Ровно 20 лет назад был написан сценарий фильма, который сам его автор, выдающийся кинорежиссер Сергей Параджанов, называл своей последней киноработой. В основу сценария легли личные воспоминания Параджанова о событиях, происшедших, когда он был зэком Перевальской исправительно-трудовой колонии # 314/15
В начале 1970-х годов уже получивший мировую известность Сергей Параджанов в интервью одному западному изданию в шутку сказал: «Я — официально признанный советский гомосексуалист! Меня домогались несколько десятков членов КПСС». Шутку советские власти не поняли…
Семнадцатого декабря 1973 года Сергея Параджанова арестовали по обвинению в мужеложстве (которое уголовно преследовалось в СССР) с применением насилия, а также в распространении порнографии. К сфабрикованному делу были приобщены несколько игральных карт с обнаженными девицами, авторучка с корпусом в виде женского тела и… показания «изнасилованного» члена КПСС. Этого оказалось достаточно для того, чтобы кинорежиссер был приговорен к пяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
Сначала его отправили в Винницкую область, а после перевели в Ворошиловградскую (ныне Луганская область), в Перевальскую исправительно-трудовую колонию строгого режима Ь 314/15. Можно лишь представить, каково было творческому человеку оказаться там, да еще и по такой одиозной статье — «гомосексуализм». В одном из своих писем Параджанов писал о зоне: «… предательство, вши, сифилис в лагере, гаремы гомосексуалистов, прогоревших в картах… »
— Еще тяжелее ему стало, когда он понял, что от него отвернулись люди, которых еще вчера режиссер считал близкими, — вспоминает ныне пенсионер, а 30 лет назад начальник одного из отрядов ИТК Ь 314/15 Михаил Коваленко. — Параджанов не скрывал обиды на многих из тех, кто, будучи заслуженными и народными артистами, сразу же «забыли» его. Он выжил в заключении лишь благодаря своему творчеству, чувству юмора и письмам. К счастью, права переписки его не лишили. И вышло так, что Параджанова поддерживали порой даже незнакомые люди.
Жительница Коммунарска (ныне Алчевск) Любовь Чемерис была почитательницей таланта Сергея Иосифовича и, когда она узнала от своего мужа, работавшего в колонии, что Параджанов находится там, решила ему написать. Завязалась дружеская переписка.
«Какое счастье, что есть Вы, Незнакомка, и наш «Почтовый роман», — писал кинорежиссер. — Это отвлекает меня и развлекает. Где-то блуждают звезды, Вы, Светлана, Суренчик (сын режиссера. — Авт. ), Владимир (муж Любови Чемерис. — Авт. ), Ада (Роговцева. — Авт. )… Бываете ли Вы в Ворошиловграде? Там живет мой друг — гений-актер Михаил Голубович (если видели «Узники Бомона», «Бирюк»… ). Он ведущий актер театра, был у меня тут с концертной программой».
— В своих письмах Параджанов жаловался, что отношение со стороны заключенных к нему непростое, он боится оказаться в среде отверженных, неприкасаемых, — вспоминает Михаил Васильевич. — К тому же здоровье у него было неважное: больное сердце, диабет… Чтобы увидеться с Параджановым еще раз, я организовал театральное представление в колонии. В концерт включил всех, кто хотел увидеть мэтра и пообщаться с ним. Впоследствии Параджанов говорил, что для него это выступление было как глоток свежего воздуха. Я попытался переговорить с руководством, чтобы помочь хоть чем-то Сергею. Но те признались: не все зависит от них. Среди заключенных многое решают так называемые смотрящие, неформальные авторитеты. Я попросил организовать встречу с таким человеком. Тот, увидев, что мы не чураемся Сергея, а самих зэков не считаем людьми второго сорта, на мою просьбу ответил согласием.
