В Киеве на открытии выставки, посвященной Пастернаку, его внук рассказал, как чуть было не снялся в кино в роли… своего гениального деда
Среди многочисленных гостей, которые пришли в киевский Музей одной улицы на открытие выставки «Роман Бориса Пастернака», мы сразу узнали, кто из них Петр Пастернак — он как две капли воды похож на своего всемирно знаменитого деда.
- Честно признаюсь, слава Бориса Леонидовича мне помогает прежде всего в материальном плане, — рассказал «ФАКТАМ» Петр Пастернак. — Я художник, специализируюсь на оформлении интерьеров в различных клубах. В Москве большая конкуренция, а с помощью знаменитой фамилии я получаю заказы. Владельцам этих заведений престижно как бы между прочим обронить в разговоре: «Мой клуб оформил внук Бориса Пастернака».
Однажды осознал, что во многом благодаря деду я и моя семья (у нас с женой двое сыновей) не нищенствуем, хотя и не шикуем. В месяц нам нужно минимум тысячу долларов. Исходя из этого и оцениваю свою работу.
- Бориса Пастернака и сейчас много и охотно издают. Вам как наследнику за публикации положены отчисления, на которые можно жить безбедно…
- Знаете, наследников так много, что я даже затрудняюсь сосчитать. Деньги за издания Пастернака делятся между тремя большими семьями, одна из которых наша — мы наследники от первого брака Бориса Леонидовича с моей бабушкой — художницей Евгенией Лурье. Пастернак был женат дважды. Кстати, здесь, рядом с Киевом, в дачном поселке Ирпень, у него был бурный роман с Зинаидой Нейгауз, ставшей его второй женой. К этому времени у Нейгауз уже было двое детей.
Нужно сказать, что авторские права на одно из самых издаваемых произведений Пастернака «Доктор Живаго» раньше принадлежали итальянцу Фибринелли, поскольку он первым напечатал роман в 1958 году. В СССР сделать это было невозможно из-за цензуры. К счастью для нашей семьи, на Запад попал еще один, на мой взгляд, более совершенный вариант «Доктора Живаго». Мой отец вместе с литературоведом Вадимом Борисовым издали его в 1989 году. Этот текст стал использоваться для последующих изданий. Таким образом, авторское право вернулось к нам, родственникам Пастернака.
Лично я беру деньги из отчислений за издание произведений дедушки только в случае крайней необходимости, когда, например, нечем оплатить учебу сыновей, счета за квартиру, не на что купить еду… Из этих денег небольшие суммы берут также мои родители, братья и сестры.
- После присуждения Нобелевской премии советские власти обвинили дедушку в измене родине и добились того, что он отказался от награды. Через 30 лет, во время горбачевской перестройки, Нобелевский комитет признал, что Пастернак поступил так по принуждению. Мой отец ездил в Стокгольм, где ему вручили медаль и диплом нобелевского лауреата. А вот денежная составляющая премии навсегда возвращена в Нобелевский фонд.
- В 56 лет у Пастернака завязались отношения с сотрудницей журнала «Новый мир» Ольгой Ивинской, которая была младше его на 23 года. Приходилось читать, что как раз под ее давлением Борис Леонидович отказался от Нобелевской премии.
- Она требовала от него каяться перед властями. Широко известна одна из фраз Ивинской, сказанных по этому поводу Пастернаку: «Тебе-то ничего не будет, а мне костей не собрать». Борис Леонидович шел у Ольги Всеволодовны на поводу, поскольку чувствовал перед ней вину. Дело в том, что в начале их отношений в 1940-е ее арестовало НКВД. Приговор — пять лет лагерей. Она отсидела этот срок. Пастернак был убежден, что власти хотели заставить Ивинскую оговорить его. «Ее геройству и выдержке я обязан тем, что в те годы меня не трогали», — писал он. Его отношения с Ивинской продолжались 14 лет — до самой смерти Пастернака в 1960-м. Жене Пастернака Зинаиде Николаевне приходилось с этим мириться.
