С помощью открытия, сделанного самой молодой в Украине доктором наук, можно будет лечить рак на генетическом уровне
Старший научный сотрудник Института молекулярной биологии и генетики Ольга Броварец защитила докторскую диссертацию в 29 лет, став самым молодым доктором естественных наук в Украине. Пообщаться с ней оказалось нелегко — время у Ольги расписано по минутам. Мы созвонились поздним вечером, когда девушка пришла домой после длинного рабочего дня.
— Вы только не пишите, что мы изобрели лекарство от рака, — сразу предупредила Ольга Броварец. — А то нам в институт уже звонят с вопросами, где можно приобрести упаковочку. На самом деле до этого еще далековато!
В докторской диссертации, посвященной мутированию человеческой наследственности и способам вмешательства в этот процесс, несколько сотен страниц. Но если сформулировать коротко, то еще с момента открытия молекулы ДНК в 1953 году Джеймсом Уотсоном и Фрэнсисом Криком стало понятно, как можно объяснить появление точечных мутаций хромосом, влияющих и на процесс эволюции, и на возникновение болезней (в частности на появление новообразований, в природе которых ускоренное размножение клеток). Ольге Броварец удалось доказать, что мутации можно предсказать и даже… запрограммировать раковую клетку на «самоубийство». Для желающих подробнее узнать об этом предлагаем обратиться к научным статьям ученой, опубликованным в отечественных и, главным образом, зарубежных научных изданиях.
— Оля, вы самый молодой доктор естественных наук в Украине. Но внешне совершенно непохожи на строгую ученую даму. Такая красивая и веселая. Как вам удалось пройти такой стремительный путь в науку?
— Думаю, в первую очередь благодаря родителям. В детстве я часто видела, как они возвращались вечером с работы с кипами студенческих курсовых, которые проверяли вечерами. Папа и мама преподавали в агротехническом колледже. Помню, мне было года два-три, они уже брали меня к себе в вуз, я сидела в преподавательской, скучала на научных собраниях. Но потом, когда пошла в школу, стала интересоваться их работой. Даже уговорила маму, чтобы она попросила свою коллегу позаниматься со мной математикой. Мне казалось, что в школе дают недостаточно знаний.
— Девочки обычно больше увлекаются литературой, историей.
— Да я всем увлекалась! Когда на экзамене в Нежинском физико-математическом лицее для получения дополнительных баллов нужно было подготовить творческое задание, я за ночь написала сказку в стихах о геометрии, нарезала картонок, оформила это в виде книжечки. Учительница меня очень хвалила. И даже сейчас при встрече говорит, что это любимая сказка ее ребенка, — улыбается Ольга. — А ребенок-то давно вырос…
В десятом классе учитель физики предложил мне поучаствовать в городской олимпиаде по его предмету. Я смущалась, казалось, что физика и математика — предметы скорее для мальчиков. И действительно, в олимпиаде принимали участие ученики 17 нежинских школ, а девочек были единицы. Я заняла первое место. Конечно, загордилась и поняла, что нужно двигаться дальше. Еще у меня перед глазами пример — старший брат. У нас разница — два года. Он тоже занимается наукой, защитил кандидатскую диссертацию.
— Но ваши родители были преподавателями…
— В определенный момент я поняла, что преподавание — это не мое. Нужно много времени и усилий вкладывать в кого-то. Наука — совсем другое. Здесь вкладываешь в исследование, а результат — твой. Можно и нужно, конечно, гордиться выдающимися личностями, которых ты воспитал. Но мои «воспитанники» — мои научные исследования и достижения, их распространенность и востребованность в мире. Научная работа тяжелая и рутинная. Из огромного массива того, что приходится читать, пригодится лишь мизерная часть. И результат возможен только через упорную работу и влюбленность в то, что делаешь.
Еще на четвертом курсе физического факультета Киевского университета имени Шевченко Оля начала готовить кандидатскую диссертацию и защитила ее в 23 года. Придя на работу в Институт молекулярной биологии, девушка увлеклась генетикой.
— После защиты кандидатской я начала отслеживать профили зарубежных ученых, сколько кто ежегодно публикует статей, — продолжает Оля. — У меня в то время было 17 на украинском языке. Тем временем мои коллеги — ученые из Чехии и Польши — писали на английском, в международных журналах, причем по 16—20 статей в год! Спросила себя: «Почему не пишу англоязычных текстов? Кто это сделает за меня?»
Мне казалось, что я прекрасно знаю английский. В университете получала только пятерки, более-менее свободно общалась на разговорном английском во время научных конференций. Однако, когда после защиты решила опубликовать статьи в международных журналах, поняла, что нужно учить английский с нуля. И сказала себе: «Я смогу». Путь в тысячу километров начинается с нескольких шагов. Сейчас мне уже присылают статьи из международных журналов на рецензирование.
— Правда, что о вашей защите докторской родители узнали из «Фейсбука»?
— Да. Решила лишний раз не беспокоить их своими проблемами. Все-таки докторская существенно отличается от кандидатской по уровню ответственности. Родители узнали о моем получении научной степени из сообщения в «Фейсбуке». Брат позвонил и спросил: «Тут мои сотрудники говорят, что ты докторскую защитила. Это правда?»
— В 29 лет защитить докторскую — это действительно рекорд.
