так объясняла пропажу денег своей подопечной бывшая директор Николаевского дома престарелых. Недавно суд признал ее виновной в деле мошеннического завладения квартирами одиноких бабушек и дедушек
В январе 2006 года «ФАКТЫ» сообщали, что прокуратура Ленинского района города Николаева раскрыла преступную схему, по которой работники главного управления труда и социальной защиты населения областной государственной администрации вместе с руководством Николаевского дома престарелых незаконно отняли более 30 квартир и частных домов у одиноких стариков. В обмен на вселение в интернат госчиновники требовали у пенсионеров переписать квартиры на имя директора дома престарелых. Обманывая пожилых людей, их опекуны, кого закон обязал стоять на страже интересов ветеранов, продавали потом стариковское жилье, а деньги делили и клали себе в карманы. Хищения квартир обставлялись как гражданские сделки купли-продажи или… дарения! Такая практика существовала около пяти лет.
Как только наша газета сообщила о возбуждении уголовного дела, указав должности подозреваемых (бывшие начальник главного управления труда и социальной защиты населения Николаевской области, начальник отдела стационарных учреждений этого управления, директор Николаевского гериатрического пансионата), в редакцию «ФАКТОВ» тут же позвонили из Николаевской областной госадминистрации. Вежливо предупредили: не торопитесь вводить своих читателей в заблуждение — громкое дело прокуратурой сфальсифицировано, его производство непременно будет прекращено, а газете придется извиняться. Однако прогноз не оправдался. Чиновницы, подозреваемые в злоупотреблении служебным положением, подделке документов и обмане стариков, все-таки оказались на скамье подсудимых. А недавно вступил в силу приговор в отношении основной обвиняемой — директора дома престарелых 63-летней Натальи Агафоновой, которая больше всех нагрела руки на доверчивых стариках.
«Квартирное» дело Николаевского гериатрического пансионата в своем роде уникальное: десятки фактов исчезновения квартир тех, кто туда поселялся, долгие годы никто не спешил проверять. В отдаленных районах, в глухих селах бабушкам и дедушкам объясняли: «У кого есть свое жилье, тем не надо ждать путевки в интернат — берут вне очереди, еще и селят в отдельной комнате». Желающих попасть на государственное довольствие много, мест в интернатах на всех не хватает, вот и поступали туда, как правило, люди, имеющие дома, квартиры. Бабушки и дедушки даже не догадывались, что их обманывают. Раз государство берет стариков на полное обеспечение, то оно вправе, думали они, требовать взамен нажитое годами добро, в том числе недвижимость. Только попав в дом престарелых и пожив там какое-то время, ветераны начинали догадываться: что-то тут не так…
Вспоминаю свой первый приезд в Николаевский дом престарелых: к потерпевшим пришлось прорываться буквально с боем — новое руководство запретило пускать журналистов на территорию интерната. Все же мне удалось встретиться с потерпевшими. Многих стариков, с кем тогда познакомилась, уже на свете нет. Кто-то не дожил до суда, кто-то — до приговора. Вот и жительницу Николаева Надежду Сирацкую недавно проводили в последний путь. В редакционном архиве осталась лишь аудиозапись с ее голосом.
- Я всю жизнь работала учительницей, — рассказала три года назад «ФАКТАМ» Надежда Сирацкая. — Муж у меня попивал, а когда умер наш взрослый сын, из запоя почти не выходил. Конечно, мы ссорились. В 2001 году супруг принял решение навсегда уехать к родным в Россию, и встал вопрос о продаже нашего с ним дома. Тут и задумалась: мне как-никак 69 лет, впереди одинокая старость, ведь никогошеньки на всем белом свете нет, как устраиваться? Дай, думаю, пойду в дом престарелых, посмотрю, что там. Этот визит меня сильно напугал. Вы и представить не можете букет запахов, неизменно присущих таким местам! Неужели старые люди настолько дурно пахнут?! Если, думаю, это запах моего будущего, то нет, увольте. Да и бабушки с дедушками счастливыми людьми не показались. Похоже, что они доживали, а не жили. Одним словом, начала искать какую-нибудь женщину, которая за вырученные от продажи дома деньги согласилась бы досмотреть до смерти, ведь я безногий инвалид, хожу на костылях. Но уже через пару дней ко мне домой прибежала Наталья Петровна, директор интерната, и давай уговаривать: «Нигде вам лучше, чем у нас, не будет, переезжайте! Времена-то никудышные, старика всякий обидеть может. А особенно дружки вашего благоверного — придут и убьют». Я и сама опасалась.
