Жительница Волынской области Елена Матвиюк, которая дважды(!) одолела рак, вместе с мужем Василием воспитывает троих родных и девятерых приемных детей
История жизни 42-летней Елены Матвиюк поражает даже опытных врачей. Десять лет назад ей поставили диагноз рак молочной железы, сделали операцию и провели три курса химиотерапии. Многие, по сути, ее уже хоронили, но через два года Елена Ивановна родила здорового ребенка. Спустя некоторое время при контрольном обследовании у нее обнаружили метастазы в костях таза. Снова госпитализация, изматывающее лечение. Женщина выкарабкалась и на этот раз. Сейчас вместе с мужем Василием Елена воспитывает троих родных детей и девятерых приемных. Недавно в их семье появился весьма необычный мальчик, судьба которого вряд ли кого-то оставит равнодушным.
Семья Матвиюков, в феврале 2007-го получившая статус детского дома семейного типа, за прошедшее с момента последней публикации
(22 декабря 2004 года) время значительно увеличилась.
- Как самочувствие, Елена Ивановна? — спрашиваю у хозяйки.
- Спасибо, хорошо, — говорит Елена Матвиюк. — Иногда немного припухает рука, а в остальном — полный порядок. О своих болячках я стараюсь вообще не говорить. Могу послужить детям, и рада этому.
А 10 лет назад, узнав о страшном диагнозе — раке молочной железы — Елена, мать двоих детей, испытала настоящее потрясение. Ей удалили левую грудь и восемь лимфатических узлов. Однако сдаваться женщина не собиралась.
- Как-то я заявила соседкам по палате: «Вы почему такие грустные? Я, например, умирать не думаю. Рожу ребенка и выкормлю его одной грудью!» — вспоминает Елена Ивановна. — На меня смотрели, как на сумасшедшую.
После операции Елена получила
20 доз облучения по 18 минут каждая, прошла три курса химиотерапии.
- О том, что я беременна, узнала через 10 месяцев после последнего сеанса химиотерапии, — рассказывает собеседница. — Гинекологи в один голос заявили: «Ты не сможешь выносить дитя, а тем более родить! Срочно делай аборт!» Но я верила: все будет хорошо. Родила абсолютно здоровую дочку весом 3 килограмма 550 граммов. Кормила Ангелиночку грудью полтора года.
В конце 1999-го у Матвиюков появилась четвертая дочка — Снежана, сирота, которую супруги взяли к себе в 17-летнем возрасте. Чуть позже оформили опекунство над пятилетним Дениской и его 10-летним братом Володей.
Мы с мужем решили, что Танюша — наш последний ребенок. Но оборудовали на втором этаже комнаты для детей, появилось много места, и… возникло желание взять еще одного малыша. Двухлетнюю Вику нашли в одном из детских учреждений Луцка. Поначалу она вела себя совершенно неадекватно, не понимала человеческого языка. Всех кусала, мычала, кричала, на руки не шла, с трудом засыпала. Было такое ощущение, что мы взяли зверюшку, которую долго не выпускали из клетки. Одна ножка у девочки была недоразвита, поэтому она постоянно падала… Тяжело было! Однако за полтора года Викуся поправилась не только физически, но и психически.
Некоторое время супруги были уверены, что теперь-то детей в семье достаточно. Но опять ошиблись.
- Я узнала историю восьмилетней сироты Наташи, которую четыре года назад взяли на воспитание, — объясняет Елена Матвиюк. — Отношения между ней и приемной матерью не сложились, и они расстались. Мы забрали Наташу к себе. Она у нас уже более года. За это время мы привыкли, притерлись друг к дружке, стали одной семьей.
А как-то в одном из разговоров Танечка с Иванкой упомянули, что у них есть родной брат Вадим, с которым они давно потеряли связь. Вадимка — инвалид, ходит, как выразились девочки, «на двух палочках». Как матери мне захотелось восстановить семью. Ненормально это, когда родные братья и сестры разбросаны по свету, не имея возможности общаться. Мы с трудом разыскали Вадима в Днепропетровске — в специнтернате для детей-инвалидов.
До того как судьба развела сестер и брата по разным концам страны, все трое проживали в одном из сел Киверцовского района Волыни. Отец трудился в колхозе трактористом, мать нигде не работала. Дети росли в ужасных условиях. Родители часто выпивали, уходили в загул, оставляя дочерей и сына голодными, одних в холодном доме. Односельчане часто видели Вадима сидящим в деревянной бочке из-под капусты на веранде.
Вадимка сначала рос здоровым мальчиком. Страшный недуг — мышечную дистрофию — у него впервые обнаружили во время медосмотра при оформлении в школу. Болезнь стремительно прогрессировала. Все труднее становилось ходить. Вскоре он был вынужден пересесть в инвалидную коляску.
