Андрей Кузьменко ушел из жизни, когда ему было всего 46 лет. Авария, случившаяся 2 февраля 2015 года на трассе Кировоград — Кривой Рог — Запорожье унесла жизнь известного музыканта. Андрей возвращался в Киев из Кривого Рога, где накануне был концерт, посвященный 25-летию созданной им группы «Скрябин». Трагедия стала шоком для всех, кто знал и любил музыканта. Многие до сих пор пытаются понять, что на самом деле произошло в то утро на трассе… Андрея похоронили в семейном склепе на кладбище поселка Брюховичи. В день его рождения там соберутся родные, друзья и поклонники известного музыканта. В память о сыне Ольга Михайловна Кузьменко написала три книги. Жена Кузьмы — Светлана — организовала благотворительный фонд имени Андрея Кузьменко. Группа «Скрябин» до сих пор жива, и Ольга Михайловна говорит, что только это придает ей сил жить дальше.
— Ольга Михайловна, Андрей любил праздновать свои дни рождения?
— Он никогда не отмечал их с размахом. Мог в это время поехать куда-то в Европу с семьей, застолий не устраивал. В нашей семье это было как-то не принято, и Андрей, наверное, к этому привык. Когда учился в школе, день его рождения как раз попадал на каникулы, многие из его друзей разъезжались.
— Но о подарках он, наверное, мечтал?
— Андрей всегда увлекался машинами. Помню, ему было лет пять, когда мы подарили сыну большую электрическую немецкую железную дорогу — ее как раз привезли в магазин «Культтовары». Андрей был в восторге! Знаете, он никогда не ломал игрушки и не рвал книжки. Мог целый день играть дома на ковре, цепляя одну машинку к другой. Я и не помню, чтобы он, когда был маленьким, требовал какие-то подарки. Правда, один раз было — Андрей увидел в магазине огромный бульдозер и загорелся: «Хочу такой!» Помню, я вывела его из магазина и стала объяснять, что машина дорогая (она стоила почти 200 рублей) и на нее нам придется долго копить. Он все понял и никогда больше ничего не требовал.
* В семье Ольги и Виктора Кузьменко Андрей был единственным сыном
— Любовь к музыке Андрей от вас унаследовал?
— Думаю, это, скорее, такой генетический код. В моей семье пели все, начиная с прадеда и прабабушки. Дед с бабушкой после войны, в 1947 году, в своей хате организовали своеобразный творческий клуб. Ставили пьесы Ивана Франко, Кропивницкого. Я выросла в этой среде. А когда родился Андрей, он уже впитал в себя память поколений. Помню, когда сын заканчивал школу, я говорила ему: «Давай пойдешь по музыкальной стезе — училище, потом консерватория». А он: «Нет, я не смогу часами сидеть за гаммами». И все равно в результате он пришел к музыке.
— Но после того, как стал стоматологом.
— Мы изначально хотели, чтобы Андрей поступал во Львовский мединститут. Но там была такая коррупция, что сделать это по-честному было практически нереально. На вступительном экзамене по сочинению ему поставили «три». Это было так несправедливо, ведь Андрей всегда писал без ошибок. И тогда на следующий год мы поехали поступать в Петрозаводск и без проблем прошли на лечебный факультет. Оттуда Андрея забрали в армию. Через какое-то время он попал в госпиталь в Калинин.
После того как отслужил два года, врачи дали ему справку о том, что у него редкая форма аллергии, посоветовав возвращаться домой. Сын приехал во Львов, и «добрые люди» помогли ему перевестись на второй курс стоматологического факультета. Он учился практически на одни «пятерки», понимая, сколько сил мы потратили на его поступление.
— Но все равно занимался музыкой?
— Параллельно. Как-то, помню, спросил: «Мама, можно, я поеду на фестиваль в Запорожье? Хочу заниматься музыкой». Тогда я ему сказала: «Если ты из Запорожья привезешь призовое место, я тебя благословлю». И он занял третье место. Я его отпустила. Но Андрей таки закончил институт, потом интернатуру в Новояворовске. Мы даже место работы ему нашли, но что-то подсказывало моему сердцу, что оно ему не понадобится. Так и случилось.
