Сегодня известному украинскому кинорежиссеру исполняется 80 лет
Несмотря на почтенный возраст, Николай Мащенко сегодня задорнее многих молодых. Глаза у него горят, голова полна новыми творческими замыслами…
О нынешнем украинском кинематографе Николай Павлович говорит с юмором, о прошлом — с ностальгией, а о будущем — с надеждой, веря, что когда-нибудь наше кино все-таки себя покажет! Единственное, о чем режиссер, прославившийся картинами «Как закалялась сталь» и «Овод», говорить не любит, — это его личная жизнь. Все в ней было: красивые женщины, страстные романы… Но сегодня Николай Павлович — примерный семьянин, который счастлив в браке со своей третьей женой Евгенией.
- Особого пиршества по случаю юбилея мы с Женечкой (супругой. — Авт. ) устраивать не будем. Придут друзья, посидим, вспомним былые годы, — улыбается Николай Павлович. — Слава Богу, вспомнить есть что. За прошлое мне не стыдно, я многое успел сделать. Например, первым из советских режиссеров отважился снять картину, затрагивавшую острую и болезненную тогда тему чисток в партии. Лента «Комиссары» вышла в 1970 году, когда в СССР готовились отмечать 100-летие со дня рождения Ленина. Во время просмотра картины чиновники не могли спокойно усидеть на месте, закрывали руками глаза и уши. Боялись…
Еще раньше, в 1968 году, я снял короткометражную ленту «Ребенок», которой выразил протест против войны как таковой. И сразу же был обвинен в «махровом пацифизме». Ленту на долгие годы запретили к показу. Не так давно Богдан Ступка, посмотрев этот фильм, воскликнул: «Миколо Павловичу, це ваш найкращий фiльм!»
Не могу не вспомнить ленту «Иду к тебе», где одну из главных ролей блестяще сыграл недавно покинувший нас Коля Олялин. Он очень переживал травлю картины. Гонения начались после того, как во время просмотра в кинотеатре один расчувствовавшийся зритель воскликнул: «Слава Укра∙нi!»
Есть, есть в моем послужном списке удачные ленты. И еще будут, надеюсь…
- Но ведь после выхода в прошлом году на экраны фильма «Богдан-Зиновий Хмельницкий» вы сказали, что съемками больше не занимаетесь. Изменили решение?
- Я надеялся, что в Украине все-таки появятся молодые режиссеры, которые начнут снимать хорошие картины. Увы. Жду до сих пор… А пока мечтаю снять ленту о Серже Лифаре. Сценарий фильма у меня уже есть. Необходимы деньги. Надеюсь на спонсорскую поддержку, потому как на государство надежды нет никакой. В том безденежье, в котором я создавал «Богдана-Зиновия Хмельницкого», снимать было вообще невозможно. Съемочная группа ужасно бедствовала и искала заработок на стороне. Кто-то уезжал к Бондарчуку, кто-то — к Чухраю. А как иначе, если у меня каждые полгода съемки приостанавливались? И так в течение семи лет! Да и что это за зарплата — 600 гривен в месяц?
- Насколько мне известно, за фильм вам заплатили «аж» 30 тысяч гривен…
- Можешь себе такое представить? Полный п… ц! Слава Богу, я получаю еще пенсию и академическую стипендию. Есть люди, которые живут значительно хуже меня. Помогаю немного своей дочери, которая работает редактором на телеканале «ТЕТ», и 90-летней сестре Тане — каждый месяц посылаю ей в Луганскую область триста гривен. Помню, однажды, когда было трудно, сестра прислала мне конверт, а в нем — две тысячи гривен. У меня прямо слезы на глаза навернулись. Я вложил в конверт еще 500 гривен и отправил его обратно…
- Об Андрее Тарковском, например. Мы познакомились во время кинофестиваля в Москве. Узнав, что я окончил Харьковский театральный институт имени Карпенко-Карого, он то ли в шутку, то ли всерьез сказал: «Коля, а ведь родная тетя моего дедушки по отцу была женой самого Ивана Тобилевича (настоящая фамилия Карпенко-Карого. — Авт. ). Так что, если бы я не поступил во ВГИК, наверняка учился бы там, где и ты». Тарковский был необыкновенно скромным человеком, однако, когда речь заходила о творчестве, мгновенно преображался, становился ярым спорщиком и неподражаемым оратором.