После этого для Параджанова пребывание в зоне действительно стало не таким тяжелым, по крайней мере морально. Впрочем, остается лишь догадываться, что ему довелось пережить прежде. Те, кто видел Параджанова, отметили: буквально за год у него не осталось ни одного черного волоса. За это он и получил кличку Старик…
— У нас тогда было довольно серьезное производство, — рассказывает начальник Перевальской исправительной колонии Ь 15 (в прошлом ИТК Ь 314/15) Александр Мищенко. — Мы все эти годы выпускаем подъемно-транспортное оборудование. Во времена пребывания у нас Сергея Параджанова в сутки уходило 30-32 вагона с нашей продукцией, которую поставляли в 15 стан мира. На предприятии был даже свой валютный счет. Мы иной раз боялись за наших подопечных, которые освобождались и выходили за ворота с 5-6 тысячами рублей в кармане. По советским меркам — целое состояние…
У Параджанова были иные ценности. Он читал заключенным на память целые поэмы, учил их делать из подсобного материала поделки. К примеру, на крышках из фольги от молочных бутылок он выдавливал разные рисунки или портреты известных людей и заливал смолой. Получались медальоны с изображением Петра I, Пушкина, Гоголя, Хмельницкого… (Поговаривают, один такой медальон спустя годы попал в руки великого Федерико Феллини, который отлил по его образцу серебряную медаль. Этой наградой теперь отмечается лучший фильм на фестивале в Римини. )
По иронии судьбы теперь на рабочем месте Параджанова в той самой мастерской заключенный Роман Незамутинов (художник) изобразил на холсте Богдана Хмельницкого. Заключенные шутят: «Если нарисовать украинскому гетману бороду, то от Параджанова не отличишь!»
— Сергей Иосифович был любителем всего яркого, броского, — говорит заместитель начальника колонии по воспитательной работе Андрей Британов. — Часто использовал в работах перья павлинов. Поэтому в память о великом режиссере мы завели в колонии этих грациозных птиц — четырех самцов и одну самку.
Зэки хоть и скептически относились к деятельности Параджанова, но постепенно все больше начинали его уважать. Есть такая легенда: узнав о том, что в обвинительном заключении значилось: «режиссер Сергей Параджанов изнасиловал члена КПСС» — зэки направили к режиссеру «авторитетную» делегацию, которая заявила: «Мы коммуняк всегда на словах имели, а ты — на деле!»
— Параджанов стал членом совета отряда, — говорит Михаил Коваленко. — Он всегда старался поддержать ближнего. Были люди, сидевшие уже по 10-20 лет. Он с ними разговаривал, убеждал в том, что гораздо интереснее жить честно. Помню, одному парню говорил: «Слушай, Иван, ты же здесь работаешь? Работаешь. Я же вижу, сварщик ты хороший. А что тебе мешает то же самое делать на свободе? Живи, работай. Тем более такие специалисты, как ты, нужны всегда. Радуйся жизни, спи ночью спокойно… И никто тебя не осудит за то, что ты когда-то сделал. Главное — жить честно, по совести… » Многие задумывались. А может, он и прав?
Как бы там ни было, но Параджанов среди заключенных стал пользоваться уважением. Например, в колонии есть неписаное правило: внизу на двухъярусной койке разрешается спать либо уже тем, кто отбыл большую часть срока, либо уважаемым в зоне личностям. Так вот, Параджанов спал внизу. К слову, койки здесь остались те же, что и 30 лет назад. Да и антураж нисколько не изменился. Ходят легенды, что Параджанов оставил на стенах камеры рисунки. Этого не может быть, так как подобные действия отбывающего наказание были бы рассмотрены как нарушение «режима пребывания». Любая «наскальная живопись» запрещена. На крашеной штукатурке — лишь небольшие букетики из трех роз, нанесенные гуашью через трафарет, да одна картина а-ля фотообои с лесным пейзажем.