* Мама для Андрея всегда была настоящим другом
— Это и был переломный момент в его жизни?
— Андрей всегда знал, чего хочет, и шел к своей цели. Переломным для него, скорее, стал 2014 год, начало войны. Это просто убило его. Он сразу начал ездить к бойцам на фронт. Помню, возвращался и говорил: «Мама, на школьном автобусе войну не выигрывают!» После того как первый раз попал в госпиталь, день не мог разговаривать. Я звоню, спрашиваю: «Андрей, что случилось?» А у него чужой голос: «Мама, там же мальчишки — мои дети по возрасту! И у них уже рук, ног нет. Как они дальше жить будут?!» Для него это был шок и катастрофа.
Наверное, если бы Андрей не был медиком сам, он бы по-другому воспринял увиденное. Но тут получилась «гремучая смесь», и его песни того времени стали совершенно иными. Он не мог уже петь просто про любовь и какие-то цветочки. Ему очень тяжело далось осознание того, что происходит в его стране.
Читайте также: Андрей Кузьменко: «У меня неспокойная жизнь. Но мне нравится»
— Известно, что Андрей финансово помогал бойцам.
— Помню, как-то он поехал с другом в Германию, и они привезли оттуда два внедорожника. Тут же отправили их на передовую. На следующий же день ребята перезвонили, сказали, что одну из машин разнесло снарядом. А вторая служила еще долго. При этом Андрей никому ничего не хотел рассказывать, это была его личная история.
Он вообще очень близко к сердцу принимал чужое горе, старался что-то сделать для человека, чем-то помочь. Война перевернула его мир. У него началась глубокая депрессия. Я просила: «Андрей, не надо ехать на восток, тебя могут поймать, понимаешь, что тогда будет». Он обещал: «Хорошо, мама, не поеду». Но сам продолжал ездить. Он собирался отправиться на передовую 7 февраля 2015 года, пол-гаража в его доме было заставлено вещами, необходимыми для фронта. А второго февраля случилась трагедия…
— Андрей не говорил, что и сам хотел бы пойти воевать?
— Говорил: «Мама, у меня, похоже, закончится терпение и я сам пойду на фронт». Собирался воевать как санитар. И я понимала, что это решение, которое он выстрадал. Что я могла на это ответить? Знаете, Андрей и в детстве всех вокруг жалел — начиная от соседских мальчишек, сбивавших себе колени, и заканчивая животными. Все кошки в округе были под его защитой.
— А себя он жалел?
— Нет. Знаете, мне кажется, к сорока шести годам он уже израсходовал весь свой жизненный ресурс. Андрей всегда говорил, что больше всего на свете боится войны. Да! Это было еще до начала военных действий на востоке Украины. Как-то пришел в гости на одну из телепрограмм, и ведущий задал ему вопрос о том, что самое страшное для него в жизни. И сын ответил: «Война! Это дьявольское изобретение человечества!» Я тогда, помню, удивилась, почему у моего сына в голове мысли о войне. А теперь, вспоминая о том разговоре, понимаю. Насколько глубоко в нем сидела эта боль и ощущение неотвратимости. Он будто предчувствовал то, что может произойти, и невыносимо страдал, когда это таки случилось.
— Вы часто говорили об этом с Андреем?
— Постоянно. Я говорила: «Сынок, ну что уж сделаешь. Мир, война — в нашей жизни так все устроено». Он: «Мам, ну это же неправильно. Так быть не должно». Знаете, когда в церкви отпевали Андрея, люди шли прощаться с ним целую ночь. И среди них была группа бойцов из Львовского военного госпиталя. Один из ребят подошел ко мне, раскрыл куртку и снял со своей формы одну из медалей: «Прошу, положите рядом с Андреем, это его. Все, что вы видите на нас, куплено благодаря ему». Он одевал парней, возил их на реабилитацию. Но никогда на фронте не пел. Признавался: «Знаешь, мама, им не нужны мои песни. Им требуется помощь, потому что без нее они могут погибнуть».
