31 августа открывается 73-й Венецианский международный кинофестиваль, на котором будет представлен фильм украинского режиссера о людях, ныне работающих на ЧАЭС
Автор нашумевшего фильма «Племя» (о жизни в интернате для глухонемых), который собрал рекордное для нашей страны количество наград международных киносмотров, Мирослав Слабошпицкий представит на Венецианском фестивале свою новую работу «Люксембург». Впервые в истории украинского кинематографа наш проект отобран в программу Venice Production Bridge. Всего в нем примут участие 40 аудиовизуальных проектов разных направлений. Работа над фильмом о Чернобыльской зоне все еще продолжается. Как заверил в интервью «ФАКТАМ» Мирослав, премьера состоится в следующем году.
— Что значит участие в специальной программе Венецианского кинофестиваля?
— Это будет очень важное индустриальное мероприятие, где киношники, продюсеры встречаются один на один, обсуждают возможное сотрудничество, — отвечает Мирослав Слабошпицкий. — То есть авторы проектов общаются с людьми, которые финансируют кино. Для меня это очень важное событие, впервые буду на Венецианском фестивале, да и в Венеции вообще. Но боюсь, что все время займут встречи, переговоры.
— Ищите инвестора для проекта?
— Я бы не употреблял это слово относительно кино, во всяком случае украинского. Только крупные страны, с большими территориями, как Франция, Германия или США, где огромное количество кинотеатров, могут зарабатывать на создании фильмов. У нас же оно убыточно. В Украине всего 140 кинотеатров и 400 экранов. А инвестиции предполагают какую-то прибыль. В нашей стране об этом говорить просто смешно. Поэтому нужно снимать такие картины, которые могут быть интересны и за пределами Украины, продавать их за рубеж.
— Правда, что некоторые страны уже купили права на показ «Люксембурга»?
— В основном это были компании, которые занимались прокатом фильма «Племя» — Греция, Чехия и Словакия, страны бывшей Югославии, Бенилюкса, Скандинавии. А теперь они решили показать и мой следующий проект. Сейчас предпродажа ленты — достаточно не частое явление, у нас так вообще исключительный случай. Ведь, по сути, люди покупают кота в мешке. Если фильм окажется хорошим — прокатчику повезло.
— На какой стадии работа над картиной?
— Дело движется семимильными шагами, пытаемся как можно быстрее закончить фильм. Продолжаем снимать, исправляем то, что уже отсняли. Как и с «Племенем» все получается очень медленно, выверенно. Это мой подход к работе. Плюс еще моменты, связанные с получением разрешений на съемки на самой Чернобыльской атомной станции. К счастью, Государственное агентство по управлению зоной отчуждения всячески идет нам навстречу, помогает. Но сама система бюрократичная. Знаю это не только как режиссер. В 1990-х работал в агентстве «Чернобыль Интер Информ». Это такая структура при МЧС. Я готовил телепередачу «Надзвичайна ситуація».
— Тогда вы и побывали в Чернобыле?
— Не просто побывал, а сидел там неделями, изучил едва не каждый его квадратный метр. Спустя время, уже в 2012 году, снова вернулся в зону отчуждения для съемок проекта «Ядерные отходы». Новая картина «Люксембург» о сегодняшнем дне Чернобыля, о тех, кто обслуживает работу этого монстра — атомной электростанции. На данном высокотехнологичном предприятии трудятся представители разных профессий: от водителей и сантехников до инженеров, кандидатов наук и профессоров. И мы пытаемся снять историю о людях, до которых туристы не доезжают.
— Каково было снова оказаться в зоне отчуждения?
— Признаюсь, сейчас мне было больно видеть мертвый город Припять. В 1990-е это был своего рода Диснейленд. Спустя 30 лет с момента аварии все выглядит примерно, как в фильме «Земля без людей», в котором режиссеры моделировали, что произойдет через пять лет после исчезновения человечества, через десять, через двадцать. В Чернобыльской зоне победила природа. В Припяти уже вырос настоящий лес. Со временем ветхие дома там будут рушиться, падать. Школа уже развалилась полностью. И скоро вся так называемая зона отчуждения — территория размером с герцогство Люксембург — превратится в лес. Кое-где еще разбросаны ошметки деревень. В Припяти хозяйничают зайцы, мыши-полевки, рыси, волки, кабаны, лошади Пржевальского и много других животных. Кстати, раньше среди местных власть предержащих было модным здесь охотиться. Сейчас это прекратили.
— Что вас поразило во время нынешних съемок?
