45-летняя многодетная мать Елена Войтович, оказавшаяся вместе с детьми в пылающем доме, сильно пострадала — врачи Херсонского ожогового центра сейчас борются за ее жизнь. На глазах матери заживо сгорела ее 12-летняя дочка
В семье Войтович одна за другой рождались девочки. Самую младшую, пятую, назвали в честь мамы Леночкой. Лена-большая и Лена-маленькая 17 февраля уже готовились ко сну. 13-летняя Вика вышла во двор, чтобы занести в хату дров, иначе к утру печка совсем остынет. Возвращаясь, девочка нечаянно задела шланг газового баллона, и мгновенно вспыхнул огонь.
- Я ничего не поняла, — пожимает плечами Виктория. — Помню только, мама крикнула мне: «Назад! Не входи!». Я и выскочила. Слышу, за дверью что-то шипит. Хотела посмотреть, а там уже такое! Я к окну, разбила его, позвала сестру. Лена шла ко мне, но упала…
Старшая из пяти сестер, 29-летняя Людмила, встречает меня на въезде в село Чернобаевку возле Херсона.
- Вы только Вику ни о чем не расспрашивайте, — предупреждает меня Люда. — Милиция, сотрудники МЧС за эти дни брали у нее показания столько раз, что девочка, хотя ни в чем не виновата, все больше убеждается: именно она сожгла родной дом. Вроде как по ее неосторожности он сгорел. Впрочем, называть домом то, что уничтожил огонь, язык не поворачивается.
- Ленка строила его сама, а какой из бабы строитель? — горестно качают головами соседи Войтовичей. — Девочки месили глину, она мазала. Пьяный дед Вася, сосед, руководил работой этой «бригады». Одна стена кривая, вторая косая — хибара хибарой. Но Войтовичи так радовались новостройке, словно хоромы какие возвели! Прошлую зиму жили там без света, дети уроки при свечке учили. А ну-ка, посидите год в темноте, попробуйте! Там такая нищета! А не унывали, как говорится, — вперед и с песней.
- Мы переехали в Чернобаевку лет восемь назад из глухого села в глубинке, — вспоминает Людмила. — Леночке-младшей не было и годика, как родители развелись. Я вышла замуж, мама младших под мышку и за мной следом. Дом свой продали за копейки. Недавно ездили в родное село, он стоит брошенный. Работы в селе нет, люди не держатся за землю, ищут, где лучше.
Сказать, что многодетную семью на новом месте встретили с распростертыми объятиями, нельзя. Долго Войтовичи скитались по углам и квартирам. Потом государство сжалилось и выделило маме с детками пять тысяч гривен на покупку дома. Не найдя недвижимости по такой цене, женщина закатала рукава и давай вместе с девчонками копать фундамент.
- Место им досталось во-он там, в балке, куда люди дохлых собак, котов да разный мусор свозили, — показывает рукой Леамида, сваха Елены Войтович, устроившая журналисту небольшую экскурсию по селу. — Кто смеялся, глядя на эту бригаду строителей в юбках, кто сочувствовал. Подбивали крышу, так Викуся упала с верхотуры, сильно ушиблась. Девочки, словно муравьи, воду от соседей носят, раствор мешают… Их ровесники на речке отдыхают, а они в глине, в соломе с головы до пяток.
Отделение Херсонского ожогового центра, где лежит сейчас Елена Войтович, из-за гриппа закрыто на карантин. В порядке исключения нам разрешили проведать пострадавшую, вот только маски пришлось надеть.
- Все так быстро произошло, — тихо шепчет Елена Алексеевна. — Я, помню, стояла спиной к двери. А когда оглянулась… Слава Богу, успела крикнуть Вике, чтобы не входила. Сама бросилась к баллону: надо его скорей во двор вышвырнуть. Да куда там! Хоть бы, думаю, Леночку вывести, а дым уже заволок комнату, дочки не видно. «Мама!» — кричит она где-то рядом.
Выскочив на улицу глотнуть воздуха, сильно обгоревшая женщина рвалась обратно, чтобы найти дочку, но сбежавшиеся на крик люди не пустили ее — в хате уже обвалился потолок.
Людмила, оставив в Чернобаевке на мужа шестилетнюю дочку и девятилетнего сына, уже не первый год работает в Киеве гувернанткой. Следом за ней уехала в столицу и Таня, младшая сестра.
- Танюша после школы поступила в училище, хотела на повара учиться, — объясняет Елена Алексеевна. — Но у нас как раз стройка, не смогли ей помогать, пришлось дочке бросить учебу, перейти на свой хлеб. Третья моя девочка, 17-летняя Марина, оканчивает Херсонское высшее училище спортивного мастерства, она кандидат в мастера спорта по борьбе. Младшие мои дочки, школьницы, тоже все свободное время в спортзале проводили.
Как-то Лене в одном из поединков повредили переносицу, и мама перестала отпускать дочку в спортзал — той пришлось сделать операцию. Но Леночка не унывала — бралась за выполнение любого школьного поручения, готова была ночевать в классе. Мои шестиклассницы организовали мальчикам концерт на 23 февраля, разделились при этом на две команды — у кого лучше получится. Лена вызвалась плясать, и закончила танец очень эффектно — колесом, а потом села на шпагат. Девочки из команды-соперницы гурьбой ко мне: мол, это нечестно, отдайте Лену нам! Ее все любили, поэтому трагедия нас просто потрясла…
- Когда маму забирала «скорая», она все кричала: люди, там ребенок, выведите скорей Лену, — рассказывает Людмила. — Я была в Киеве, и мне прямо с пожарища позвонил муж. Ему выпало достать Леночку. Тельце так обгорело, что стало похожим на небольшую куклу. При попытке приподнять… все рассыпалось. Обгоревшие косточки собрали в пакетик, супруг хотел с ним к нам домой идти, но спохватился: там ведь дети, перепугаются. И то, что осталось от Лены, отправили в морг.
