Сегодня известному российскому политику исполняется 70 лет
Восьмого апреля Виктор Черномырдин принял в Москве участие в презентации книги «Хотели, как лучше». Сегодня бывший премьер-министр России, а ныне Чрезвычайный и Полномочный ее Посол в Украине празднует
70-летний юбилей. Наверняка получится, как всегда. Солидно, тепло и весело. По-другому у Виктора Степановича и быть не может.
— Возвращайтесь, Виктор Степанович!
— Хе, легко сказать!
— А чего сидеть в Киеве? Горилку почти не пьете, сало не едите, мову не учите…
— В принципе, пора уже домой, в мае будет семь лет, как работаю послом в Украине. Хотя такое чувство, будто вчера приехал. С другой стороны, столько событий уместилось в эти годы, что сам удивляюсь.
— Похоже, дистанция между двумя славянскими столицами заметно увеличилась?
— В том смысле, что мы отдалились? Да, риторики добавилось, политическая трескотня стала жестче.
— Типа запланированного на будущий год широкого празднования юбилея великой победы под Конотопом казаков гетмана Выговского над русским войском?
— Сейчас много всякого всплывает… Не очень понятного. Вместо того, чтобы смотреть вперед, кое-кто в Украине продолжает жить с головой, повернутой назад. Здесь хватает серьезных проблем, их бы и решать, нет, люди ковыряются в прошлом, что-то там выискивают… Нашли событие 350-летней давности, подняли шум, а потом оказалось, что этого гетмана поляки, которым он служил, сами же и казнили как бунтовщика. Темная история! И подобных странностей полно. Украинские власти объясняют, мол, нужно укреплять государственность, воспитывать на традициях, но почему из нашей общей истории, богатой разными событиями, выбирается именно негатив? Могу предположить, для чего и для кого так делается, но не хочу вслух высказывать гипотезы. Не мое это дело.
— В НАТО вот южные соседи всеми силами рвутся…
— Часть политического руководства выбрало такую линию. Мы не вправе ничего запрещать суверенному государству, но мнение свое высказываем. Надо просчитывать последствия того или иного шага.
— Киев силен в математике?
— Пока верх берут эмоции. Ставка делается на то, что на полную катушку заработает пропагандистская машина, которая убедит людей, будто от НАТО лишь польза. Но украинский народ не такой слабый и наивный, чтобы дать себя легко обдурить. Вопрос-то принципиальный, речь о военном альянсе.
— Разве в Конституции Украины нет статьи о внеблоковом и безъя-дерном статусе державы?
— Знаете, там много чего написано, но буква закона и практические дела у Киева часто расходятся.
— Поэтому нельзя исключать, что и Черноморский флот досрочно попросят из Севастополя, как грозятся депутаты Верховной Рады?
— Парламентарии могут болтать что угодно. Решения принимают Президент и правительство. У нас есть договор. Сомневаюсь, что кто-то решится его нарушить. Официальные лица ни о чем подобном не заявляли.
— С прежним главой государства Кучмой вы дружбу водили, а с Ющенко, похоже, не сложилось?
— С Виктором Андреевичем всегда могу встретиться, если есть нужда. И с премьер-министром, и с лидерами оппозиции. Тут нет проблемы. А дружба — штука такая, она не от должности зависит. С Леонидом Даниловичем у нас много общего. Мы одногодки, оба работали директорами крупных заводов, возглавляли правительства своих стран, наши жены с Урала, правда, моя Валентина Федоровна — украинка, а Людмила Кучма — русская…
С Ющенко я по-настоящему познакомился, когда в Киев переехал. У Виктора Андреевича склад совсем иной. Хотя не скажу, будто мы антиподы. Может, и разница в возрасте дает себя знать…
— А правда, что вас приняли в генералы казацкого войска?
— Было дело. Я тогда впервые в качестве посла приехал в Запорожье.
— И экипировку выдали?
— Да вы что! Мне предлагали, но куда ходить в этих шароварах? Даже МИДовского мундира не имею. Не в том я статусе и возрасте, чтобы встречали по одежке. И когда министром работал, форму не носил, хотя выглядела она очень солидно.
— Сколько звезд было на погонах?
— Там полагались шевроны, как у гражданских летчиков. Только стрелки в другую сторону смотрели. Из-за этого как-то приключился забавный эпизод. Правда, не со мной, а с предшественником на посту министра газовой промышленности СССР. Сабит Оруджев возвращался с Дальнего Востока, стюардесса, обслуживавшая его в полете, долго разглядывала форму, а потом спросила: «Извините, а что у вас за авиация?» Обладавший хорошим чувством юмора Сабит Атаевич, не моргнув глазом, ответил: «Подводная». Девушка так и не поняла, шутит товарищ министр или говорит серьезно…
— К наградам у вас такое же отношение, как и к форме, Виктор Степанович?
— Где-то лежат медали и ордена. Дома.
— А дом ваш где?
— Во-во-во! Знал, что спросишь! Наш дом — Россия. И мой личный тоже там. Ремонт, правда, никак в нем не могу закончить. Пять лет история тянется!