— Просто в обществе сложился стереотип, что наука — это седовласые профессора в очках. Уже перед защитой докторской, когда я разослала текст для получения отзывов из-за границы, один из иностранных специалистов в рецензии назвал меня «he» («он»). А потом, разобравшись, долго извинялся: «Я думал, что ты мужчина с бородой, который пьет пиво и пишет научные статьи». На самом деле такие представления надо менять. Ведь молодость и задор нужны науке не меньше, чем опыт и традиции. В нашем институте треть ученых — это молодые люди до 35 лет.
На Западе принято: если человек защитил диссертацию, то не должен сидеть на одном месте. Нужно создавать свой коллектив, добиваться грантовой поддержки. Когда я призналась западным коллегам, что семь лет работаю в одной и той же лаборатории, они восприняли это как мое нежелание двигаться вперед.
К сожалению, в украинской науке часто бывает так, что сначала студенты ходят на пары и усваивают материал, который на практике им, возможно, и не понадобится. Далее аспирант посещает лекции и ведет преподавательскую практику, что отнюдь не способствует эффективности его научных исследований и написанию диссертации. А уж после защиты научной степени многие считают, что «дело жизни сделано» и достаточно просто ходить на работу, чтобы получить зарплату.
— Но вы же получаете много предложений на работу за рубежом.
— Я люблю свою страну и не хочу никуда уезжать. Другое дело, что наше государство должно создавать для науки такие условия, чтобы ученые чувствовали себя конкурентоспособными и на Западе нас не воспринимали как второй сорт. В первую очередь это касается оплаты труда, уравниловки. Свидетельством результативности ученого, которая делает его конкурентоспособным на международной арене, являются показатели его научной деятельности — международные и отечественные награды, гранты, участие в конференциях, патенты, статьи, в частности в международных рецензируемых журналах.
Логично было бы провести рейтинг, скажем, по годовым результатам, и в соответствии с ним начислять зарплату эффективному научному сотруднику выше, чем лентяю. Иначе какая мотивация работать лучше и вообще оставаться в науке? Сегодня украинский ученый не может позволить себе даже поехать на конференцию за границу. Участие в конференции в Европе стоит около тысячи евро. Я недавно была на научной школе в Греции. Из Украины — одна. Смогла поехать только потому, что выиграла грант на поездку от международной организации FEBS. Есть и другая сторона этой проблемы. Если человек попадет на Запад, увидит, как обеспечивают там перспективных ученых, то мысли остаться там могут появиться даже у тех, кто не собирался уезжать.
*"О том, что я получила научную степень доктора наук, мои родители узнали из «Фейсбука», — говорит Ольга Броварец
Говоря о материальных стимулах для перспективных ученых, Ольга призналась, что вынуждена снимать квартиру в отдаленном районе столицы, далеко от работы.
— Для меня это не так важно, потому что я могу работать и дома, — говорит Ольга. — Сижу за компьютером допоздна, а то и ночами. Единственное, что позволяю себе, — утром поспать часов до десяти. Для поддержания физической формы иногда хожу в спортзал, занимаюсь на тренажерах. Стараюсь быть умеренной в еде. Если готовлю, то желательно в мультиварке, чтобы было поменьше жира.
— А готовить любите?
— Для себя — не очень. Разве что стараюсь, когда приходят в гости родители или брат. Хотя… безумно люблю рыбу и морепродукты. В любом виде — печеном, соленом, жареном. Это да.
Своей семьи у Оли пока нет.
— Я разговаривала со многими женщинами из-за границы, которые серьезно занимаются наукой и добились в ней успеха, — говорит моя собеседница. — У большинства из них семей нет. А если и есть, то нет времени на семью. Это правда. Ни выходных, ни праздничных дней, мыслями ты постоянно со своими научными проблемами. Но я вовсе не хочу сказать, что намерена оставаться синим чулком. Женщина должна успеть все.
«ФАКТЫ» пообщались и с научным руководителем Ольги Броварец доктором биологических наук, профессором Дмитрием Говоруном, в соавторстве с которым она сделала свое научное открытие.
— Действительно, речь идет о научном открытии мирового уровня, — говорит Дмитрий Николаевич. — Оле удалось доказать, что мутации в ДНК запрограммированы самой природой — ведь без этого эволюция была бы невозможной. Для выживания популяций нужны мутации. Но, что важно, мутагенный эффект может вызывать и лечебное действие. Убить раковые или вирусные клетки мы сможем, введя в их ДНК аналоги оснований и инициировав так называемую мутационную катастрофу. Не секрет, что современные антираковые препараты очень токсичны из-за своего искусственного происхождения — вместе с патогенными клетками они убивают и клетки организма. По нашей модели мутагенез вызывается соединениями природного происхождения, а следовательно, токсичность сведена к минимуму!
Оля провела расчеты теоретически, поскольку провести эксперимент с настоящим ДНК в Украине нет технической возможности. Но совсем недавно американцы подтвердили все ее расчеты реальными результатами из лабораторий. Запатентовав открытие, будем бороться за получение международного гранта на продолжение научных исследований.
Научный руководитель признался, что заметил талантливую студентку еще на третьем курсе:
— Оля посещала все лекции и семинары, часто задавала вопросы. Такое иногда бывает, когда студент хочет своей активной заинтересованностью понравиться преподавателю и заработать «автомат» на зачете или экзамене. Но, присмотревшись к Оле, я понял: это не тот случай. Девушку действительно отличала огромная тяга к знаниям. А теперь горжусь ею. Оля — сильная и неординарная личность, с огромной работоспособностью и желанием добиваться результатов. У нее впереди блестящее будущее.
Фото со страницы Ольги Броварец в «Фейсбуке»