Родители одноклассников, спасибо им, собрали деньги, я купила маленькое белое подвенечное платьице, фату, туфельки, два колечка, но нарядить сестричку было невозможно, мы все это просто положили ей в гробик. А маме… маме я не хотела сообщать о похоронах. Пришла в больницу и говорю: не волнуйся, Вику и Леночку я забрала к себе. Может, думаю, она еще надеется…
Мама расплакалась: «Лена приходила ко мне. Вся в белом, как невеста. Я знаю, что ее нет». Описала, в каких туфельках была сестра, в каком наряде. Откуда она узнала?! Прямо мистика какая-то!
- А еще Лене мы дали с собой в дорогу еду, — уточняет Игорек, девятилетний сынок Людмилы. — Сырок положили, колбаску, она это любила. Наверное, сейчас на небе кушает, на нас смотрит.
- Не баловали при жизни, так хоть теперь, — рвется от слез голос старшей сестры. — Девочки есть девочки, им хочется сережек, заколочек, каких-то блестящих побрякушек, но Лена знала, что у мамы денег нет, поэтому даже не обращалась с просьбами купить какую-то вещичку. Побаловать младших могла разве что я.
Помню, приехала домой на минувшее Рождество, смотрю: сестрички бегают по снегу в кроссовках. Купила сапоги, несу, Лена прямо на дороге стала их примерять. Расцеловала сначала меня, потом покупку и спрашивает: «Как мне тебя отблагодарить?». Я со смехом отвечаю: мол, когда стану старушкой, будешь мне чаек и печенье покупать. Она ответила по-взрослому: если только смогу в жизни хорошо устроиться, то, не сомневайся, все у нас будет.
Ребенок рос в нищете, и не понимал, почему родные вокруг с утра до ночи работают, а живут так скромно. Поэтому и к планам на будущее Лена подходила очень осторожно. Я помогала младшим, чем только могла, и все это время надеялась, что мои девчонки со временем лучше будут жить.
- Знаете, когда они перешли в этот домишко, я так была рада: самое тяжелое позади, теперь свои угол есть, жизнь потечет спокойнее, — продолжает Людмила. — Да, в доме, кроме тумбочек, шкафа, одеял да подушек, ничего и не было, но разве в том дело? В тех стенах звенел смех, жила радость.
В свое последнее воскресенье Лена утром пошла в церковь, исповедовалась. А из церкви всегда приносишь какое-то светлое чувство. Вернувшись, расцеловала маму, призналась ей в любви и села готовить подарок старшей сестричке Вике, чей день рождения приближался. Говорят, прятала свой незаконченный рисунок, а то сюрприз не получится. Она и сгорела за этой работой, с карандашом в руке.
- Мы на следующий день все вместе ходили на пепелище, — вспоминает маленький Игорь. — Взрослые хотели найти какие-нибудь документы, а я надеялся тот рисунок отыскать. Под обломками шифера обнаружил только Ленин обгоревший школьный дневник. Полистал: 12 баллов по математике, 10 — украинский язык. Хотел взять его себе, пусть будет память, я очень любил Леночку, но взрослые не разрешили. Говорят, забирать с пожарища вещи — дурная примета.
Когда Лена ночевала у нас, оставила свои гамаши старенькие постирать. Теперь моя мама кладет их себе под ушко, отворачивается к стене, целует и плачет. Я думаю, Лена это видит. Потому что, когда мы все ложимся спать, кто-то ходит по нашим комнатам, гремит посудой, вздыхает. Она любила у нас бывать. И я любил, когда Лена приходила. Плохо теперь без нее…
Плохо не только Игорьку, но взрослые горя своего не показывают. Все силы брошены на то, чтобы вырвать Елену Алексеевну из лап смерти.
- Шансов у мамы, как утверждают медики, 50 на 50, — говорит дочь пострадавшей Марина. — Ей постоянно переливают кровь, но из банка препараты крови не выдают, пока организованные нами доноры не начнут приходить в больницу. Спасибо сельчанам, дело сдвинулось — уже 25 человек откликнулись на просьбу поделиться кровью. Каждый день, кроме того, нужны большие суммы на лечение, люди пока приносят кто сколько может, но мы в постоянной тревоге: а вдруг завтра этот ручеек оскудеет?
- Я открыла в Приватбанке специальный счет на свое имя, — волнуясь, добавляет Люда. — К кому же, думаю, обратиться за помощью? Решила позвонить в редакцию газеты «ФАКТЫ» — ваша читательская аудитория огромна, к тому же отличается каким-то особым, как мне кажется, милосердием. Может, читатели смогут откликнуться на наш крик о помощи? Мы ведь не простим себе, если потеряем еще и маму. Для пополнения карты деньги можно перевести на счет 6762462035275392, Гузун Людмила Владимировна, ИНН 2901521427, МФО 305299.
- Даст Бог, мама пойдет на поправку, но нам и забрать-то ее некуда, — прячет слезы Марина. — Обратились в сельсовет, там отвечают: это ваши, мол, проблемы.
- Знаете, все эти призывы рожать детей, получается, пустой звук, если государство в такую трудную минуту не может протянуть руку помощи многодетной семье, — вздыхает Люда. — Я когда-то тоже думала, что у меня будет полный дом ребятишек. А сейчас вынуждена жить вдали от семьи, высылать деньги из Киева, муж на эти средства делает пристройку к двум крохотным комнатушкам, которые нам выделил бывший колхоз. Мы ни у кого ничего не просили до сих пор, но справиться с нынешней ситуацией сами просто уже не в силах!