Таким же влюбленным в профессию был и Сергей Бондарчук, с которым мне довелось поработать (в фильме «Овод» Бондарчук сыграл одну из главных ролей — кардинала Монтанелли. — Авт. ). Никогда не забуду, как во время съемки финальной сцены Сергей Федорович так проникся ролью, что потерял сознание. Мы его потом два дня в чувство приводили. Жена Бондарчука Ирина Скобцева натирала его специальными маслами.
После съемок «Овода» Сергей Федорович пригласил меня к себе домой, в Москву. Помню, как только я зашел в квартиру, дети — Леночка и Федя — стали петь песню из фильма «Как закалялась сталь». Удивленный таким сюрпризом, я спросил у Сергея Федоровича: «Что, дети готовились к моему приходу?» Он ответил: «Да нет, просто они эту песню знают наизусть, потому что раз двадцать смотрели твой фильм». А потом добавил: «Знаешь что, Коля, в этом фильме что-то есть. Вера». Вечером мы с ним наговорились, насмеялись и легли спать. На другой день Сергей Федорович затеял варить борщ, который я очень люблю. Когда он его готовил, все время со мной совещался: «Ты ведь густой любишь? Давай я больше мяса положу, хорошо? И картошечки, и фасольки?» Я соглашался, думал, он все будет бросать в умеренных дозах. А борщ в результате получился настолько густым, что невозможно было черпак утопить в кастрюле.
Еще хочу вспомнить о Сереже Иванове (Кузнечик в картине «В бой идут одни «старики». — Авт. ), которому мы с Костем Степанковым читали лекции по актерскому и режиссерскому мастерству. Не заметить обворожительную улыбку Сережи было просто невозможно, поэтому я пригласил его сняться в картине «Как закалялась сталь». У Иванова была небольшая роль Сереги Брузжака. Он в шутку попрекал меня: «Вот я — Сергей и играю роль Сергея. Но согласитесь, Николай Павлович, моей должна была быть роль Павки Корчагина!» Он действительно мог бы сыграть Павку, если бы не Володя Конкин…
- … у которого сейчас столько проблем в личной жизни. То сына едва не пристрелил, то в реанимацию с сердечным приступом попал… Часто общаетесь с Конкиным?
- Созваниваемся редко, но я, конечно, в курсе того, что происходит с Володей. И скажу, что все те беды, которые он переживает, начались не сейчас, а давным-давно. То количество славы, что пережил Конкин, не выпадало на долю ни одного молодого артиста. Когда мы приезжали с фильмом «Как закалялась сталь» в очередную страну, машину, в которой находился Конкин, зрители приподнимали и несли на руках! Естественно, он стал зазнаваться.
Расскажу такой случай. Однажды в Болгарии журналистка во время пресс-конференции задала Володе вопрос о его пути в кино. Конкин начал рассказывать: «Когда я был маленьким, мой папа, первый секретарь обкома партии, агитировал меня освоить нормальную рабочую профессию… » Во, думаю, а я его нищим считал! Всегда подкармливал между съемками. (Смеется. ) Но дело не в этом. Конкин подробно рассказывал, как он шел в киноискусство буквально с первого класса. Я не выдержал и выкрикнул: «Владимир, расскажите еще, пожалуйста, как вы учились в десятом классе». Мне было не по себе, я хотел, чтобы он опомнился и прекратил этот позор. Но Конкин не понял, кто задал вопрос, и… начал вспоминать, как он учился в десятом классе. Когда мы вышли из здания пресс-центра, Володя дико негодовал: «Николай Павлович, вы не заметили, что за идиот задал вопрос о том, как я учился в десятом классе?» Пришлось признаться, кто это был.