— Вы всегда были близки с сыном?
— Надеюсь, что да. Я без Андрея вообще не могу существовать. Для меня это уже не жизнь. Но у меня осталось еще несколько незавершенных дел. Первое время после гибели сына было много так называемых его друзей, приписывавших себе вещи, к которым они никогда не имели отношения. До сих пор нам приходится отвоевывать настоящую историю Андрея Кузьменко. Уже четвертый год нет Андрея. А для меня это все произошло будто вчера. Невыносимо трудно осознать. Я просыпаюсь и засыпаю с мыслями о нем.
* Ольга Михайловна: «Для Андрея было важно делать то, что ему нравилось»
— Разве можно пережить потерю своего ребенка?
— Нет. Я и не пережила. Мучаюсь до сих пор.
— Часто вспоминаете тот день, 2 февраля 2015 года?
— Не хочу об этом говорить. Тяжело. Тот день у меня все время словно перед глазами…
— Вы были поклонницей музыки группы «Скрябин»?
— Да. Правда, мне как музыканту могло что-то не нравиться, и я говорила об этом Андрею. Например, не воспринимала песню «Чернобыль фореве». Но как можно было не любить музыку своего ребенка?! Как-то я попросила Андрея: «Ну напиши уже что-то про любовь». Через какое-то время родилась песня «Красные колготки». Говорю: «Да разве это про любовь?», а он лишь улыбался в ответ.
— Помните, когда впервые услышали песню «Мама», которую Андрей посвятил вам?
— Сын в это время был в Ивано-Франковске. Вдруг от него звонок: «Через три минуты открывай ворота». Я его встретила, Андрей подъехал и сказал, чтобы я села в машину. Поставил мне песню. Прокрутил, а потом смотрит на меня. Что я могла сказать? Это были слова, которые я хотела услышать от своего сына. Говорю: «Все класс!»
Читайте также: Кузьма Скрябин: «Когда работал стоматологом, моих пациентов было видно издалека. Их рты не закрывались из-за слишком высоких пломб»
— Для Андрея имела значение популярность?
— Для него было важно делать то, что ему нравилось. Чего бы это ни касалось: музыки, телевидения, машин. Помню момент, когда он стал ведущим программы «Шанс», которая была очень популярна. Но он работал там только потому, что это приносило ему удовольствие. На экране всегда был такой, как в жизни, ничего не придумывая. И, кстати, никогда потом не пересматривал программы.
— Когда музыканты группы «Скрябин» переехали в Киев, ведь они были особо никому еще не известны.
— Это было непростое время. Конечно, было тяжело. Андрей жил на съемной квартире, мы иногда помогали ему деньгами. Что-то доложили на покупку машины, на инструменты. Но как бы ни было сложно, Андрей никогда не говорил о том, что жалеет о своем решении. И он таки добился успеха. В создании группы ему тогда очень помог Тарас Гавриляк, который был продюсером. Сейчас жена сына Света знает, что надо продолжать деятельность Андрея. Она создала благотворительный фонд его имени, который активно работает.
— Андрей вам снится?
— Очень редко. Один раз, правда, приснился четко и ясно. Это был тот момент, когда я мучилась вопросами: кто это сделал, как произошла авария? И вот снится мне, что я стою за домом, в котором жили еще мои прадед с прабабушкой. Смотрю, а в саду какие-то не знакомые мне люди собирают спелые яблоки и со злостью кидают их в деревянные ящики. Плоды аж лопаются. Думаю: «Да что же это делается!» Обхожу дом и вижу, что на лавке, как на коне, сидит мой Андрей. В каком-то розовом свитере, которого у него никогда не было. Я обращаюсь к нему: «Сыночек, что это такое?» А он смотрит на меня, качает головой и говорит: «Мамцю, я не виноват». Всего одну фразу…
*Фото в заголовке Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ»