Найти сегодня человека, который лично встречался с Владимиром Вернадским, практически невозможно. И вот редкая удача. После резонансного интервью в «ФАКТАХ» с правнучатой племянницей Владимира Ивановича Марией Любощинской, которое было опубликовано на официальных сайтах Национальной академии наук Украины, Национальной библиотеки Украины имени Вернадского, Киевского национального университета имени Тараса Шевченко и других ведущих вузов Украины, удалось разыскать такого человека. Внучатая племянница Владимира Вернадского кинодраматург, доцент ВГИКа, вдова знаменитого кинорежиссера Льва Кулиджанова (автора фильмов «Когда деревья были большими», «Дом, в котором я живу» и многих других) Наталья Фокина хорошо помнит своего знаменитого деда.
Вершиной научного поиска Владимира Вернадского стало учение о биосфере как целостной природной системе, а также о ноосфере — влиянии человеческого разума на окружающий мир. Опередив свое время и задав вектор развития цивилизации, ученый-пророк Владимир Вернадский писал: «Царство моих идей — впереди!» Так и случилось. Сегодня человечество бьет в набат о необходимости решать проблемы экологии, о чем ученый предупреждал еще в начале прошлого века. Накануне 155-й годовщины со дня рождения выдающегося ученого в эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» Наталья Фокина впервые в СМИ рассказала о том, каким запомнила Владимира Вернадского, каков был уклад жизни в его семье, а также о трагедии, найти объяснение которой ученый пытался всю свою жизнь.
— Последний раз я видела Владимира Ивановича незадолго до его смерти, — рассказывает Наталья Фокина. — Мы с сестрой были у него в гостях после наступления Нового 1945 года. Мне было в то время 18 лет. А впервые увидела его в 1934 году, когда мы с родителями останавливались у Вернадских в Питере. Моя мама — родная племянница Натальи Егоровны, жены Владимира Ивановича. Жили Вернадские в доме Академии наук СССР (с 1927 года до самой смерти ученый занимал должность директора Биогеохимической лаборатории при Академии наук СССР. — Ред). Потом академию перевели в Москву, и они тоже переехали. Жили в трехэтажном особняке, там было три квартиры. Это в Дурновском переулке — недалеко от Нового Арбата. К сожалению, дом не сохранился.
Мы часто бывали у Вернадских. Так как дети Владимира Ивановича и Натальи Егоровны жили за рубежом, родители по ним очень тосковали. Квартира Вернадских казалась мне очень уютной, удобной для жизни. При этом в какой-то степени аскетической — ничего лишнего, никаких «финтифлюшек». Священным местом в доме был кабинет Владимира Ивановича. Поражало обилие книг в нем. Все было организовано так, чтобы ничто не мешало Владимиру Ивановичу заниматься наукой. В квартире мне запомнился зеленый диван и низкие плюшевые пуфы с вышивкой. После смерти ученого и его жены кабинет перевезли в Институт Вернадского, а остальные вещи — к нам. Но с тех пор было много переездов и ничего не сохранилось.
* Наталья Фокина: «Владимир Иванович смотрел в будущее с большим оптимизмом». Фото из альбома Натальи Фокиной
— Каким вам запомнился великий ученый?
- Он был человек светлый, озаренный каким-то высшим знанием. Обладал очень широким полем мышления. Предпочитал ходить в жилетке, какие тогда носили, и в кармане непременно были часы.
Владимир Иванович заходил к дедушке Паше (брату моей бабушки и Натальи Егоровны), часто они беседовали о высших материях. Вернадский был прекрасный оратор. Мне тогда исполнилось лет семь-восемь, и я внимательно слушала его рассказы. Однажды Владимир Иванович повернулся ко мне и спросил, поняла ли я что-нибудь. Я сказала: «Поняла». Он уточнил, что именно. «Я поняла, что атом — это что-то очень большое», — был мой ответ. Владимир Иванович улыбнулся. Он был очень добрый. С Натальей Егоровной привозили мне из-за границы особый шоколад и витаминизированный рыбий жир — весьма полезный, хотя я не очень-то его любила.
— Чем вас угощали в семье Вернадских?
- Времена были трудные. Помню, когда мы с сестрой приехали к Владимиру Ивановичу в конце войны (тогда он уже похоронил жену), нас угощали пайковыми продуктами — американской колбасой и тушенкой. А что подавали на стол в доме Вернадских до войны, точно не помню, но это всегда было что-то вкусненькое. Готовила у них домработница.
Наталья Егоровна свою жизнь посвятила мужу. С детства у нее была большая тяга к знаниям, она прекрасно училась. С юности ее всегда окружали книжки. Одно время Наталья Егоровна получала образование в Дрездене. Она прекрасно знала несколько иностранных языков, поэтому переводила работы мужа. Все его рукописи проходили через ее руки. И Владимир Иванович всегда заботился о супруге. Помню, как он переживал, когда в преклонном возрасте она упала и сломала шейку бедра. Наталья Егоровна, как и Владимир Иванович, была светлым человеком. Ее корни — из Полтавы. Отец Натальи Егоровны был крупным чиновником.
— Вы бывали в доме у Вернадских в Шишаках, где они любили проводить лето?