— Наверное, гастарбайтеры из Украины работают?
— Этим Виталий, старший сын, занимается. Сначала думали, быстро управимся, а потом как зацепили, и пошло-поехало…
— Жилье еще премьером получали?
— Нет, после выхода в отставку. Борис Ельцин подписал указ о выделении мне резиденции. Ее-то сейчас и приводят в божеский вид. Кстати, Валентина, жена, как-то посчитала, что мы 19 раз переезжали с места на место. Когда работал в правительстве, дали квартиру в доме на Осенней. Валя год делала ремонт, стены какие-то ломала, а я за все время пару раз заглянул, но на ночь не оставался. Сразу сказал Борису Николаевичу, что не хочу там жить.
— Из-за соседей?
— Ну да, местная публика меня не особо устраивала. Перебрался тогда в новый дом «Газпрома», поближе к своим.
— Чтобы было с кем поднять на праздник чарку и сказать традиционный тост: «За вас и за нас, за нефть и за газ»?
— В том числе. Как ни крути, с газодобычей и переработкой связана значительная часть моей жизни. Хотя в юности мечтал стать кадровым офицером, как старший брат Николай. После окончания школы выдержал жесткий отбор и получил направление в высшее командное училище в Иванове. Шел 56-й год, все вокруг дышало войной, авторитет армии в народе был очень высоким. Словом, приехал в город невест, но курсантом не стал. Забраковали по здоровью. От волнения подскочило давление и три дня не падало. Решил поступать через год, а пока, чтобы не терять время, с подачи брата Коли пошел в техническое училище при нефтеперерабатывающем заводе. Предложили две специальности на выбор: оператора-технолога или машиниста компрессоров и насосов. Остановился на втором варианте, поскольку всегда тяготел к железкам. Отец ведь был шофером, я, можно сказать, вырос в кабине полуторки, научился водить машину, едва начав доставать ногами педали.
— А так, чтобы пойти по отцовским стопам?
— Это сделал Александр, второй брат. Он стал профессиональным автомобилистом. Сперва крутил баранку, со временем дослужился до директора крупного автохозяйства. И сын его, мой племянник, продолжил династию. Я же тянулся к другому. После армии вернулся на завод оператором, в индустриальный институт поступал осознанно и больше с дорожки не сворачивал.
— Хотя могли, наверное, и в коммерцию податься, если судить по ловкости, с которой вместе с пацанами сперли из колхозного амбара мешок зерна и реализовали его.
— Мальчишеские шалости! Даже не вспомню, сколько мне лет тогда было. Кажется, в шестом классе учился. Мама моего друга охраняла склад, мы залезли туда, на всякий случай закрутили дверь сторожки проволокой и утащили мешок. Потом целое лето ходили за семь километров и выменивали у знакомых парней голубей за зерно. Очень мне нравились тогда эти птицы. Да и сейчас тоже.
— Так вы голубятник, Виктор Степанович?
— Любитель. Есть настоящие профи. Например, Виктор Янукович. Голубей, как у него, больше нигде не видел. Красотища неописуемая! Некоторые экземпляры чуть ли не с курицу размером.
— Зажарить не предлагали?
— В жизни не ел голубятину, хотя в некоторых ресторанах такое блюдо включено в меню. Не могу. Исключено.
— И это говорит охотник с многолетним стажем?
— Тут другая история. Впервые на охоту меня затащили, по сути, силком. Долго сопротивлялся! Уже работал директором завода, сильно уставал на службе, а отвлечься, снять напряжение не мог. Вот мне и предложили: «Поехали, развеешься». Решил, хуже не будет, а когда поймал себя на мысли, что три часа сижу в засаде и даже не вспоминаю о работе, поразился. Понял: что-то в охоте есть. С ходу написал заявление и по разнарядке обкома партии получил дефицитную в ту пору тульскую пятизарядку МЦ-21. К рыбалке отношусь спокойно, не могу долго сидеть и гадать, что рыба думает, клюнет или нет. Охота — другое дело. Регулярно беру в руки ружьишко… Засосало!
— Кого заваливали?
— Самый крупный из российских трофеев — лось. В Африке ходил на льва, подстрелил носорога весом в две с лишним тонны.
— Однако два ярославских мишки, похоже, оказались тяжелее заморских чудищ? Уверяют, именно публичный скандал с обвинениями в браконьерстве стоил вам политической карьеры…
— Не повторяйте чужую ерунду! Во-первых, медвежата были двухлетками, во-вторых, в берлогу ведь не заглянешь, не проверишь, кто там сидит. Да и вообще: разве так карьеры ломают?
— Но 5 ноября 1996 года — ваша вершина?
— Что за дата? Не помню.
— В этот день вы официально исполняли обязанности Президента России, пока Борис Ельцин приходил в себя после операции на сердце.