Наталья Петровна стала ходить ко мне каждый день. Одним словом, уговорила. Пообещала, что сама весь пакет документов к сделке подготовит, ведь для переезда в интернат нужно сделать «пожертвование» — вырученные за хату деньги перевести на счет дома престарелых. Так я попала в эту богадельню. Недели через две (помню, я уже жила в интернате) заходит Наталья Петровна и велит собираться: «Едем к нотариусу». «Надо мужа предупредить», — засуетилась я. «Не переживайте, — успокоила Агафонова, — он знает». Покупателей на дом нашла сама директриса, я их на оформлении сделки увидела первый раз. Да, забыла вам сказать: Агафонова объяснила, что треть от вырученной суммы по закону должна пойти мне, а остальное — дому престарелых. Смотрю: покупатель после подписания бумаг рассчитывается не со мной, а с ней. «Сколько там?» — спрашиваю. Молчок. «Дайте хоть подержать!» — протягиваю руку к деньгам. «Потом», — строго отвечает директриса. Вернулись в интернат, день прошел, второй, никто мне денег не несет. Я давай плакать, по этажам поползли слухи, что директор меня обманула. Люди сочувствовали, советовали звонить в прокуратуру. Тут-то мне и принесли справку, подтверждавшую, что тысяча долларов от моего имени поступила на банковский счет интерната. А где остальные? «Какие остальные? — удивляется директриса. — Сторговались за тысячу долларов». За сколько продали, так до сих пор не знаю. Следователь сказал, будто за 18 тысяч — то ли гривен, то ли долларов.
- Вы пойдете в суд давать показания? — поинтересовалась я тогда у Надежды Илларионовны.
- Хотелось бы, — осторожно оглядывалась по сторонам пенсионерка. — Боюсь. Могут и убить! А чего вы улыбаетесь? Наталья Петровна ведь не одна это все придумала. Ее уволили, но те, кто директору помогал нас обманывать, остались работать. И еще я вам не сказала: мой муж… пропал. Его нет ни в Украине, ни в России. Ни на что не намекаю, но все равно страшно. Тут огромные деньги крутились! Сейчас время такое, что за копейку удушить могут. Придут ночью, и каюк.
Пока мы с Надеждой Илларионовной разговаривали, в ее комнатку нет-нет и заглядывали няни, медсестричка — на бандитов милые улыбчивые женщины из обслуживающего персонала как-то не были похожи, поэтому страхи пенсионерки казались мне сильно преувеличенными. Заметив это, она поторопилась закончить разговор. «Значит, так: хочу, чтобы вернули украденные деньги. Так и напишите в газете! А отправлять воров в тюрьму или нет, пусть уж судьи решают сами, мне до того дела нет».
Не думалось, что Надежды Сирацкой так скоро не станет и мы больше не увидимся. Когда суд рассматривал ее эпизод, потерпевшая еще была жива, но на заседание не приехала, о чем в протоколе сделана краткая запись: «По состоянию здоровья не смогла участвовать. Подсудимая Агафонова свою вину полностью отрицает. Утверждает, что Сирацкая продала дом сама, выручив примерно 3 тысячи долларов. На банковский счет интерната перечислила сумму, эквивалентную одной тысяче долларов, что подтверждается документами».
- Чем было вызвано намерение вашей подопечной Сирацкой пожертвовать дому престарелых так много? — спросила у Агафоновой судья Елена Ивченко.
- Не знаю, это ее решение, никто никого не заставлял, — уверяла суд подсудимая. — Никаких привилегий за такое не полагалось. Ну, поблагодарим человека на общем собрании, и все.
Из-за неявки Сирацкой связанный с нею эпизод из обвинения исключили как… не нашедший подтверждения. Агафонова же заявила суду, что учительница ее просто оклеветала.
Из протокола судебного заседания: «Свидетель Боярчукова показала, что она работала заведующей сельского центра труда и социальной защиты населения, поэтому занималась сбором документов на поселение в Николаевский гериатрический пансионат одинокой пенсионерки Тиванюк из села Чапаевка Березнеговатского района. Когда Боярчукова отвезла документы в пансионат, его директор Агафонова разъяснила ей, что принадлежащий Тиванюк дом необходимо продать, а вырученные от сделки деньги перевести на расчетный счет пансионата. Боярчукова поставила в известность бабушку». Аналогичные показания дала суду и свидетель Громошняк, секретарь Чапаевского сельсовета: «Завещание бабушки Тиванюк на Агафонову я сама и оформляла. В селе даже объявление о продаже дома повесили, а внизу приписка: «Обращаться в Николаев к директору интерната, и адрес». Когда нашелся покупатель, оформили сделку у нотариуса так, будто Тиванюк подарила ему землю и усадьбу со всем нажитым, но фактически деньги были переданы лично директору Агафоновой. На вопрос Тиванюк, полагается ли ей что-то, директриса ответила: «Нет, по закону деньги поступят на счет дома престарелых». Не поступили. По этому эпизоду суд критически отнесся к показаниям Агафоновой, отрицавшей свою причастность к инкриминируемым ей деяниям, и постановил взыскать в пользу пострадавшей Тиванюк 6 608 гривен.
