для чего загодя запасался зерном. Один из голубей был с кривым клювом, он не мог клевать самостоятельно. Николай Иванович давал ему зернышки с руки. Когда больной голубь перестал прилетать, отец очень расстроился. Он очень любил животных, вообще все живое. Во время дождя подбирал на асфальте червяков и бережно переносил на травку, чтобы никто не раздавил. В доме под Киевом, где он жил последние годы (и где умер), обитали девять собак, подобранных им на улице. Искалеченные на дорогах, больные, потерявшиеся животные находили здесь приют.
Я был последним, с кем он разговаривал по телефону… — голос Максима дрогнул. — Позже посмотрел по журналу мобильного: мы созвонились 19 июня в 15.47. Я поздравил отца с праздником Троицы. Ничто не предвещало беды, он не жаловался на самочувствие. Но на следующий звонок от знакомого уже не ответил…
Рассказывая об отце, Максим заметил:
— Сейчас принято ругать Советский Союз, однако я вам скажу, что нынче простому человеку, сыну обычных сельских тружеников, сделать такую карьеру невозможно. Попробуйте без блата поступить в театральный институт. Легче верблюду пролезть в игольное ушко!
— Слышала, что на вступительные экзамены в Институт театра и кино имени Карпенко-Карого Николай Петренко явился с живым гусем в авоське?
— Не на экзамены, а в регистрационную комиссию — подавать документы на поступление. Так получилось, что, проходя мимо Лукьяновского рынка, он присмотрел симпатичного гуся в корзинке. И решил не откладывать покупку. Так с гусем и пришел в институт. Потом преподаватели долго со смехом вспоминали этот эпизод!
— А почему он выбрал именно театральный институт?
— Артистизм был у отца в крови. Он любил представления, шутки, розыгрыши. Помню, когда я был еще ребенком, мы пошли посмотреть черниговские пещеры святого Антония. Отец спрятался в одном из закутков и принялся распевать православные псалмы. Другие экскурсанты никак не могли понять, откуда доносится голос. Высказывали даже предположения, что в пещерах витает дух одного из погребенных монахов. А папа, вдоволь напевшись, тихонько покинул свое убежище.
Как-то под Новый год Николай Иванович, будучи в прекрасном настроении, «нарядился» алкоголиком. Надел видавшую виды курточку, натянул на брови шапку. И отправился в таком виде в театральную кассу. Он предложил посетителям, стоявшим возле окошка, купить у него два билета за полцены, «откровенно» заявив: «На бутылку не хватает!» Зрители удивились, а некоторые и возмутились: «Откуда у такого билеты в кукольный театр? Небось, украл!» Однако желающие сэкономить таки нашлись. Когда женщина, державшая за руку ребенка, уже достала кошелек, Николай Иванович засмеялся и признался в розыгрыше. Естественно, он отдал маме с сыном билеты в подарок.
— А что он рассказывал по поводу своего «вещания» в метро"? — спрашиваю у Максима Петренко.
— Говорил: «Друзья и знакомые шутят, что без меня и дня не могут прожить!»
— В одном из интервью я прочитала, как однажды Николай Петренко воспользовался своим голосом в личных целях.
— Была такая история. После встречи компания бывших однокурсников-театралов зашла в метро на станции «Гидропарк». Все места в вагоне оказались заняты молодыми людьми. «Мне захотелось, чтобы нашим девочкам уступили место», — рассказывал отец. И когда поезд доехал до «Дарницы», где иногда высаживают всех пассажиров, отец не выдержал и своим «фирменным» голосом объявил: «Пасажири, звільніть, будь ласка, вагони». И что вы думаете — люди действительно двинулись к выходу!
— Интересно, а у вашего отца были какие-то профессиональные секреты, как сохранить голос, чтобы он с годами не терял силы и звучности?
— Накануне записи или выступления на концерте Николай Иванович пил ледяную воду, мог съесть пачку мороженого из морозилки. Говорил, что на следующий день голос звучит особенно выразительно. К этому приучил и меня, хотя я оперный тенор. Вы знаете, как певцы всегда боятся простудить горло, кутаются в шарфики? Но я попробовал — и действительно, стакан холодной воды оказался замечательным средством.
По словам Максима, отец очень любил детей, и работа в детском театре была его призванием.
— А я, единственный сын, буквально купался в его любви, — признается Максим. — Сколько себя помню, отец всегда был рядом. Занимался со мной интересными делами, учил, советовал. Самым бесценным подарком, оставленным мне, я считаю его науку в любых обстоятельствах оставаться человеком. Он часто говорил: «Никогда не гонись за роскошью, обходись самым необходимым». У отца это было в крови — неприятие гламура. Он не одобрял деликатесов, носил самую простую одежду. Имея машину, при необходимости не чурался пользоваться общественным транспортом — троллейбусом, метро.
— Ну еще бы ему не ездить в метро! А вы, наверное, в детстве не упускали случая похвастаться папой, чей голос звучит на каждой станции?
— Никогда. И это опять же отцовская наука. Одноклассники похвалялись друг перед другом родительскими автомобилями, а я ездил в школу на метро — и гордился своим отцом молча. А вот недавно спустился в подземку, зашел в вагон — и при звуке отцовского голоса у меня от боли чуть не разорвалось сердце…