— Да ну! Как работал, так и работал. Зачем к тем неполным суткам возвращаться? Только и отличий, что ядерный чемоданчик переехал из одной резиденции в другую. Хотя в тот раз я его даже не видел. Если бы решил стать президентом, пошел бы в 96-м на выборы и, полагаю, выиграл. Никто меня не остановил бы.
— Тем не менее кто-то ведь вас тормознул?
— Сам не захотел. Даже не собирался, в мыслях не держал. У нас с Борисом Николаевичем было много разговоров на эту тему. Честно отвечал: не мое. Люблю заниматься практическими вопросами, а не рисоваться или куражиться. Исполнять представительские функции скучно и неинтересно.
— Но президентским спецпредставителем по Югославии стать согласились. Ведь так?
— Это иное. Я уже был в отставке, когда к России обратился Запад с просьбой выступить посредником на переговорах с Милошевичем. Борис Ельцин рекомендовал меня. Я узнал новость на форуме в Давосе и сильно удивился, поскольку всегда был далек от дипломатии. Но Борис Николаевич объяснил, что нужен человек, которого хорошо знают в Европе, а я все-таки пять лет возглавлял правительство. Тогда, в 99-м, Клинтон просил уговорить Милошевича, обещал сделать меня лауреатом Нобелевской премии мира. Как будто я к этому стремился! Хотелось остановить войну на Балканах, не дать ей перекинуться на всю Европу. Мы ведь помним, откуда началась Первая мировая, чем это обернулось в том числе для России. Вплоть до товарища Ленина на броневике… Я, кстати, знал Арманда Хаммера, встречавшегося с вождем пролетариата.
— Говорят, американец был хитрым дядькой.
— Ха! Хитрющий лис!
— И вас охмурить пытался?
— Пробовал. Но я-то не такой наивный…
— Как Ленин?
— Не в курсе, что они тогда в Кремле делали, а я всегда был начеку. Хаммер прилетал в Москву и сразу звонил: «Давайте встретимся». Ну, говорю, приезжайте. Его не моя личность интересовала, а конденсат и сера, которую добывали на предприятиях газовой промышленности СССР. Хаммер предлагал нам технику, мол, берите, потом рассчитаетесь продуктом. Я отвечал: так дело не пойдет. А он все подкатывался: тары-бары, будете в Америке, заезжайте в гости… Ни разу к нему не выбрался, хотя представители Арманда постоянно меня пасли, как-то даже на Аляску следом летали.
Что же касается Ленина, однажды я спросил про фигурку обезьяны с черепом в руках, подарок Хаммера. У нас ведь вокруг этого орангутанга целые научные теории строили, докторские диссертации защищали. Американец, который, кстати, в личной беседе говорил по-русски, честно признался, что никакого скрытого смысла в презент не вкладывал. Узнал, что его примет Ленин, и вместе с братом ломанулся в ближайший магазин сувениров. Там ничего путного не оказалось, вот и купил на безрыбье орангутанга. Ленин почему-то оставил статуэтку на рабочем столе, дав повод гадать, что бы это значило. То ли СССР превратится в обезьян, то ли мы загоним Запад на деревья…
— А если по-серьезному, Виктор Степанович, кто кого сделал?
— Конечно, они нас. Была цель — развал Советского Союза. Она достигнута. У нас не хватило ума вовремя все понять, а теперь жалеем. Американцы ведь никогда не скрывали планов. Зачем, думаете, Буш в Киев сейчас прилетал? Задача одна — оттащить Украину подальше от России.
— К слову, назначить визит на
1 апреля мог человек с отличным чувством юмора или…
— Вот именно! Или… Тут и добавить нечего!
— Вы ведь наверняка знакомы с Бушем?
— И с его отцом, который еще в 1998 году расспрашивал меня про Альберта Гора, будущего главного соперника республиканцев на выборах. Интересовался взглядом со стороны. Помню, я задал встречный вопрос, готов ли Буш-младший, по мнению старшего, возглавить страну. Тот ответил: конечно, нет, какой, мол, сейчас из Джорджа президент? Он даже другие слова сказал, не буду их повторять. Американцы в этом смысле похожи на нас, лупят напрямую…
— Все равно по части афоризмов с вами, Виктор Степанович, тягаться трудно. Из последних мне особенно запала в душу фраза «Вечно в России стоит не то, что нужно!» А при каких обстоятельствах родился ваш самый знаменитый перл?
— «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда»? Я ведь специально ничего не придумываю, порой так доведут-допекут, что слова сами летят. Приходится формулировать кратко и понятно. Например, выражение «У кого руки чешутся, чешите в другом месте» пошло гулять, когда посоветовал депутатам Госдумы, нападавшим на правительство, вести себя сдержаннее. А про то, что хотели и получили, сказал в 1993 году после очередной денежной реформы. Центробанк неожиданно шарахнул деноминацию, постановив произвести обмен купюр за неделю. Да в России за это время некоторые проснуться не успевают. Страна-то огромная! Пока люди подумают, заначки из чулка достанут…
— Медленно у нас запрягают.
— Зато ездят быстро. Это я вам как автолюбитель с шестидесятилетним стажем говорю!