Известный украинский журналист, ведущий программы расследований «Очная ставка» (ICTV) Роман Бочкала уже давно перестал считать свои поездки в горячие точки. Два с половиной года он ездит в зону АТО. Побывал в Сирии, Иране, Сомали и Афганистане. Говорит, что ездить туда, где опаснее всего, уже стало для него привычкой. Недавно Роман Бочкала вернулся из поездки в Афганистан и теперь работает над циклом репортажей.
— Это уже моя вторая поездка в Афганистан, — рассказывает Роман Бочкала. — Я был там в 2012 году. Зачем поехал вновь? Наверное, во мне сидит какая-то бацилла, потребность в острых ощущениях. Когда ты хоть раз побывал в Афгане, Сомали, Ираке, появляется привязанность к этим странам. Я продолжаю следить за тем, что там происходит, и пытаюсь вернуться туда вновь. Давно раздумывал над тем, что хочу съездить в Афган. Это желание усилилось, когда понял, что уже можно сравнивать некий опыт жизни в состоянии войны в наших двух странах.
— Вы ездили в Афганистан с оператором?
— Нет, я все снимал сам. Мне давно хочется сделать телевизионный проект, рассказывающий о горячих точках нашей планеты, когда журналист от первого лица ведет свои репортажи. В Афганистане я снимал в основном на телефон и спортивную камеру GoPro. У меня была небольшая профессиональная камера, но она практически не пригодилась.
— Тяжело украинскому журналисту попасть в Афганистан?
— Если делать акцент на том, что ты журналист, это практически невозможно. Нужно пройти достаточно долгий и непростой путь аккредитации, получить разрешение на съемки. Поэтому поехал в Афганистан в качестве туриста, как в свое время летал и в Сомали. Снимая на телефон, я практически не привлекал к себе внимания и беспрепятственно наблюдал за реальной жизнью страны. Самое главное при подготовке поездки — получить гарантии безопасности. В Афганистане процветает киднеппинг — похищение людей. Все происходит системно и отлаженно. Людей отслеживают уже в кабульском аэропорту. Передвигаться на автомобиле по дорогам небезопасно, поэтому по стране принято летать.
— Что нужно делать, чтобы не попасть в поле зрения преступников?
— Отслеживать будут в любом случае. Здесь важны детали: кто тебя встретил в аэропорту, на какой машине, в какой гостинице ты поселился. Желательно, чтобы встречали местные, имеющие достаточно возможностей, чтобы защитить в случае чего. Нашу группу — таких же отчаянных людей, как и я, — встречал мой старый знакомый еще по предыдущей поездке в Афганистан. Он пуштун — такая титульная национальность афганцев. Все президенты этой страны были пуштунами. Мы перемещались на бронированной машине. С виду это обычный джип-внедорожник, но внутри него вшита бронекапсула, где помещаются пассажиры. В поездке нам помогали украинские военные, которые сейчас находятся там с миротворческой миссией. Сработали мои личные контакты с ребятами, с которыми я познакомился еще в АТО. Сейчас они оказались в Афгане.
— Где жили в Кабуле?
— Нас поселили в необычном отеле. Внешне он выглядит, как тюрьма: его окружает пятиметровый забор, а территорию по периметру охраняют военные. На входе в гостиницу очень тщательно проверяют все вещи. Затем приезжающему надо пройти пять бронированных дверей. Возле каждой стоит человек с ключом. Все это сделано в целях безопасности. Нас сразу предупредили, что террористические акты обычно совершаются с шести до десяти утра. В гостинице в основном живут иностранцы и беженцы, но из достаточно обеспеченных слоев населения. Мы зашли в номер, который снимали на троих, раздвинули шторы и увидели, что… окон нет. Появилось ощущение, что ты в камере. Обстановка очень простая. Понятно, это был не самый дорогой отель Кабула, ночь нам стоила сто долларов. В столице есть гостиницы известных мировых сетей, но местные не советовали нам там останавливаться, потому что эти отели чаще всего подвергаются атакам боевиков.
— Вы ездили по стране?
— Мы были в городах Герат и Мазари-Шариф. В Герате жили в семье местного хирурга, брат которого работает в Одессе. Доктор получил образование в Ливерпуле, его приглашают оперировать в Париж, он прекрасно говорит по-английски. У него непростая судьба — на себе испытал, что такое киднеппинг. Его сына несколько лет назад украли, мальчик 38 дней провел в плену. В знак протеста больница прекратила работу, был уволен губернатор провинции, но это не помогло. Отцу пришлось заплатить выкуп, большие деньги. Но главное — сына вернули живым. Обычно в Афгане преступники берут деньги, а возвращают тело жертвы. А бывает, что не возвращают даже его.