… 72-летняя одинокая пенсионерка Галина Анатасова вынуждена была свой дом в Николаеве по улице Ялтинской переписать на мужа Агафоновой. Директорша поведала суду, что ее супруг купил у бабушки Гали дом за 3 тысячи гривен. «Он сам нашел объявление, я ничего не знала. Узнала, когда показал мне договор купли-продажи», — клялась Агафонова. Свидетель Иваненко рассказала в судебном заседании, что проживала в одной комнате с потерпевшей Анатасовой, куда к ним как-то зашла директор. Она сказала, что сама продаст Галин дом, а вырученные деньги переведет на счет интерната. Только потом Анатасова поняла, что хату у нее просто-напросто украли. Муж Агафоновой дал в суде показания, что в доме бабушки Гали по улице Ялтинской в областном центре с лета 2003 года проживает сын Агафоновых со своей женой. Что же касается обманутой хозяйки, то она умерла в январе 2004 года.
- Я только поселилась в интернате, сразу догадалась, что меня обвели вокруг пальца, — рассказывала собкору «ФАКТОВ» 82-летняя Елена Крикун. — Что получается? Кто-то квартиру подарил дому престарелых. Но тогда почему другой переписал дом на своих родственников, а уход и еда для всех одинаковые? Люди шушукались, обсуждали, не могли взять в толк, что же за законы у нас такие. Опять же, одним с продажи хоть копейка-другая перепадала, другим, извините, ни шиша! Я, например, даже не знаю, за сколько мою усадьбу в селе Михайло-Ларино директор продала. Моя племянница ездила в главное управление соцзащиты в Николаев узнавать, есть ли такой закон, что без дома в интернат не принимают. Там подтвердили: да, есть, все законно. У меня и подозрений тогда не возникло. Да и в сельсовете, думаю, не будут обманывать. Там на подпись мне дали доверенность на право распоряжаться моим имуществом, в которую уже вписали фамилию и паспортные данные Агафоновой, хотя на тот момент я ее даже в глаза не видела. Позже, когда началось расследование и к нам стали приходить сотрудники прокуратуры, я на поминальные дни поехала в свое село. Зашла в сельсовет и говорю: «А покажите документы о продаже моего дома!» Знаете, что мне ответили? Нет, мол, пропали документы! Мне ни одной копейки директор не дала, более того — деньги на счет интерната тоже не поступали.
По данному эпизоду суд признал Агафонову виновной и обязал ее вернуть Елене Крикун 17 158 гривен.
А вот еще один эпизод: потерпевшая Е. Р. Микула в годы Второй мировой войны была узником концлагеря. Уже находясь в интернате, получила по программе помощи остарбайтерам без малого тысячу долларов компенсации из Германии. Эти деньги Агафонова тоже отняла. «Доллары были помещены в сейф, — говорила в суде Микула. — На многократные просьбы выдать их мне директор беспрестанно повторяла: «Зачем? Здесь вам деньги не нужны». Она также вынудила написать заявление, что после моей смерти эти средства поступят на счет пансионата». Увольняясь, Агафонова передала ключи от сейфа своему преемнику, при этом составлялся акт передачи, но мои деньги в него включены не были, в сейфе их не оказалось». Директор пояснила суду, что Микула страдала забывчивостью: дескать, ложкой выкопав в саду ямку, спрятала туда мешочек с долларами, а потом два месяца рыла участок и не нашла. Однако суд пришел к выводу, что Агафонова присвоила средства, так как обнаружен документ, что директор взяла у Микулы доллары на сохранение, а вот ее утверждение о возврате ничем не подтверждается.
Поступление в интернат жительницы Николаева Тамары Петрушенко оформляла ее родная сестра, которой сначала Агафонова, а потом ее непосредственная начальница из областного управления заявили: все делается по закону — продаем квартиру бабушки Тамары, а деньги переводим на счет дома престарелых. Эту квартиру упомянутая начальница и присвоила. Вот что она объясняла в суде: «В ноябре 2001 года я находилась в интернате с плановой проверкой, при обходе узнала от Петрушенко о ее намерении продать свое жилье, а часть денег перечислить на счет родного заведения. Решила помочь, привела в интернат частного нотариуса, который удостоверил договор купли-продажи. 400 гривен из полученной суммы я перевела на счет интерната, остальные вложила в ремонт квартиры и потом ее продала. Разница цен на момент покупки и момент продажи и составила мою прибыль».