В декабре 2002 года районный суд лишил супругов родительских прав. Вадима с сестрами отправили в приют для несовершеннолетних. Там они прожили три месяца. После этого еще четыре месяца Вадим провел в детском отделении районной больницы. Затем обреченного на инвалидность мальчика перевели в Костопольскую (Ровенская область) специальную общеобразовательную школу-интернат для детей с последствиями полиомиелита и церебральным параличом, а Иванку с Таней — во Владимир-Волынскую (Волынь) школу-интернат для детей-сирот.
В Костополь Вадим приехал слабеньким, замкнутым. Улыбаться начал лишь спустя несколько месяцев — благодаря заботливому отношению к нему персонала школы. Быстро стал всеобщим любимцем. По словам воспитателей, мальчик отличался живым умом, писал стихи, любил рисовать, особенно природу, животных. Мечтал поступить в художественную школу. А еще всех поражала его доброта. Когда на Новый год воспитанникам вручили сладкие подарки, Вадим, вместо того чтобы съесть свои гостинцы, попросил раздать их другим детям.
- Из Костополя мальчика перевели в Днепропетровский специнтернат, — рассказывает Елена Матвиюк. — Оттуда нам по телефону сообщили, что дела плохи, у Вадимки стремительно прогрессирует мышечная дистрофия, и жить ему осталось совсем недолго. Мы решили, не откладывая, съездить к нему вместе с Иванночкой и Танечкой.
- Впервые попав в днепропетровский интернат два с половиной года назад, я была шокирована, — продолжает Елена Ивановна. — Там живут дети без рук, без ног, с другими тяжелейшими патологиями. Меня поразила их бледность, изможденность, торчащие из карманов сухари. Когда подходило время обеда, эти бедняжки изо всех сил спешили в столовую — кто как мог: прыгали, ползли, падая на ступеньках, но тут же поднимаясь и не обращая внимания на боль, устремлялись дальше. Кстати, все увиденное там я сняла на видео…
Сейчас в интернате сделали хоть какой-то ремонт. А тогда — мрачные, серые, местами с отвалившейся штукатуркой стены… Нам сказали, что кормят детей в интернате хорошо. Но, посмотрев в тарелки, я была поражена. Кучка разлезшейся, пресной лапши или гороха даже без намека на масло, горстка кильки. Молочное — неестественно синего цвета. Вадим рассказывал, что в каше могли оказаться насекомые. И дети-инвалиды были вынуждены это есть…
В Днепропетровске мы пробыли три дня. В какой-то момент я поняла, что зашла в тупик. Мы не планировали брать в семью еще одного ребенка, но и не могли оставить Вадима в тех условиях. В местной церкви я познакомилась с прихожанами, рассказала им о Вадиме. Они решили взять его под свою опеку. Стало спокойнее — на время моего отсутствия мальчик уже не останется наедине с бедами. Вадимке сказала: «Сынок, теперь твоя жизнь изменится к лучшему».
Вскоре по телефону мальчик рассказал, что к нему регулярно приходят верующие, заботятся о нем, покупают продукты, сладости, часто забирают к себе. Его жизнь стала разнообразнее, интереснее, ярче. Не осталась незамеченной и его любовь к рисованию. Один из членов церкви, Валерий, профессиональный художник, всерьез занялся Вадимом, помог освоить тонкости изобразительного искусства. По сути, он пробудил в мальчике талант. Вадимкины работы удивляли своей глубиной и мастерством исполнения даже специалистов. Гостю из Канады так понравилась одна из картин, что он, не торгуясь, выложил за нее 850 долларов. Вадим смог осуществить свое заветное желание: купить ноутбук.
Между тем Вадимку ожидала весьма мрачная перспектива. Представитель интерната сказал, что лет в семнадцать-восемнадцать его отдадут в дом престарелых, заметив при этом: если доживет. После этого разговора мы с мужем твердо решили забрать мальчика к себе. Оформив все необходимые документы, ждали несколько месяцев, но положительного ответа так и не добились. И мы отправились в Днепропетровск на купленном в кредит подержанном микроавтобусе с намерением возвратиться уже с Вадимом.
Кстати, в феврале минувшего года на торжественном открытии нашего детского дома семейного типа министр по делам семьи и молодежи пообещал выделить микроавтобус. Летом он приезжал еще раз, чтобы лично вручить нам ключи от «Газели». С тех пор машину мы… больше не видели. После отбытия министра представители местных властей отогнали ее на стоянку, объяснив, что нужно оформить еще какие-то документы. Бумажно-бюрократическая волокита продолжается до сего дня: то проблема с оплатой, то с постановкой на учет.
