В воскресенье на 91 году жизни скончался многолетний узник советских концлагерей, один из лидеров Норильского восстания 1953 года Евгений Грицяк.
«С глубокой скорбью воспринимаем это известие, но и с глубокой благодарностью сохраним его пример как несокрушимость духа и волю к борьбе за свободу в самых худших обстоятельствах», — откликнулся на грустную новость на своей странице в Facebook президент Украины Петр Порошенко.
В годы Второй мировой войны 17-летний Евгений был мобилизован в Красную Армию в 265-ю штрафную роту 140-й стрелковой дивизии 4-го Украинского фронта. Позже служил в 31-автороте 295 стрелкового полка 183 Харьковской дивизии. За это время Грицяк был тяжело ранен, награжден медалями «За отвагу» и «За победу над Германией». Тем не менее боевые заслуги не спасли парня от репрессий советской карательной машины. Ему припомнили участие подростком в «Юнацтве ОУН» и приговорили к смертной казни. Позже расстрел заменили 25-ю годами лагерей.
За годы отсидки Грицяк успел побывать во Владимирском централе, Иркутске, Мордовии и даже Джезкагане (Казахстан). За это время он сумел наладить связи с украинским лагерным подпольем, возглавляемым осужденными членами ОУН. В 1952 году несломленного узника этапировали в Норильск, расположенный за полярным кругом.
Здесь он стал одним из пяти руководителей знаменитого Норильского восстания заключенных, продолжавшегося с 26 мая по 4 августа 1953 года. Всего в протесте принимали участие от 16 до 20 тысяч узников ГорЛАГа (Горный лагерь) и НорильЛАГа (Норильский лагерь). В отличии от организаторов лагерных бунтов, организованных оуновцами в ГУЛАГе, Грицяк отвергал вооруженное сопротивление как метод достижения целей.
«К ненасильственным методам борьбы я дошел на ощупь. Это уже после Норильського восстания я выучил методику Махатмы Ганди, индусских йогов и стал убежденным сторонником именно ненасильственного сопротивления, — вспоминал Евгений Грицяк — Я понял, что из той человеческой энергии, которая все только ломает, уничтожает, трощит никогда ничего доброго не выходит. Но в то же время протестовать мирно люди преимущественно не умеют. Когда мы нашим бараком восстали, среди нас оказались только два штрейкбрехера из 45, остальные — стояли до конца. На определенном этапе было очень сложно руководить людьми, сложно было удержать их от применения насилия. Потому что в действительности это только послужило бы поводом и оправданием для администрации лагеря, которая бы нас расстреляла. Именно удерживать людей от насилия и было наиболее сложным».
Несмотря на проявленную при подавлении восстания жестокость, приведшую к гибели десятков заключенных, события в Норильске дали толчок к существенному ослаблению лагерного режима и объявлению амнистии политическим заключенным.
Вскоре после освобождения Евгения Грицяка опять арестовывают и по надуманным обвинения приговаривают досиживать 25-летний срок давнего приговора. Окончательно выйти на свободу заключенный смог лишь в 1964 году. В дальнейшем до самого развала Советского Союза бывший оуновец находился под пристальным присмотром КГБ.
За это время он успел обзавестись семьей и выпустить книгу воспоминаний, опубликованную за границей. За эту публикацию его вновь таскать на допросы, что вынудило Грицяка написать письмо генеральному секретарю ЦК КПСС Владимиру Брежневу.
«Оба мы равноправные граждане Советского Союза и оба написали свои воспоминания. Вы писали о своем пути, я-о своем. Вы опубликовали свои воспоминания в Советском Союзе и за рубежом, я — только за рубежом. Но вас не вызывают, как меня, в КГБ и не спрашивают, каким путем вы передали за границу ваши воспоминания, от вас не требуют отречения от вашего труда. Напротив, вас восхваляют и вами увлекаются. Почему меня собираются судить? Ведь вас никто не судит?!», — писал Грицяк в письме.
Последние годы Евгений Степанович проживал в селе Устья на Ивано-Франковщине. Проблемы со здоровьем не давали ему возможности далеко отлучаться от дома.
«Мы не прощаемся, потому что мы вечны», — отреагировала на смерть украинца известная индийская правозащитница Гош Мридула. Она назвала его украинским «Ганди», который самостоятельно выучил английский язык в заключении, чтобы перевести книгу «Автобиография йоги» всемирно известного Свами Йоганади.