После смерти мужа она предложила моему отцу, чтобы он с семьей пользовался домиком сторожа на даче Пастернака в знаменитом поселке советских писателей Переделкино. Мы там жили каждое лето. Отец занялся разбором архива Пастернака, а затем написал о нем книгу воспоминаний, которая уже трижды переиздавалась. Я тоже постепенно стал знатоком биографии, произведений, писем и документов моего деда. В подарок Музею одной улицы привез составленный мной фотоальбом о Борисе Пастернаке.
- Правда ли, что Пастернак настоял, чтобы ваш папа занимался техническими науками и ни в коем случае не становился гуманитарием?
- Аргументация деда была такова: став гуманитарием, придется идти на сделку с совестью, обслуживая коммунистический режим. Поэтому мой отец стал инженером. Но когда писателя Александра Солженицына выдворяли из СССР, папа был в числе тех, кто пришел его проводить в аэропорт. После этого отца выгнали из Московского энергетического института, пришлось переквалифицироваться в литературоведы. Кстати, папа хотел приехать на открытие выставки в Киев, но здоровье не позволило, ведь ему уже 84 года.
- Он, как и вы, сильно похож на Бориса Пастернака?
- Да. Расскажу связанную с этим историю. Лет 30 назад на «Мосфильме» задумали снять картину по одной из пьес Алексея Арбузова. Действие происходит в 1920-е годы в Москве. Режиссер фильма придумал, чтобы в кадрах среди прохожих появлялись выдающиеся писатели, художники, поэты, музыканты тех времен. В роли Бориса Пастернака предложили сняться его сыну, то есть моему отцу Евгению Борисовичу. Папе было уже пятьдесят с лишним лет, поэтому он ответил: «Ребята, я не подхожу, ведь Борису Пастернаку в 1920-е было всего тридцать. Я вам вот что предложу: сейчас в кавалерийском полку, который создали специально для съемок батальных сцен в кино, служит мой сын Петр — он очень похож на дедушку». Вот так я и стал кандидатом на исполнение роли Пастернака. В те дни наш кавалерийский полк как раз находился в Киеве — участвовал в съемках фильма «Ярослав Мудрый». Все бы хорошо, да только среди солдат началась вспышка дизентерии. Пришлось полежать под капельницей в здешнем военном госпитале. Только поставили на ноги — поступает приглашение приехать на «Мосфильм» для кинопроб. Я их прошел, но на роль меня не утвердили. Кого выбрали, до сих пор не знаю.
- Вы единственный внук Пастернака, родившийся при его жизни…
- Но дедушку, к сожалению, не помню — когда он умер, мне было два с половиной года. Отец много о нем рассказывал. Сейчас я знаток творчества Пастернака и всего, что с ним связано. Поэтому дед мне очень близок духовно.
- У вас есть вещи Бориса Леонидовича?
- Нет. Вещей-то после него знаете сколько осталось? Смешно сказать — пятнадцать, — все, что помещалось в ящик письменного стола: чернильница, стаканчик для карандашей… Сейчас их можно увидеть на даче в Переделкино.
- Вы не пытались стать поэтом, как ваш дедушка?
- Нет. А живопись стала моей профессией по воле случая. Замечательный человек и художник Борис Биргер, новаторское творчество которого советская власть не желала признавать, начал давать уроки живописи на квартире одной из моих одноклассниц (мне было тогда 14 лет). В нашем кружке занималось 18 ребят. Для Биргера преподавание было единственным средством существования. Нужно сказать, что друзьями этого человека были такие известные люди, как писатель Войнович, поэт Окуджава, академик Сахаров… Их он изобразил на своих портретах.
- Борис Пастернак отказывал художникам и скульпторам, просившим его позировать, исключение сделал лишь однажды для Зои Маслиниковой, — рассказал директор Музея одной улицы Дмитрий Шленский. — Созданный Маслиниковой скульптурный портрет поэта представлен на нашей выставке. Здесь вы увидите все издания «Доктора Живаго», выпущенные при жизни Пастернака, массу фотоснимков поэта, его родных и друзей…