Кстати, суд никакого криминала в этом не усмотрел. В другом случае эта же чиновница и вовсе подделала путевку на заселение в дом престарелых Марии Шуть. Сын Марии Алексеевны несколько лет работал в детском лагере на Кинбургской косе. Воспользовавшись его отсутствием, Агафонова взялась за 80-летнюю бабушку и без ведома сына переманила ее в пансионат.
Правда, путевку пришлось подделывать: по заключению судебно-почерковедческой экспертизы подпись начальника управления в документе неподлинная, а оттиск круглой гербовой печати является электрофотографическим изображением. Вернувшись однажды домой, сын Марии Шуть долго не мог найти мать. Оказалось, та умерла в доме престарелых. Полной неожиданностью для него стало и то, что чиновники заняты продажей их с мамой квартиры. «Мы продадим ваше жилье, купим вам малосемейку, а остальная сумма пойдет на погашение долга матери перед пансионатом — она же тут жила на контрактной основе», — втолковывали мужчине. Тому ничего не оставалось, как написать заявление в правоохранительные органы.
Начальнику областного управления труда и социальной защиты 37-летней Ларисе Королюк прокуратура инкриминировала злоупотребление служебным положением и подлог документов. Эта чиновница, решив завладеть чужой недвижимостью, положила глаз на трехкомнатную квартиру 60-летнего Владимира, жителя Николаева. Ему моментально выдали путевку в дом престарелых, сотрудники которого помогли мужчине срочно приватизировать его недвижимость. А дальше начальник одного из районных управлений соцзащиты Николаева взялась помочь Королюк: в Николаевскую областную психиатрическую больницу делается запрос о состоянии здоровья Владимира. Оттуда приходит ответ: мужчина «страдает шизофренией в параноидальной форме», а значит, по психическому состоянию не может понимать значение своих действий и руководить ими. Полученную справку чиновные дамы подделывают таким образом, что документ полностью преображается: Владимир на учете в больнице не состоит вовсе. Исправленная бумага и помогла заключить договор пожизненного содержания. Согласно этому договору родная сестра Королюк получила в собственность трехкомнатную квартиру по улице Электронной. По закону селить людей, страдающих заболеваниями психики, в обычный гериатрический пансионат можно только по отдельному заключению медико-социальной экспертной комиссии, но и это проигнорировали. Нужно сказать, что у Владимира обнаружили еще и рак. До 12 августа 2005 года он жил в николаевском пансионате, а потом был переведен в Баратовский психоневрологический интернат.
Тем не менее суд счел возможным оправдать Ларису Королюк и ее подчиненную из областного управления соцзащиты по всем эпизодам. А вот Наталья Агафонова приговорена к пяти годам лишения свободы. Правда, бывший директор освобождена от отбывания наказания с двухгодичным испытательным сроком. Как говорится, отделалась легким испугом. Сторона обвинения сочла приговор слишком мягким. Что же касается оправданных чиновниц, то прокуратура Ленинского района Николаева обжаловала приговор, и коллегия судей Апелляционного суда Николаевской области отменила решение первой инстанции в части оправдания Королюк и ее подчиненной по ряду эпизодов, уголовное дело передано на дополнительное расследование.
- Это была одна преступная цепочка, — сказали «ФАКТАМ» в прокуратуре. — Главное управление труда и социальной защиты населения и тогдашнее руководство пансионата. Одни справки подвозили, другие их пускали в ход, третьи были задействованы в незаконных операциях с недвижимостью. Отобранные у стариков квартиры оформлялись на членов семьи, родственников, продавались. Точное число сделок неизвестно, многих владельцев домов и квартир уже нет в живых. Самое парадоксальное, что обирали несчастных бабушек и дедушек представители власти — именно те, кто обязан защищать стариков и их имущество от афер на рынке вторичного жилья, от «черных» риэлторов.
… Помню, Надежда Сирацкая сокрушалась: мол, на Западе обеспеченные люди задолго до старости откладывают деньги, чтобы впоследствии уйти от детей в дом престарелых. Там идеальный медицинский уход, прекрасное питание, достойные условия. Но ведь и у нас, если бы средства от проданных стариковских квартир пустить на улучшение условий жизни этих самых стариков, а не направить мимо кассы, в доме ветеранов наверняка царила бы совсем другая атмосфера. Та, о которой на склоне лет каждый из этих несчастных и мечтал. Чтобы жить, а не доживать.
P. S. Поскольку в деле о махинациях с квартирами пожилых людей окончательная точка не поставлена, имена фигурантов уголовного дела изменены.