*"Многие афганцы вспоминают, как Советы строили у них школы, заводы и больницы", — говорит журналист
— Что вы чувствовали, находясь в таком опасном месте?
— Конечно, меня не покидало ощущение опасности. Тем более что Герат находится на границе с Ираном и считается столицей киднеппинга. Кабульские друзья активно отговаривали от поездки. Говорили, что и сами боятся туда ездить. Рассказывали, как год назад в Герат отправилась группа китайских туристов и машину, вместе со всеми, кто в ней находился, сожгли.
— Вы действительно сумасшедшие!
— Да, признаюсь, не раз в Афгане нам щекотало нервы. Особенно когда рядом начинали крутиться весьма подозрительные личности. Мы специально старались нигде подолгу не задерживаться, чтобы лишний раз не привлекать внимания. Люди с оружием на улицах городов — обычное дело. При этом многие из них одеты в гражданское, поэтому невозможно понять, кто они — военные, полиция, боевики… Вообще в Афгане у каждого мужчины есть оружие — автомат или пистолет. Конечно, это запрещено светскими законами, но там все живут по законам военного времени. В каждой машине в «бардачке» обязательно лежит пистолет. Любой конфликт начинается со стрельбы, потом уже идут переговоры. У людей, которым есть что терять, обязательно работают охранники. У главы парламента — 200 человек, у депутата — 50. Мы стали свидетелями стычки, когда охранники частного лица не поняли, кто им перекрыл дорогу. Не разобравшись, они сразу стали стрелять, убили двоих… Потом оказалось, что это была полиция.
— Как в Афганистане относятся к русским?
— Как ни странно, достаточно позитивно. Особенно памятуя, что был долгий период оккупации Советским Союзом. Сейчас местные говорят, что у них вторая оккупация — уже Соединенными Штатами. Афганцы не называют это миротворческой миссией, говорят, что их захватили. Зато все вспоминают, как Советы строили в Афгане школы, заводы и больницы. А американцы лишь увеличивают число своих военных баз. О том, что сейчас происходит в Украине, афганцы мало что знают. Когда им рассказываешь, что Россия захватила наши территории, они лишь сочувственно кивают головой, но в детали никто не хочет вникать.
— Что поразило вас в этой поездке больше всего?
— Афганистан — страна контрастов. Везде разбитые дороги, зато по ним ездят дорогие машины. На самом деле страна не так бедна, как кажется. Здесь огромное количество полезных ископаемых. Уже не говоря о том, что один из нелегальных видов дохода — наркотики — приносит огромные деньги. Есть провинции, где поля засеяны маком, как у нас пшеницей.
Столица Афганистана Кабул производит гнетущее впечатление: много разрушенных домов, попрошаек на улицах. Хотя мы были в очень красивом ресторане у озера. Попадая туда, не верится, что ты находишься в разрушенной войной стране. Ухоженные газоны, красиво одетые люди, изысканные блюда… Но даже в таком ресторане нельзя чувствовать себя в безопасности. Пару лет назад там произошел теракт, погибли 28 человек.
*Роман Бочкала: «Кабул производит гнетущее впечатление: много разрушенных домов, попрошаек на улицах»
— Привезли какой-нибудь сувенир из Афганистана?
— Оттуда принято возить ковры. Но цены на них кусаются. Уникальные шелковые ковры стоят от пяти тысяч долларов до двадцати. Это слишком дорогое удовольствие, поэтому с коврами я решил повременить. В Афганистане очень вкусные орехи, и они совершенно недорогие. Афганская кухня необычна — в ней смесь индийской, турецкой и арабской. Конечно, Афганистан — уникальная страна. Но все это отходит на второй план, когда понимаешь, что не можешь чувствовать себя в безопасности. Война высасывает все соки из государства. Представляете, во что она превратила Афганистан за долгих 30 лет. Вот к чему приводит затяжной конфликт. Знаете, о чем я думал все время, находясь там? У нас на востоке рана кровоточит почти три года. А если конфликт затянется?.. Поэтому для того, чтобы жить нормальной жизнью, нужно как можно скорее заканчивать эту войну.