- Нет, все, что было до революции, осталось в другой реальности. После семья разделилась. Как я уже говорила, дети уехали за границу. Георгий (он стал историком, профессором Йельского университета) во время революции был членом редакционной коллегии врангелевской газеты, участвовал в Гражданской войне на стороне белых. Поэтому вернуться в Советский Союз не мог. Это было бы равносильно самоубийству.
А дочь Вернадских Нина и ее муж, служивший офицером у Врангеля, тоже не могли оставаться на родине. Нина изучала микробиологию, потом — медицину. В таком выборе прослеживаются семейные мотивы. Поскольку у нее родилась дочь с синдромом Дауна, Нина занялась психиатрией. Она возглавляла в США крупный госпиталь. После ее смерти дочь жила в специализированном пансионе. Сейчас и ее уже нет…
История с болезнью внучки мучила Вернадского, и он усматривал в происшедшем глубинные истоки. Об этом Владимир Иванович упоминал в своих дневниках. Причины такой страшной трагедии Вернадский искал в поступке деда-священника, который хотел, чтобы сын пошел по его пути, но тот выбрал другую стезю — научную. И отец его проклял. Хорошо помню, у Вернадских стояла фотография внучки — размытое личико с пушистыми волосами. В семье считали, что болезнь ребенка — из-за того проклятия. Судя по дневникам, Владимир Иванович как ученый пытался понять, как это могло произойти, хотя, быть может, это и непознаваемые вещи…
* По словам Натальи Фокиной, Владимир Вернадский был человек светлый, озаренный каким-то высшим знанием
— Владимир Иванович был верующим человеком?
— В философском смысле — да. Но они с женой не были особо воцерковлены. На службу в храм ходили, как правило, в связи с крестинами или похоронами.
— Известно, что Владимир Вернадский много работал за границей. Он виделся там с дочерью и сыном?
— Да, это было ему разрешено. Когда, к примеру, Вернадский участвовал в международных конгрессах, он заранее предупреждал сына и дочь, и те приезжали в страну, где находился отец. Владимир Иванович и Наталья Егоровна всегда очень беспокоились о детях.
— Случались ли в жизни Вернадского чудеса?
— В Крыму Владимир Иванович заболел сыпным тифом и чуть не умер. Выжил просто чудом. Владимир Иванович всегда надеялся на лучшее. Он говорил, что с большим оптимизмом смотрит в будущее. Верил, что его учение о ноосфере изменит жизнь человечества. Ратовал за то, чтобы наука распространялась все больше. Считал, что она способна переделать мир. К сожалению, многие труды Вернадского до сих пор не опубликованы, они требуют внимательного изучения.
— Какой вы запомнили последнюю встречу с Владимиром Вернадским?
— Мы с сестрой пришли к нему, чтобы поздравить с наступившим 1945-м годом. Обе учились в то время в Институте иностранных языков. Я — на первом курсе, сестра — на четвертом. Владимир Иванович, расспрашивая нас об учебе, отметил, что мы неправильно выбрали себе специальность. Знание иностранного языка, считал он, это не более чем еще один способ для общения, а важно углубиться в какое-то научное знание. Он нам советовал подумать над его словами и, быть может, выбрать иной путь в образовании. До конца жизни Владимир Иванович сохранял острый ум, поражал своим огромным интеллектом и каким-то необыкновенным озарением. А за несколько дней до смерти у ученого случился инсульт.
— Выходит, он работал практически до последних дней?
— Да, это так. Владимир Иванович вставал рано и до завтрака уже успевал что-то сделать, например, пересмотреть рукописи. После утренней трапезы за ним приезжал водитель и вез его на работу в академию. У Владимира Ивановича была машина «эмка», которую ему на юбилей подарила Академия наук СССР. Потом возвращался к обеду, немного отдыхал и снова садился работать. На ужин, бывало, приходили его ученики. Но долго Владимир Иванович не засиживался, помня о том, что завтра, как всегда, нужно рано встать.
— Вы были на похоронах Владимира Вернадского?
— Хорошо запомнила всю траурную церемонию. В зале президиума Академии наук стоял гроб. Тогда отпевать в церкви запрещалось, но благодаря дочке друга Владимира Ивановича Анне Дмитриевне Шаховской, которая многие хлопоты взяла на себя, состоялось заочное отпевание в церкви Николы в Хамовниках. А на следующий день была панихида. Похоронили Владимира Вернадского на Новодевичьем кладбище. Мне запомнилось, что в тот день стоял сильный мороз, потом вдруг поднялся страшный ветер. Все собравшиеся были плохо одеты — 1945-й год, в стране война. У многих буквально заледенели лица… Поминок не устраивали. В связи со смертью Вернадского в прессе появилось огромное количество некрологов. Дети ученого не могли приехать на похороны.
— Наталья Анатольевна, а вы виделись когда-нибудь с сыном и дочерью Владимира Ивановича?
— Нет, мы так и не встретились. Когда в стране все переменилось и это стало возможным, их уже не было…
— Какая черта Владимира Вернадского вас особенно поражала?
— Он был необозрим в своих интересах и возможностях. Я с наслаждением слушала его. Вернадский жил наукой. Даже дома за столом говорил о ней.
— Что бы вы сказали Владимиру Ивановичу сегодня, если бы он мог вас услышать?
— Мои любовь и почтение трудно выразить словами.