— Дружбу Параджанов поддерживал с нормальными мужиками, — рассказывает Михаил Коваленко. — Общался с директором вечерней школы, которая действовала на территории колонии, Григорием Андросовым. Поводом для их знакомства стало то, что Григорий Филиппович задумал написать сценарий для документального фильма о жизни зоны. Когда он узнал, что в колонии отбывает наказание сам Параджанов, решил познакомиться с ним и попросить помочь. Фильм спустя некоторое время был сделан. Именно те наработки и легли в основу будущего сценария художественной ленты, снятой здесь же спустя десять лет.
— Известный кинорежиссер и оператор Юрий Ильенко на основе рассказов и новелл о лагерной жизни Сергея Параджанова написал сценарий фильма «Лебединое озеро. Зона», — рассказывает заместитель начальника Управления госдепартамента Украины по вопросам исполнения наказания в Луганской области (а 30 лет назад офицер по ИТК Ь 15) Сергей Хиль. — Снимать решили именно в нашей колонии.
Начинается фильм с таких кадров: летит птица и вдруг неожиданно падает в озеро… По сценарию тяжелобольному привилегированному заключенному необходимо переливание крови. Ее дает молодой прапорщик охраны. Согласно местным правилам это делает уважаемого зэка «грязным человеком», и он теперь может вернуться в барак только через «петушиный гарем». В это время мать охранника признает заключенного своим сыном, а охранник — братом. Он незаметно подкладывает зэку письма, сообщая, что их мама добилась его освобождения. Но ночью неформальный суд зоны постановляет, что «осквернившийся» зэк обязан плюнуть в лицо охраннику, который дал ему кровь. Парень, не желая так «отблагодарить» своего спасителя, кончает жизнь самоубийством…
— В 1989 году около двух месяцев киношники работали у нас, — рассказывает Сергей Хиль. — В основном съемки шли ночью, чтобы обстановка вызывала более тягостное ощущение. Когда очередь дошла до съемок в «шизо» (штрафной изолятор. — Авт. ), режиссер вдруг говорит: «Нет, не пойдет, слишком чисто и светло». Нам за ночь пришлось все здесь выкрасить в самые мрачные тона. «Вот это уже нормально!» — одобрительно сказал режиссер, увидев стены утром.
— Пока снимался фильм, мы спали по два-три часа в сутки, дома по несколько дней не появлялись, — говорит Михаил Коваленко. — Иной раз соберет начальник сотрудников на совещание, а все сидят и спят: ночью кино снимали.
Фильм был закончен в 1990 году. В его создании приняли участие, кроме советской стороны, еще и представители Канады, Швеции, США. В том же 1990 году фильм получил награду Международного кинофестиваля в Каннах. А на родине Юрий Ильенко и Сергей Параджанов получили премию Союза писателей и Союза кинематографистов Украины имени Довженко за лучший литературный сценарий на современную тему. (Наград Параджанов не дождался. Он скончался 25 июля 1990 года. )
Но все это произошло потом, спустя более чем 10 лет. А в конце 1970-х годов Сергей Параджанов был заключенным, и трудно было предположить, что его творения когда-нибудь официально признают в стране.
Поклонница Параджанова Лиля Брик не оставляла надежды вытащить его из колонии. В Париже, где жила госпожа Брик, по ее инициативе был даже создан Международный комитет по освобождению диссидента Параджанова. И она добилась того, что режиссера выпустили из Перевальской колонии 30 декабря 1977 года — за год до окончания срока. В колонии строгого режима он отсидел 4 года и 12 дней…
— Я как-то у него спросил, за что же на самом деле его осудили, — говорит Михаил Коваленко. — Но тогда он мне так и не ответил, пообещал рассказать, когда будет выходить из колонии. Однако настолько неожиданно не только для нас, но и для него пришли документы на освобождение, что поговорить еще раз по душам мы не успели. Параджанов только сказал: вернется сюда как вольный человек и привезет бочку вина тем, кто к нему хорошо относился. Тогда он все еще надеялся сам снять фильм. Но не получилось…