Супружеская пара пенсионеров из затерянного во львовских лесах села совершенно не желает перебираться ближе к цивилизации
В Мостисском районе недалеко от украинско-польской границы среди потрясающей по красоте природы прячется маленькое село Людкив, в котором живет всего лишь… одна семья. Пенсионеры Христина и Иосиф Дзебекив не хотят вслед за односельчанами покидать родительскую столетнюю хату.
К единственным жителям села мы отправились вместе с заместителем главы Мостисской районной госадминистрации Романом Бишко. Ехать нужно в сторону границы, через село Тамановичи, за которым цивилизация заканчивается. Узкой извилистой лесной дорогой в Людкив в дождь или снег ни на авто, ни на бричке просто не проедешь. Хорошо еще, что нашим проводником согласилась стать молоденькая продавщица сельмага Мария Дорош.
- Вы к семье Дзебекив? Я их хорошо знаю. Они по очереди приходят в наш магазин и каждое воскресенье посещают местный костел. Очень порядочная семья! — делится с нами по дороге девушка. — У нас им даже молодежь завидует. Сами уже старенькие, а словно голуби — аж светятся любовью. И где нам, женщинам, такого своего Иосифа найти? — грустно вздыхает Мария.
Пенсионеры живут в старенькой хате, над дверями которой еще с польских времен осталась надпись «22. Liudkiw». О том, что здесь когда-то жили люди, напоминают лишь осыпавшиеся фундаменты домов и хлевов, разломанные заборы и колодцы, проглядывающие то тут, то там через буйно заросшие одичавшие сады. Супруги встретили непрошеных гостей приветливо. Только Христина резво, несмотря на свои 74 года, забежала в другую комнату, чтобы, по ее смущенному признанию, «немного привести себя в порядок».
- Вот тут я и родилась в семье украинца и польки, — показывает нам хозяйка свой дом. — Были еще сестра и брат. Но сестра умерла, а брат переехал жить в Польшу. Какая раньше здесь прекрасная жизнь была! Стояло почти 130 хат, в которых щебетали детишки. Работали магазины, шли службы в костеле и церкви. В селе в уважении друг к другу жили польские и украинские семьи, занимались хозяйством на земле, держали много скота. Среди односельчан не было ни сплетников, ни забияк, ни пьяниц. Семьи создавались крепкие, не то что нынешние. Жили в любви и согласии до самой смерти. А с Иосифом мы поженились около 40 лет назад, живем счастливо, вот только, к сожалению, Бог нам деточек не дал…
И вдруг заразительно смеется: «А вы знаете, муж меня на восемь лет моложе!» В ответ супруг нежно берет ее за руку: «Ну, что ты такое говоришь, любимая Христиночка! Это ты у меня молоденькая, красивая, как ягодка. А я уже старый!.. »
- С мужем мне повезло! — счастливо улыбается хозяйка. — Никогда не думала, что такой красивый и умный, да еще настолько младше меня, когда-нибудь признается мне в любви и попросит стать женой. Мы все делаем вместе — и в огороде, и на поле, и корову пасем. Но готовлю и стираю сама. Своего мужчину к женской работе не подпускаю. В будни работаем, а в воскресенье в костел ходим. Придя домой, читаем газеты и книги при газовой лампе — электричества нам за многие годы так и не провели. Зимой греемся вдвоем у печки, которой уже, наверное, за сто лет, но она еще ни разу не ломалась. Никогда не сидим сложа руки, ибо безделье порождает грех. Иосиф зовет меня «панночкой, любимой, солнышком». С восходом солнца и теперь, как в молодости, приносит букетик полевых цветов и кладет мне на подушку. Сейчас стал плохо слышать. Но это не беда — мы друг друга можем понять и по глазам…
Пенсионеры припоминают, что еще «при советах» их село признали «неперспективным», а жителям приказали выезжать. Теперь жители села разбросаны по всему миру. Лишь изредка на могилы родных приезжают сельчане из Польши, России, других областей Украины.
- До недавнего времени у нас был сосед — пан Федаш, с которым можно было поговорить и посоветоваться. Но сын забрал его к себе во Львов, где пенсионер и умер. Правда, младший Федаш наведывается в Людкив — садит грядки, ухаживает за яблонями, которые посадил еще его дед…
- А не хотели бы вы в другое село перебраться, чтобы не одним быть?
- Думали об этом, — признается Иосиф. — Мы с Христиной в соседнем селе Тамановичи хату построили. Провели туда газ, мебель поставили. Благо денег хватило — сдали своих бычков заготовителям. Да и пенсию, хоть и маленькую, но заработали: жена всю жизнь трудилась в колхозе, а я — рабочим на заводе в Мостиске. Но уехать из родного Людкива никак не отважимся. Уедем мы — пропадет Людкив! Не будет его на карте Европы. А это грех перед нашими предками, которые покоятся на местном кладбище!
Когда мы, уже прощаясь, поинтересовались у хозяев, не страшно ли вот так жить одним посреди леса, супруги лишь рассмеялись: «Голый разбоя не боится — красть у нас нечего, а денег в хате нет… »
Было в этой нашей сельской встрече что-то такое светлое и трогательное, что уже практически не встретишь в современном, ожесточенном до предела городском мире. Видно, что-то мы потеряли в своих душах, если начинаем завидовать этим людям — много повидавшим, тяжело жившим, обладающим тайной достойной и спокойной жизни, о которую, как о гигантский утес, разбиваются суетность и волнения сегодняшнего дня.
- Сюда нужно возить пессимистов. Тут они сразу осознают настоящие ценности жизни, — тяжело вздохнув, негромко заметил на обратной дороге заместитель главы Мостисской райгосадминистрации Роман Бишко. И до самого райцентра, как и мы, молчал. Каждый из нас думал о чем-то своем.
Написать отзыв о статье