- В Днепропетровске начался настоящий кошмар, — рассказывает Елена Матвиюк. — К Вадику нас не пустили, обвинив в хитрости и корысти. Сказали, что тяжелых инвалидов не забирают в семью просто так, что мы хотим продать его на органы или, в лучшем случае, заставим просить милостыню… Такого удара я еще не испытывала. Ведь мы приехали с самыми добрыми намерениями! Нас направляли с одного заседания на другое, требовали дополнительные справки.
- Тем не менее, несмотря на невероятные сложности, мы добросовестно выполняли все распоряжения чиновников, — продолжает Елена Матвиюк. — Но и были готовы добиваться справедливости всеми доступными законными методами — через прокуратуру, газеты и телевидение. Подключили друзей и знакомых. На одни только телефонные разговоры по мобильному в день уходило до ста гривен. Спасибо добрым людям за помощь. Особая наша благодарность лидеру Днепропетровской областной организации христианско-демократической партии, в то время помощнику одного из народных депутатов Светлане Григорьевне Шульге. Эта женщина, несмотря на занятость, взвалила на себя львиную долю наших забот.
В конце концов нас направили на заседание областной комиссии. Когда и там посыпались обвинения чуть ли не во всех грехах, я встала, попросила несколько минут внимания и рассказала историю своей жизни — со всеми подробностями: как дважды перенесла онкозаболевание, как после этого Господь посылает нам детей. Объяснила истинные мотивы желания забрать Вадима. Потом расплакалась и спросила у членов комиссии: «А теперь скажите, что я сделала не так, в чем моя корысть и хитрость?» В зале воцарилась тишина, а затем председатель комиссии сказал, что они не знали почти ничего из услышанного, попросил прощения, добавив, что теперь они должны мне «руки-ноги целовать». В тот же день мы вместе с Вадимом уехали в Нововолынск.
Дома Вадимку прежде всего выкупали, переодели. Поселили в отдельной комнате. Надо сказать, адаптация проходила непросто. Мужу даже пришлось на время рассчитаться с работы (сейчас он трудится страховым агентом) и оформиться по присмотру за Вадимом. Мальчик был очень истощен, в том числе психически. Первое время постоянно пребывал в своем замкнутом мирке. Слава Богу, это уже в прошлом. Хлопот с ним нет никаких. Несмотря на свои пятнадцать лет, Вадимка такой худенький, маленький, что его носит на руках даже девятилетний Дениска.
Сейчас Вадим пишет картины, создает композиции из соленого теста. А недавно поставил перед собой цель купить мобильный телефон. Мы сказали, что подарим ему мобилку, но он решительно заявил, что хочет заработать на нее сам. Более того, Вадик собирается поднакопить денег на новую мебель, которая полностью устраивала бы его как художника.
Вадимка выставляет свои картины в Интернете. А в начале декабря в Нововолынске состоялась его первая персональная выставка, на которой он продал несколько работ из соленого теста — на сумму 260 гривен. Вы бы видели его счастливые глаза! Теперь работает с удвоенной энергией. Собирается участвовать в выставке в Луцке…
Впервые попав в мини-галерею, которую юный художник обустроил в своей комнате, я был поражен. Картины впечатляли мастерством исполнения, цветовой гаммой, светлой энергетикой. В работе мальчик использует разные виды художественной техники, в том числе — мастихину (краски накладываются на полотно специальными миниатюрными шпателями и картины получаются рельефными).
- Что говорят врачи о здоровье Вадима? — интересуюсь у приемной мамы мальчика.
- Его пятнадцать лет фактически никто не лечил, — вздыхает Елена Ивановна. — Он жил в ужасных условиях, плохо питался. Разумеется, все это сыграло свою негативную роль. У нас же он не имеет недостатка ни в чем, регулярно проходит обследование и лечение в больнице. Врачи уже не так категоричны относительно прогноза, отмечая, правда, что его заболевание полностью не излечивается…
По словам врача-невропатолога неврологического отделения Луцкой городской клинической больницы Оксаны Оранской, мышечная дистрофия — довольно редкий недуг, имеющий, как правило, генетическую, наследственную, природу. Заболевание в большинстве случаев прогрессирует. Оно уже давно изучается наукой, однако радикального лечения пока нет. Замедлить развитие патологического процесса можно с помощью курсов восстановительного лечения. И при этом огромное значение имеет духовное состояние больного: его настроение, положительные эмоции, вера в выздоровление…
- Знаете, видя, как загораются у Вадимки глаза, чувствуя его желание жить и творить, я не сомневаюсь: впереди у него многие годы счастливой жизни, — убеждена Елена Матвиюк. — Он еще на ноги встанет!