Второй эпизод. Володе дарили просто тонны цветов, их буквально некуда было девать. Я его наставлял: «Володя, подари цветы кому-нибудь. Тебе все равно все не увезти!» — «Нет, — отвечает, — это моим любимым девушкам». Девушек у него, кстати, действительно было очень много… И вот однажды в Харькове на спектакль, в котором у Конкина была всего одна реплика, пришла первый секретарь горкома партии. В конце представления Володя собрал у зрителей цветы и снова ни с кем не поделился. Секретарь меня спросила: «Конкин такой жадный и тщеславный? Отчего он цветы никому не дает?» Позже, увидев Володю, я упрекнул его за этот эпизод. Конкин начал оправдываться: «Ну, Николай Павлович, люди ведь МНЕ цветы принесли!»
Еще Володя был немножко заносчивым. На съемках фильма «Как закалялась сталь» он так вывел одного актера, что тот не удержался и дал Конкину в глаз…
- Еще одна открытая вами звезда кино — Андрей Харитонов. Вы, помнится, очень расстроились, когда он не смог сыграть у вас в фильме «Богдан-Зиновий Хмельницкий» князя Вишневецкого. Всему виной водка?
- Да, он очень сильно пил. Когда Харитонов приехал на съемки, я у него прямо спросил: «Андрюша, сможешь бросить пить?» Харитонов ответил: «Два дня не пить смогу. Но не больше». Меня это не устроило, пришлось искать другого актера… Я очень порадовался за Харитонова и Конкина, когда они сыграли в фильме Глеба Панфилова «Романовы. Венценосная семья». Очень хорошие актерские работы, потрясающее режиссерское чутье Панфилова, которого я знаю уже много лет.
- Стало быть, и с Инной Чуриковой хорошо знакомы?
- Чурикову я впервые увидел задолго до ее романа с Панфиловым. Для моей первой ленты «Все побеждает любовь» нужна была актриса со специфической внешностью. На пробы пришла тогда еще никому не известная Инна Чурикова. Я сразу понял, что это то, что мне нужно, и даже прослушивать ее не стал. Увы, эту картину удалось снять лишь спустя… 27 лет, и, как ты понимаешь, Чурикова в ней не сыграла. Сценарий, написанный моим другом Олесем Гончаром, оказался не по душе тогдашним чинам из министерства культуры…
- Что их не устраивало?
- Сама история: русский солдат, полюбивший венгерскую девушку, убивает ее ревнивого соотечественника, когда тот нападает на молодую пару. Мы с Гончаром каждый год тщетно бегали по кабинетам чиновников, проталкивая фильм. Только когда все прежние цензоры ушли на пенсию, а новые еще толком не разобрались, мне удалось запустить ленту. (Смеется. )
- Напоследок провокационный вопрос: что это за история с контрабандой золотых слитков, в которой вы оказались замешаны в конце 1970-х годов?
- Было дело. Мой тогдашний друг попросил перевезти через границу тяжелый, двенадцатикилограммовый, пакет и передать его одному из прославленных болгарских борцов. Я по доброте душевной не смог отказать. Представь, пересекаю границу, встречаюсь с этим борцом, отдаю пакет — и тут меня за руку кто-то хвать! Оборачиваюсь, вижу: человек десять милиционеров. Через пять минут я был в КГБ. Меня спрашивают: «Вы знаете, что в кульке?» Отвечаю: «Понятия не имею». Кагэбэшники открывают пакет, а там… четыре слитка золота, каждый по три килограмма. Я, ошалевший от такого зрелища, еще и пошутить умудрился: «О, дайте мне хоть один». Реакции — ноль. Вижу, дело труба, люди серьезные. Снова спрашивают: «Кто вам дал эти слитки?» Я отвечаю: «Друг». Уже позже я узнал, что операция со слитками золота контролировалась болгарскими спецслужбами. А тогда дело кое-как утрясли, ведь в Болгарии после ленты «Путь на Софию» (этот телесериал вышел на экраны в конце 1970-х. — Авт. ) я был очень популярной личностью…