— В селе Россоха был могильник радиоактивной техники. На площади в несколько футбольных стадионов стояла советская техника, которая участвовала в ликвидации аварии на атомной электростанции, — пожарные машины, танки, грузовики, вертолеты. От этого зрелища реально крышу срывало. А сейчас мы застали совершенно иную картину — там ничего нет, все распилено и продано на металлолом. Даже туристам нечего показать. Их возят, как правило, к самоселам.
— Недавно вы получили награду и как актер, за роль Дмитрия Ульянова в фильме «Моя бабушка Фанни Каплан». Как развивается ваша актерская карьера?
— Это очень забавная история и 15 прекрасных съемочных дней в Одессе. Я просто получал удовольствие: пришел на площадку, услышал режиссера, сделал так, как он хочет, — и все, ты свободен. А за это вдобавок неплохо платят. Кроме того, совершенно неожиданно я еще и «Золотого Дюка» получил за лучшую мужскую роль. В общем, мне понравилось. Если позовут, снова пойду сниматься. А вот в моих фильмах для меня ролей нет.
— Почему? Вы же можете себе это позволить?
— Должно быть четкое попадание человека в персонаж. Артисты знают, что дружить со мной, чтобы попасть в картину, бесполезно. Проще верблюду пройти в игольное ушко, чем актеру получить по блату у меня роль. Я вижу героя, а потом ищу человека, который в моем понимании наиболее четко ему соответствует. Иначе я бы сам снимался в своих фильмах.
— Как и прежде, предпочитаете работать с молодыми, нераскрученными и даже непрофессиональными актерами?
— Это задача не из легких, но оно того стоит. Мы проводим длительные кастинги, много репетируем, сомневаемся, отказываемся и снова продолжаем искать. Но когда находим — это настоящий бриллиант. Пока я не ошибался в выборе артистов, даже когда работал с непрофессионалами.
Кстати, сейчас готовлюсь к съемкам новой картины, вот в ней будут играть известные голливудские актеры. Мой агент уже работает над этим.
— Замахнулись на Голливуд?
— А почему бы и нет? Перспектива есть, опыт фильма «Племя» говорит, что мы можем быть интересны миру. Картина была показана в 45 странах и сейчас появляется на разных ресурсах. Американская VOD-платформа Netflix и испанский канал «Плюс» приобрели права на его демонстрацию. Этот фильм стал едва не первым окупившимся украинским проектом. И деньги продолжают потихоньку поступать. Некоторые провинциальные критики пишут, что это фестивальное кино, не для зрителей. За границей от нас ждут чего-то особенного. Можно снять фильм, который соберет в Украине какое-то количество денег. Это все чудесно, но не имеет никакого отношения к евроинтеграции нашей страны. За рубежом картину никто не посмотрит, и не будет никакого вклада в европейскую ноосферу.
— Что вы имеете в виду?
— Условно говоря, это мысленная оболочка — для нас стратегически важная вещь, особенно сейчас, в условиях российской агрессии. Когда в 2014 году Россия решилась на открытую войну против Украины, французские и немецкие интеллектуалы знали, что страна Толстого, Достоевского, Чехова и балета Дягилева напала на какую-то территорию. И у них возникла эмоциональная эмпатия. То есть они понимали, что Россия — страна Достоевского. А вот с чем за рубежом ассоциируется Украина? Интеллектуалы влияют на общественное мнение, на газеты, на медиа… Отчасти потому у нас так все со скрипом шло в плане поддержки нашей страны в войне. Поэтому очень важно делать проекты, востребованные за пределами государства. Конечно, очень сложно конкурировать с Россией в информационной войне, на которую она тратит огромные средства, как, например, на канал «Раша тудей». Мне много раз приходилось слышать совершенно «ватнические» сентенции от европейцев, развенчивать мифы.
Вывод: для интернационального рынка самая большая украинская звезда и бомж из-под подворотни — это одно и то же незнакомое лицо. Можно снимать кого угодно из наших артистов, потому что за границей это не имеет значения. И совершенно не нужно платить большие деньги нашим раскрученным актерам, это не оправдано.
— Как складывается актерская судьба главной героини «Племени»?
— Яна Новикова нацелена очень серьезно, девочка мечтала о кино и делает все, чтобы работать. Она снялась в роли второго плана у Олиаса Барко здесь, в Киеве. Сама сняла короткометражку. Сейчас продолжает представлять «Племя» в разных странах. Недавно вернулась из Турции. Уверен, у нее все получится. Она очень умная и обаятельная девушка, главное — талантливая, ей многие помогают. Пока она живет в Гомеле. И, думаю, уже стала самой известной в мире белорусской актрисой. Яна еще в том возрасте, когда актерская судьба только складывается.